Дорога

Таня зашла в «ледяную избушку», общественный туалет на автовокзале, поправить чулки. До Нового года оставалась совсем немного времени, когда она вдруг, совершенно спонтанно, решила поехать домой. В тот настоящий дом с любовью, уютом и искренним детским счастьем. Было верхом безрассудства отпустить водителя, сбежать с праздничного обеда с сотрудниками и уехать на такси, чтобы потом добираться в соседний городок на маршрутке. Они с сестрой не виделись лет десять – и если уж появляться на ее пороге, так без вызывающих подспудное раздражение атрибутов бизнес-леди. Оба рабочих мобильных, органайзер, ежедневник, планшет и ноут остались в кабинете, Татьяна Александровна взяла только подарки: отдыхать так отдыхать. Но кто знал, что будет ТАК холодно.

Уборная «радовала» традиционными запахами мочи и хлорки. Просто открывая и закрывая туда дверь, в этих ядовитых парах при желании можно тренировать взвод, отрабатывая команду «газы». Скорость надевания противогаза в условиях, максимально приближенных к боевым, побила бы все рекорды.

У собственницы небольшой фирмы было не так много радостей. Модные рестораны и выставки доступны, но периодически появляться там, чтобы обсудить чисто деловые вопросы… никакого удовольствия. Таня занималась йогой, изредка ездила в загородный клуб покататься на лошади. Раз в полгода баловала тело тайским массажем. И, конечно, потакала детской слабости к красивым тряпочкам. Однако шелковое белье, чулки хороши под платьем, в котором каждое движение – соблазн для противоположного пола. А в дорогу, зимой при минус пятнадцати, даже когда на тебе неприлично дорогой шерстяной костюм с юбкой чуть ниже колена… холодно, дует снизу.

– Ох, не зря наши бабушки панталоны носили. И по два подъюбника в пол. Чтобы теплее, –тихонько злилась на себя молодая женщина, задрав подол и расставив ноги над «лепестком» в полу. Лямочки пояса регулировались плохо, что не удивительно: когда на тебе пальто, узкая юбка, а сумочку и мешок подарков надо зажать рукой так, чтобы поклажа не упала в это воняющее нечто… выполнить этот номер под силу только эквилибристу.

Ей удалось, балансируя на каблуках и поочередно вскидывая бедра, словно танцовщица варьете, закрыть развратным ажуром пару сантиметров оголенной кожи, как по радио невнятно объявили посадку.

– Ничего, отогреюсь в салоне. Не околею же я за четыре часа.

Татьяна одернула юбку, поправила пальто и поспешила к выходу, аккуратно обходя грязно-желтые лужицы.

В последний день года уходящего в работники нашли повод не суетиться. Вместе со своей начальницей «забили» на пассажиров и сейчас, как все нормальные люди, выпивали и закусывали, изредка вспоминая о постылой работе. Посадку объявили, но транспорт так и не подошел.

– Я им покажу, – во весь голос возмущалась на платформе дородная женщина невнятного возраста и необхватных размеров. – Я жаловаться буду. Сколько еще ждать, маршрутки нет уже пятнадцать минут!

– Зачем куда-то ходить, вы в сети компромат выложите, – полушутя сказал высокий длинноволосый парень, который рядом с ней смотрелся еще более худым, чем был. – Наверняка у вас аккаунт имеется, с обязательной стройной до прозрачности девицей на аве. Как говорил Карл Маркс, общественное бытие определяет сознание. Зачем время терять, прямо сейчас и займитесь.

– Больно ты умный, – она немного стушевалась, явно не ожидая такой отповеди, и переключилась на мамочку, чей ребенок лет двух увлеченно ковырялся в сугробе и случайно задел эту большую и совсем не снежную бабу. – Следите за ребенком, ваше чадо на меня мусор кидает. Лучше бы ему книжки правильные читали. Вот я в свое время племянникам…

Девушка взяла малыша за руку и отошла за спину к Тане, тихо сказав:

– Интересно, эта мадам бывает хоть в чем-то не права?

– Нет, конечно, – улыбнувшись, ответила Татьяна и мысленно добавила, – даже поступая вопреки своим словам, потом такие люди будут все отрицать. Переворачивать факты, сочинять небылицы и обливать грязью человека, посмевшего сказать правду… Газлайтинг, классика жанра.

