ЗЛАЯ СКАЗКА 2
ВЗЛОМЩИК
Взломщик жил на этой второсортной планете уже двадцать лет — и вполне не понимал зачем живет. Вообще-то Взломщик был женщиной.
Невысокая и худая — она напоминала мальчика-подростка; сиськи под блузой тоже были подростковые. На голове — короткая стрижка. Волосы — огненно-рыжие. Глаза под стать цвету волос — ярко-оранжевые, почти красные; она скрывала свои проницательные, всевидящие глаза от людей под линзами солнечных очков.
Никто не замечал Взломщика в то время как сам Взломщик видел абсолютно всех. И то, что он видел — его не радовало.
Иногда он ходил по улицам городов, затесавшись в толпу народа, с растопыренной кверху пятерней. И тогда на тонкие, красивые пальцы наматывались неуловимой паутинкой чьи-то мысли и грязные сны.
Люди осточертели Взломщику, но помимо людей, разумных существ на планете он не встречал. И тогда ночью он бежал от неумолкаемого гула их мыслей во тьму, хоть и был сам созданием света. И покоренная тьма носила его над озарёнными неоновым огнем городом. И по лицу Взломщика текли слезы: в эти минуты блаженства и отдохновения он забывал людей и вспоминал свой дом. Солнце. Сверхсолнце. Родину.
Больше всего на свете Взломщик хотел вернуться домой; но он понимал, что дороги назад не существует. Как не существует дороги назад для Призрачного Гангстера и Ариэль.
Весной 2022 года в мир пришло Зло. И Взломщик возобновил с удвоенной силой их поиски.
Призрак Большого Папы, которого он видел в своих огненных и беспокойных снах подгонял его все сильнее.
Большой Папа носил костюм адидас, с капюшоном на голове, имел нереально крупную волыну — такую же несоответствующую размерам самого коротышки, как и посажанная на его плечи голова; он был со всех сторон окружен свитой преданных ему яйцеголовых. Именно в таком виде и никак иначе он и приходил во сны Взломщика. И вкрадчиво, шевеля толстыми оттопыренными губами, говорил с ним. Собственно, интересовало Большого Папу только одно: выполнил ли он возложенную на него миссию? Обнаружил ли Взломщик Призрачного Гангстера и Ариэль среди бесконечного потока проносящихся сквозь него душ.
Но Взломщик молчал, и обозленный этим молчанием призрак таял, как туман над водой, а вместе с ним таяли яйцеголовые, таяли хищные, пожирающие и друг друга и все встречное на пути плотоядные личинки. Приходил как бы Свет — и Тьма отступала перед ним, как бежит ночь от лучей восходящего солнца.
Однажды судьба завела Взломщика в Сочи. Здесь менее всего могло повезти ему в его поисках, поскольку Сочи — хоть и летняя столица, но отнюдь не культурная столица. Люди Взломщику здесь не нравились
— Твой дед еще плугом землю пахал, — непроизвольно вдруг произнес вслух Взломщик завидев одного толстошеего и лупоглазого парня в глухом переулке с пивной бутылкой в руке.
— Что? — насупился парень и двинул на Взломщика, который уступал в габаритах детине в раза полтора, а то и более.
Намерения парня не вызывали сомнений. И тогда Взломщик сделал то, что делал всегда, когда чувствовал опасность: он снял очки.
Ненасытные угли вместо глаз с метафизических треском впились в душу нового неандертальца.
И того словно ветром сдуло. От него осталось на тротуаре только несколько капель мочи.
Увидевшая эту сцену с балкона одна девица просто взвыла от страха; на секунду ей показалось, что она героиня второсортного фильма ужасов, где маньяк не убиваем, а от жертв остается кучка неизвестно чего.
— Это еще не ужас, — вдруг раздалось в ее голове, — но ужасы скоро будут... аккурат к новому году, ибо Большой Папа близок.
— Кто такой Большой Папа? — набралась смелости девушка, обращаясь к голосу, — ибо Взломщик, которому принадлежал голос, находился от нее в сотне шагах.
— Это программа.
— Программа?
