Кукла доцента Соколова

Дурдом на Пряжке. Доцент Соколов в образе Наполеона, в мундире с эполетами и ботфортах, лежит на кровати в одиночной палате и смотрит на куклу, сидящую в кресле напротив.

СОКОЛОВ. Ну что вылупилась, дура? Добилась своего? Манекен ты проклятый! Благодаря тебе я теперь здесь, на Пряжке! А не на полях сражений. С моими верными гвардейцами. Не под небом Аустерлица, не на Бородино. Гнию здесь с олигофренами. Все отказались от меня. Предали. Сделали из меня опасного психа. А я не псих! Скажи: «Простите меня, сир».

КУКЛА. (Монотонным механическим голосом). Простите меня, сир!

СОКОЛОВ. (Вскакивает). Да ты живая?! Живая? Лахудра ты эдакая! Как возможно такое?

КУКЛА. Да. Я живая, сир. 

СОКОЛОВ. Вот те на! Так что же я тогда тут делаю?

КУКЛА. Не знаю. Вас заточили в психушку злые люди?

СОКОЛОВ. (Трогает куклу за рукав, потом — за ногу. Тычет пальцем в грудь). Надо же! И вправду живая!

КУКЛА. Живая.

СОКОЛОВ. Изабель! Я должен тебе сказать...

КУКЛА. Я не Изабель. Меня зовут Жозефина.

СОКОЛОВ. Да? Ну, хорошо, Изабель. То есть Жозефина. Я должен тебе сказать...

КУКЛА. Да, сир?

СОКОЛОВ. Хочу попросить прощения за тот ноябрьский... казус. Инцидент.

КУКЛА. Сир, я...

СОКОЛОВ. Не перебивай меня! Вынужден признать, что я был тогда глубоко не прав.

КУКЛА. За какой инцидент, сир? Я не помню.

СОКОЛОВ. Ну, когда я стрелял в тебя, спящую. Четыре пули в голову. Прямо в мозг. Чтобы остановить агонию. Девочка моя! Моя Лолита. (Падает на колени, обнимает ноги куклы и рыдает). Как же так!? Как же так получилось?

КУКЛА. Я не Лолита. Меня зовут Жозефа, сир!

СОКОЛОВ. Не перебивай! Что ты понимаешь, чертовка! Для меня ты всегда останешься моей нежной девочкой. Моей... Пусть будешь Жозефиной! Это не столь важно. Когда я отпиливал твои длинные стройные ноги, меня тошнило. Меня рвало ужином. Салатом оливье и шашлыком. Алкоголь помогал мало. Когда я коснулся твоей нежной промежности, то не выдержал и упал в обморок. Прямо на тебя. Весь перепачкался кровью.

КУКЛА. Сир!

СОКОЛОВ. Не перебивай. Пришлось принять душ и смыть кровь. Переодеться в чистое. А затем снова приниматься за дело. Пилить было тяжело. Это невыносимо! Что ты со мной сделала, дьяболица?

КУКЛА. Я хотела уйти. Сорок лет разницы. Так всегда бывает, дедуля.

СОКОЛОВ. О! Это было невыносимо!

КУКЛА. Я любила вас, сир.

СОКОЛОВ. Я тоже! Я так любил тебя. И вот каков финал. Полный крах. Финита ля... Теперь я для всех «тот самый доцент-расчленитель». Поражен в правах. Лишен всех званий. Вся жизнь обнулилась в тартарары. Э си тю эн`экзистэ па...

КУКЛА. Я бы все равно ушла, сир.

СОКОЛОВ. Но мы так сильно любили друг друга! Планировали пожениться. Но почему-то в последнее время ты стала себя странно вести. При виде моих детей.

Кукла достает ножовку и отпиливает левую руку. После чего бросает ее в Соколова. Тот в испуге пытается увернуться, но отпиленная рука попадает ему в лоб.

СОКОЛОВ. Ох! Что ты творишь, Жозефа! Пока мы жили вместе, все было прекрасно! Цветы, шампанское, вояжи в Париж. Но как только речь заходила о моих детях...

Кукла отпиливает левую ногу и бросает ее в Соколова. Нога попадает ему в бок.

СОКОЛОВ. А! А! Что ты делаешь, Жозефа! Не мучай меня. Я и без того наказан. (Рыдает). Я столько прожил. Любил разных женщин. Многие из них были роскошны. Не чета тебе. Но ты так юна. У тебя такие тонкие, стройные ноги. Ааа!

Кукла отпиливает правую ногу и целится в доцента. Соколов мечется, пытаясь увернуться.

СОКОЛОВ. (В ужасе). Не надо! Не надо, Жозефа!