Ждавшие маршрутку люди портить настроение не хотели: поспешили отойти от токсичной дамы подальше. Вокруг нее образовалась пустота. В этот вакуум втянуло невзрачного вида мужчинку, который смотрел на всех немного заискивающе и дышал перегаром, и злобного местного дурачка, похожего на взъерошенного филина.

– Побухиваете? – сначала возмутилась она, непроизвольно нахмурив брови, сжав губы трубочкой и слегка отклонив голову. – Не терплю алкоголиков.

– Я не побухиваю, я Жека из Петропавловска. Мда, мадам, вы правы, это последнее дело – пить. Мы, как водится, год провожали… Провожали… Как меня сюда занесло – не помню, – распространяя вокруг себя алкогольное амбре, заплетающимся языком подобострастно сказал обрюзгший тип. Мутный взгляд, сбегающиеся к переносице заспиртованные глаза, отекшее и обросшее щетиной лицо… в его голове крутилась лишь одна мысль «выцыганить несколько сотен на водку».

– Я восхищаюсь вашей выдержкой, вашим остроумием и проницательностью, – сладко и липко добавил второй. Для него эта агрессивная женщина в один момент стала единомышленником, соратником и просто новогодним подарком.

Дама оттаяла, ее лицо приняло благосклонное выражение – и они втроем принялись обсуждать и неубранный снег, и возрастную певицу, посмевшую спеть дуэтом с молоденьким мальчиком, и вообще все. Окружающими эта группа воспринималась как источающие миазмы клошары: люди непроизвольно морщились и отходили еще дальще. Но для троицы их собственные слова звучали музыкой. Речь постепенно становилась более громкой, позы, жесты чем-то напоминали «уважаемых экспертов с телевизора». Глаза светились удовольствием. Возможно, в этот момент они были по-своему счастливы.

Через полчаса подъехала маршрутка с уже уставшим от предновогодней суеты водителем. На его лысине блестели золотом прилипшие конфетти, а на свитере шелестел бантик из елочной мишуры. Пассажиры ринулись внутрь, чтобы там, в тепле, наконец, передохнуть, набраться сил перед бессонной ночью.

Салон был переполнен людьми, сумками и коробками. Однако никто не возмущался: бабульки делились рецептами, детвора жевала конфеты, женщины увлеченно обсуждали покупки. У соседа под сиденьем в мешке шевелилось нечто, похрюкивающее и громко чавкающее. Если не сегодня, то на Рождество будет кому-то радость. Сзади пахло апельсинами, настоящей хвоей и алкоголем, конечно. И эта суета, запахи, радостное предвкушение праздника на миг перенесли Татьяну в детство, когда они с сестрой наряжали принесенную с мороза елку. В доме пахло праздничной выпечкой, а мама с папой, улыбаясь, смотрели, как их звонкие девочки мастерят сказку.

– Как хорошо, я еду домой! – Татьяна расслабилась и улыбнулась своим мыслям. – Скажи кому, что вместо бизнес-класса и Нового года под пальмами я трясусь в этой коробчонке – не поверят.

– Так говорите, что программистом работаете? А какой язык? Ассемблер, Сибилдер или, может, Яву? – напротив нее сидел тот высокий симпатичный парень с остановки, который настойчиво пытался втянуть в разговор молоденькую расстроенную девушку. 

Таня смотрела на них с легкой улыбкой: ну, программиста вычеркиваем.  Из сумки выглядывает папка с бумагами, на лице застыло выражение беспомощности, страха и наивности. Скорее всего, секретарша, которая только устроилась на первую работу.

Парень, видимо, тоже что-то понял. Откинул волосы со лба и резко сменил тему:

– А вы какое направление в театре предпочитаете…

Личико его соседки покраснело, сморщилось и стало напоминать выражение лица человека, впервые пожевавшего перец чили. Она силилась сказать что-то умное, но никак. Тут в разговор вклинилась та самая токсичная дама огромной окружности:

– Смотрю я на молодежь, ну, просто испанский стыд, – громко начала она. – В жизни овечками прикидываются, а сами в интернете голые жопы выставляют. Или сиси. Позорище.

– Грудь – это прекрасно, – заявил сидящий рядом с Татьяной мужчина. – Особенно прекрасно, когда она такой формы... как яблоко. И в ладони умещается.

