Гренки

Зима достигла максимальной глубины. Ветра отшумели, утихли метели. Мороз стал уже привычным явлением, покусывая обыденно, как игривый надоедливый щенок. Снег лежал толстым слоем, кормушки для синиц были полны хлебом. Зима управилась с делами и взяла тайм-аут до февраля. 

Вероника Васильевна, все еще молодая и красивая вдова, меланхолично накручивая на пальчик белокурые локоны, скучала у окна. Взгляд ее блуждал по ровной, почти идеальной поверхности снежного покрова огорода. Тут и там, не вырванными ко времени волосками из носа — торчали пучки пожухлой травы. Этакая фантазия слегка раздосадовала вдову, однако вынудила задуматься о мужчинах. Она шумно вздохнула, обдавая на выдохе оконное стекло жарким испарением:
— А не устроить ли мне чаеаитие с моими фирменными гренками?! — и тут же разулыбалась... 

В урочный час, расположившись в мягких креслах вдовьей гостиной, потягивали свежезаваренный грузинский чай трое незнакомых друг другу мужчин. Они мало понимали происходящее, были озадачены, мягко говоря. В одинокой вазе толпились в тесноте цветы из трех разномастных букетов.
Пока розордевшаяся от затеянного вдова хлопотала на кухне, разговор в гостиной не клеился. Тишина время от времени нарушалась бесцеремонным шумным сербаньем одного из гостей. Это был белобрысый здоровяк Игнат, работник из соседского постоялого двора. Раскинув ноги в стороны, он комично удерживал на ладони чашечку, пытаясь выглядеть пафосно. От него разило одеколоном «Саша». 
Против него, на краюшке подлокотника статно восседал отставной майор Рыльский. Он, манерно оттопырив мизинец в сторону, держался за крохотную ручечку хрупкой фарфоровой чашки и брезгливо поглядывал на молодого детину. Тонкие залихватские усики майора раздраженно подрагивали в такт эмоциям при коротких глотках. 
Чуть поодаль, поджав под себя ноги, уютно расположился немолодой владелец скобяной лавки Исабек Исабекович. Он монотонно перебирал в пальцах черные четки, поглядывал искоса на остальных и цокал себе под нос...

Тем временем радушная хозяйка заканчивала свою нехитрую стряпню. Поджаренные на сливочном масле гренки из нарезки французского багета, она аккуратно раскладывала по овальному разносу. Завершив сие действо, Вероника Васильевна опасливо обернулась, всхихикнула нервно, а затем стремительно склонилась над блюдом, зашептав нечто. Даже зашипев, точнее сказать... 

— Как говаривала моя маменька, пожалуйте, гости дорогие — с пылу с жару! — она пошла по кругу, улыбаясь и поднося. — Вот, извольте, мои фирменные греночки... 

Тишину не иначе как подвесили. Игнат, поглядывая на прочих, двумя пальцами принял и осторожно поднес к губам ароматный изыск кулинарии, осклабился и хрустнул. Соломенные усы его шевельнулись, к их кончикам намагнитились масляные крошки. Все замерли, а Вероника Васильевна даже приоткрыла рот. Серые выцвевшие глаза Игната радостно выпучились, хруст усилился и участился. Усы пошли ходуном. 

— Мммм.. ай да гренки у хозяюшки! — вскричал, едва прожевав. — Языка бы не проглотить, от ить... Налетай, робяты, страсть какие ладные!

Молчаливая гостиная наполнились дружным синхронным хрустом и довольным сербаньем. Мужчины, как старые друзья уселись вкруг столика, голосно смеясь, раскрепощенно глядя друг другу в глаза и заводя душевные разговоры. Хозяйка стояла в дверях, по-детски приложив пухлые кулачки к подбородку, кокетливо и немного виновато хихикала. Никто не заметил, как она удалилась и, минуту спустя, воротилась, облаченная в облегающий полупрозрачный халатик лилового отлива с воротничком, подбитым фламинговым пушком. 

— Ап! — это все, что нашлось сказать. Её соски призывно вздрогнули, выперлись и запросилась на свободу. Черный треугольник внизу живота улыбнулся замлевшим мужчинам. Мужчины улыбнулись в ответ...