Эта программа — вирус. Она снимет все маски. И многое станет тем, чем является на самом деле.
— Что это значит?
И взломщик показал, что это значит; он показал ей новый мир. И полная, добродушная, не знающая горя Варвара (так звали девушку), чуть было не сделала шаг с четвертого этажа на встречу смерти — ибо мир, — мир Большого Папы был ужасен для нее: черные Птицы Смерти клали протухшие яйца в гнезда современных городов; стальные черепахи, задрав вверх металлические хоботы, осыпали женщин на 8 марта букетами алых, — пожалуй, слишком алых роз; тигры и пантеры вырвались из клеток, овцы-оборотни точили зубы металлическими напильниками; зарево на окраине города выглядело вполне зловещим. Размером в Годзиллу Большой Папа шагал по миру оставляя по себе обугленные пятна — и те, кто еще не умер, предпочитали умереть, чем превратиться в жутких, мало чего соображающих личинок.
НАША ПОЛИТИКА — СМЕРТЬ звучала и горело воздухе неумолимым пламенем.
Даже Взломщик понял, что погорячился с девушкой — и поспешил уйти.
Взломщик взламывал людей, как сейфы — людям было больно и неприятно; Взломщик пугал людей, а вот кошки, собаки, вообще всякая живность почему-то его любили.
Он собирался ехать в Ростов, потом на Кубань, затем в Крым и, если понадобится, на ДОМБАС: он не верил, что в этой Содоме и Гоморре, называемом Сочи, могут найти убежище столь одухотворенные существа, как Ариэль и Призрачный Гангстер. Не надо было ему вообще соваться суда.
Но однажды он встретил мужчину, который напугал самого Взломщика.
Подобно ледоколу тот грузно шел сквозь как бы отскакивающих от него в разные стороны людей.
Поношенная шляпа; поношенный плащ. Эффектный шрам через все лицо. Мужчина с трудом стоял на ногах; от него разило перегаром — это был алкоголик.
В тесемке, которую он тянул за собой было по меньшей мере пять бутылок спиртного. Еще одну, не взирая на все запреты, мужчина держал в руках — и глушил прямо на ходу из горла.
Взломщик испугался не вида мужчины в центнер с лишком, а то, что встретил первого за всю свою жизнь человека, которого не смог тут же взломать. Мужчина был погружен, словно в непроницаемый кокон — и глаза-рентгены Взломщика не могли проникнуть вглубь этого опустившегося на самое дно жизни существа.
— Кто ж ты, мать твою, такой? — процедил Взломщик и оглядевшись по сторонам (ему было чего и кого опасаться) двинул вслед за ним.
Мужчина петлял по центру города, то пропадая, то выныривая из подворотен. За десять минут он покончил с первой бутылкой и принялся за вторую.
В одном месте у него возник конфликт с тремя хамоватыми подростками, и Взломщик подумал, что если это машина, как полагал сам взломщик, — «машина по мокрому делу» накинется на подростков, то ему придется вмешаться. «И тогда он меня убьет» — непроизвольно пронеслось в его голове. Но дело обошлось лишь парочкой смачных ругательств с обеих сторон — и амбал двинул дальше.
Наконец, он зашел в подъезд, выкинув в урну при входе вторую, опустошенную бутылку водки. И вдруг — рухнул. Крякнул, усмехнулся, поднялся, пошел дальше, снова упал, запутавшись в полах своего длинного, поеденного молью плаща, рыгнул, снова поднялся, снова упал. Наконец, ввалил в обитую дешевым дерматином дверь на пятом этаже.
Взломщик последовал следом. Дверь мужчина не стал запирать — видно это было укоренившейся привычкой.
Впрочем, опасаться воров ему было не к чему. В однокомнатной квартире было шаром покати; спал и то незнакомец на пружинах старой, прогнившей кровати, без матраса и используя тюфяк вместо подушки.
Больше Взломщик не мог скрывать себя. Взяв старый табурет, он уселся напротив мужчины, который, в свою очередь, уселся на край кровати.
— Ты кто? — спросил человек со шрамом, нисколько не удивившись и не испугавшись постороннего в доме.