Он раскрыл мозолистые ладони и показал желаемый размер:

– У нас на кафедре одна лаборантка работает. Смотрю и радуюсь. Бывает же такая красота! Она даже фото мне на день рождения подарила «грудь в кружевах». Я ведь один, шестьдесят скоро, не нужен никому… а тут… да, даже захотелось…

Постепенно маршрутка пустела. Люди, забрав баулы с покупками, выходили на остановках, желая оставшимся счастливого нового года. Исчез поросенок в мешке, с радостными воплями выпрыгнула на остановке детвора. Еще немного, потерпеть пару часиков – и Таня будет с сестрой, будет целовать повисших на ней племянниц, пробовать домашний пирог по маминому рецепту и раскладывать под елкой подарки.

Однако судьба распорядилась иначе. Двигатель машины как-то странно загудел. Маршрутка проехала еще немного и остановилась. Абсолютно индифферентный водитель вылез, поковырялся под капотом, сунул голову в салон и заявил:

– Ну, все. Приехали. Я в поселок, может, кого найду.

На удивление, пассажиры не стали возмущаться – всякое в дороге бывает. Перешучиваясь, собрали пожитки и пошли: при морозе минус двадцать лучше идти сейчас, чем сидеть в железном ящике, а потом идти при минус тридцати. Тем паче, что идти им километров восемь. Ждать водителя, который уже исчез в сумерках на заснеженной дороге… да они быстрее дойдут.

В салоне вместе с Татьяной осталось пятеро. Девушка назвалась Ариной и, действительно, недавно стала работать секретаршей. Парень рядом с ней, весь в черном, – сисадмин Тео, большая женщина, императивно озвучивающая свой взгляд, Наталья Игнатьевна и, наконец, Виталий, мужчина, который не постеснялся вслух восхищаться женской грудью. Оказывается, доцент, преподающий в университете электротехнику.

Через полчаса тепло из маршрутки сбежало водой со стекол. Стало ощутимо холодно, а за льдинками окон – темнота. Таня чувствовала, что в ее ноги до костей проникает зима – и они становятся каменными:

– Может, у кого есть что, чтобы согреться? Праздник скоро, шансов выжить у нас немного.

– Ну, зачем так пессимистично, – ответил Виталий. – Есть у меня заветная бутылочка, сам настойку делал. Только звиняйте, стаканы не прихватил.

Стеснительная Арина достала из пакета лак для волос:

– Крышка подойдет? А, нет, здесь дырочка.

– Стоп. Не убирайте, – попросил Тео. – Просто пальцем вот так снизу держим, наливаем и пьем.

– И закусываем, – поддержала Татьяна, вытаскивая из пакета шоколадку. – Наливайте, Виталий. Пару глотков для согрева. Пусть даже с ацетоном. Нам еще здесь неизвестно сколько сидеть.

– Мне не надо, я вообще не пью, даже шампанское на Новый год, – подала голос Наталья Игнатьевна. – Я за здоровый образ жизни.

– Храните свое здоровье, после смерти на органы разберут, – пошутил Тео. – А нам бы до утра в этой холодине дожить.

Они пили по паре глотков. Передавали по кругу импровизированный стаканчик и закусывали долькой шоколада. Приятное тепло стало разливаться по телу, сразу захотелось в туалет – все дружно посмотрели на выход.

– Так, мальчики направо, девочки налево, – скомандовал Тео. – Пора на воздух. Кто со мной?

Он открыл дверь и первым выпрыгнул в застывший морозный воздух. Затем вышел Виталий – и мужчины галантно протянули руки дамам.

– А вы идете? – спросила Ариша у Натальи Игнатьевны.

Та отрицательно помахала головой.

– Зачем ей идти, – тихонько прошептал Виталий. – Это нам для сугрева двигаться надо, а у нее спасательный круг из жира, как у моржа. Видать, всю жизнь к глобальному похолоданию готовилась. Мы сейчас в ночи околеем, а она даже к сиденью не примерзнет.