Кукла бросает ногу и попадает доценту в грудь. Он падает на кровать.

СОКОЛОВ. Я понимаю, это возмездие. Такого потока агрессии, как от тебя, я никогда в жизни не видел. Ты стала фурией, тебя как будто подменили. Девушка, казавшаяся мне идеальным созданием, превратилась в существо из страшной сказки. В чудовище. (Соколов падает на колени, ползает и ревет). Жозефина, прости меня, если сможешь! Я так любил твою нежную писечку. Твой сладкий сок. Я не мог позволить, чтобы кто-то, какой-то молодой самец, ебал тебя в нее. Грубо, жестко, отвратительно. Ооо! Моя нежная вульва. Мне приходилось жрать виагру. Каждая ночь, как экзамен. Неловкий, старый, толстый я. Это невероятно! Это невыносимо.

КУКЛА. Сир!

СОКОЛОВ. Да, мое мучение, мое чудо!

КУКЛА. Выеби меня в рот.

СОКОЛОВ. О, зачем? О, не надо так брутально! О...

Кукла отпиливает свою голову. Кладет ее на пол. И готовится ударить, будто по мячу при исполнении одиннадцатиметрового штрафного удара. Соколов мечется на кровати, словно в воротах. Кукла пинает свою голову культяпкой ноги. Соколов ловит голову и изумленно смотрит в ее глаза.

СОКОЛОВ. Зачем ты это делаешь?

КУКЛА. Хочу, чтобы ты стал мачо. Трахни меня в башку! Трахни меня в башку! А потом можешь забрать себе мою промежность. И делать с ней, что хочешь. Лизать! Или приготовить на сковороде, как изысканный деликатес, будто ты Ганнибал Лектер.

СОКОЛОВ. Ооо! Люди! Я схожу с ума! С ума! Моя бедная девочка! Жозефина! О!.. Что происходит!? Это невыносимо!

Доцент Соколов падает на кровать и замирает.

Всю сцену, как выясняется, наблюдают в потайное окно двое: психиатр Индюков и публицист Невзоров, непонятно каким способом очутившийся в России.

НЕВЗОРОВ. Упырь, конечно, редкостный. Что, тяжелый случай?

ИНДЮКОВ. Нет, вполне обычный. Такое часто случается. Наполеоны, Гитлеры, Ганнибалы Лектеры...

НЕВЗОРОВ. Да, лектор еще тот!

ИНДЮКОВ. Теперь вот доценты Соколовы появились. Бред перевоплощения. Он убежден, что убил и расчленил ту несчастную аспирантку.

НЕВЗОРОВ. И давно это с ним?

ИНДЮКОВ. Не знаю. К нам он поступил примерно спустя месяц после того трагического инцидента на Мойке.

НЕВЗОРОВ. А кукла для чего? Остроумная придумка.

ИНДЮКОВ. Да, там сложная машинерия. Пытаемся отыграть ситуацию как бы в реальности. Помните «Остров проклятых» Скорсезе? Вот, что-то похожее на тот фильм. Голова и тело имеют портретное сходство с оригиналом. Делали, понятно, по фотографиям и видео. Получилось гипернатуралистично. Вот уже третья попытка. Сначала вроде действует. Дня на три, на неделю он обо всем забывает. Делается вроде как нормальным. А потом по новой. «Где, где моя Жозефина? Моя сладкая писечка? Дайте мне виагры и шампанского!». Весь этот бред. Наверное, придется заканчивать эту комедию. И довериться старому доброму галоперидолу. 

НЕВЗОРОВ. Знаете что, доктор? Когда закончите свой психиатрический эксперимент, продайте эту куклу мне. Хорошо? Иногда тоже хочется почувствовать себя Ганнибалом Лектером. Пять тысяч евро вас устроит?

ИНДЮКОВ. Семь.

НЕВЗОРОВ. Хорошо. Пусть будет семь. По рукам.

Жмут друг другу руки.

ИНДЮКОВ. Как только, так сразу, Александр Глебович. 

НЕВЗОРОВ. Прошу вас, мой друг. Не затягивайте этот бездарный спектакль.

Психиатр выходит из кабинета.

Невзоров остается в одиночестве, пристально смотрит в окно на валяющиеся части девичьего тела и облизывается.

НЕВЗОРОВ. (Делая жуткое, как у вампира, лицо, зловеще хрипит). Я жду тебя, Жозефина!

Затем он стягивает с головы силиконовую маску, как Том Круз в фильме «Миссия невыполнима», и оказывается настоящим доцентом Соколовым, который недавно вернулся из Донбасса, где отличился в батальоне Вагнера.

КОНЕЦ