Взломщик молчал.
— Ты пидор, да?
Губы и кулаки Взломщика сжались.
— Ты похож на мальчика и девочку одновременно: волосы-то у тебя короткие, а сиськи есть. Какой-нибудь полупокер или полупокерша? Что тебе от меня надо?! — вдруг рявкнул он и угрожающе поднялся с места, но не рассчитав сил, снова рухнул на кровать.
— Синька-чмо, — промолвил Взломщик, глядя прямо в глаза мужчине.
— Не буду скрывать, — согласился тот. — Так что ты тут забыла? — спросил он уже более миролюбивым тоном. — Если ты телка, а не пацан, я могу тебя трахнуть. Ты же телка? Сиськи-то у тебя есть. Не можешь же ты быть гермафродитом. Хотя э-э... — и мужчина, махнув обреченно рукой, хряпнул с горла новую горячительную порцию спиртного.
— Возможно... но потом — сказал Взломщик, — Для начала я хочу сыграть с тобой в одну увлекательную игру, которая тебе наверняка понравится.
— За любой кипишь, кроме голодовки.
— Игра называется: Кто кого перепьет.
— Чего?
— Кто кого перепьет, — повторил Взломщик.
— Чего?
У тебя тут осталось четыре бутылки спиртного. Ты, будем говорить прямо, уже набрался, а я вот — трезвая. Но даст же фору такой здоровяк, как ты, хрупкой девушке?
Мужчина некоторое время осоловело смотрел на Взломщика как бы усиленно соображая и вдруг спросил:
— Ты замужем?
— Так где стаканы, — улыбнулся Взломщик.
— На кухне.
— Закуска есть?
— Я не закусываю.
И они действительно начали пить по очереди, потому что Взломщик рассчитал, что мужчине хватит несколько рюмок, чтобы рухнуть и стать беспомощным окончательно; неосознанно он чувствовал страх к незнакомцу — и не мог понять его причины.
Но Взломщик просчитался. Они выпили бутылку — а человек со шрамом и глазом не моргнул, зато Взломщик охмелел.
«Э-э» — подумал он, — если так дело пойдет дальше — в вытрезвитель попаду я, а вовсе не этот тип".
Но вторая бутылка доконала незнакомца.
Он начал забываться, путать слога в словах, обращаться неизвестно к кому, словно видел недотыкомок. И, наконец, рухнул с кровати на пол, произведя своим грузным широкоплечим телом порядочный переполох.
Взломщик поднялся с места, отпрянул назад, как прыгун в высоту на Олимпиаде, и с короткого разбега двинул поверженного амбала ногой по помидорам. Тот взвыл.
— Кто ты такой, сукин кот, — схватил Взломщик мужчину за лацканы его бежевого плаща, — А ну, отвечай, что ты спрятал в себе, что носишь в себе... Что ты решил забыть раз и навсегда, погрузившись в бездну беспамятства и спиртного?
— Пидор.
Взломщик отпрянул назад и снова заехал мужчине в самое болезненное место.
— Пидор... ааааааска, блядь.
Взломщик отпрянул снова — и тут он услышал храп.
Как ни в чем не бывало незнакомец со шрамом предался пьяному забвению. И блаженная наивная улыбка вдруг расцвела на его обветренных губах.
Взломщик устало плюхнулся на табурет:
— Он что чугунные трусы носит?
Это было фиаско. Взломщик впервые круто обломался и сам понимал это.
Наконец, он встал и направился нетвердым шагом в сторону дверей. Вышел. Огляделся. И вдруг замер, как вкопанный.
— Добрый день, Взломщик, — сказала возвращающаяся из школы в это время со своим ранцем Ариэль.
— Привет, Ариэль, — ответил ей едва держащийся на ногах Взломщик.
Долгое время они стояли молча, глазея друг на друг, а из приоткрытой двери доносился храп с посвистом.
Взломщик убил двух зайцев одним выстрелом: он нашел Призрачного Гангстера. А тот, в свою очередь, привел его к Ариэль.
Теперь Взломщик должен был взломать Призрачного Гангстера во чтобы ни стало.
Большой Папа шел.