Грубость объяснялась просто: всю дорогу мадам прессовала его «личным мнением». Сначала, что яблоки покупать нужно ящиками, лучше заказывать через интернет в супермаркете, а не покупать на рынке. Потом ее взгляд зацепился за мешок, и она вспомнила, что «картошка на ночь вредна». Жареная. Но вареную вместе с сосиской можно. По новой голливудской диете. Затем ее разглагольствования коснулись напитков: пить нужно чай, но на работе кофе – и нечего от коллектива отрываться… А вот пятно с его куртки ничем не выведешь, он сам виноват, неряха. Разве что отнести вещь в химчистку, но это дорого…

Мужчины, шагнув в ночь, пошли «проверять колеса», а женщины на каблуках пошагали, вытягивая ноги как слепые цапли, в посадку.  Татьяна смело пробралась через облепленные снегом кусты, подняла голову и замерла от неожиданности. Посреди серебристой поляны стоял, как античное изваяние, унитаз. Такой странно красивый под слабым лунным светом. Без бачка, без традиционной будочки вокруг него. Просто «белый фаянсовый друг», а вокруг заснеженные деревья.

– Ой, цивилизация, – подала из-за спины голос Арина. – Как думаете, зачем нужно было ставить его в центр?

– Ну, под кустами вполне могла быть яма, а там голодающий медведь. Или чтобы волк за попу не укусил, – пошутила Таня. – Расходимся. Иди и ничего не бойся. Нет здесь никого.

Пошел снег. Когда они вернулись к машине, возле дверей уже топтались мужчины и даже Наталья Игнатьевна.

– А мы унитаз нашли, – веселилась девушка. – Представляете, стоит такой белый, красивый и одинокий.

В отличие от Татьяны, на Арине были теплые брюки, ботинки и толстый, похожий на одеяло пуховик. Она радовалась зиме и снегу. Таня же чувствовала, как ее бедра покрываются ледяной глазурью.

– Уух, унитаз – это хорошо, – растирая руки и притаптывая ногами, спасаясь от холода, выдохнул Виталий. – Мы как-то на Кавказе полезли на гору. Так, тренировочный подъем. Но пока туда шли, насобирали подберезовиков. Вот такие, как сейчас помню.

Он потряс растопыренными пальцами в воздухе, на которые тут же примостились снежинки. Полученный размер соответствовал скорее футбольному мячу, чем грибу.

– Что вы такое плетете! – возмутилась Наталья Игнатьевна. – Не бывает таких грибов, я точно знаю.

– Да слушайте дальше уже, – он причмокнул губами, вспоминая, как их группа нажарила две огромные сковороды. – В общем, мы их съели. Сразу кинули на сковородку, не варили. Были среди нас дамочки вроде вас, все точно знающих. В общем, висим на горе… и у всех начинает крутить живот. А это скала. Ни одного кустика. И на мне еще «беседка», страховочные ремни. Пришлось стягивать с себя штаны и почти в невесомости на облака…

– На головы страхующих, – засмеялся Тео. Его черное одеяние, зимняя на меху куртка, треккинговые ботинки и штаны, хорошо сохраняло тепло. Он тоже не особо замерз – и относился к происходящему как к веселому приключению.

– Нет. Мы же в паре. Ели вместе, скрутило одновременно. Просто расползлись по горе. Ох, как мы ползли, такая резь. Еле-еле доползли до контрольной точки. И вниз. Так что унитаз – великая вещь. Даже без кабинки.

Татьяна внимательно рассматривала Виталия. Его фигура, утепленная несколькими слоями одежды, чем-то напоминала снеговика.

– Виталий, а вы не одолжите мне свои кальсоны? – как бы дико это не звучало, но Татьяна понимала, что ноги не чувствует. Надо спасать себя. – Давайте, я их куплю.

Мужчина на миг опешил. Замер, непроизвольно опустил руки на живот, где под курткой и свитером был брючный ремень, а под ним две пары треников с начесом, – и отрицательно помахал головой, стряхивая с себя налипший снег.

– Татьяна, а вы ему стриптиз станцуйте. Отдаст, куда денется, – веселился Тео. Его тоже начинал покусывать мороз, и шутками он старался подбодрить собратьев по несчастью.

– Легко. Станцую, чего уж там, – Таня улыбнулась и мысленно добавила, – даже облизать себя дам.

В ответ замерзающий разум быстренько нарисовал картинку, где она застыла на унитазе, задрав подол, а Виталий с выпученными глазами стоит возле нее на коленях с длинным высунутым языком… который примерз к ее заледеневшему бедру как к металлической трубе. Рассмеявшись видению, она сказала:

– Ну что, раз помощи по обогреву нет... Идем собирать ветки. Разведем костерок.

– Подождите, – тихонько сказала Арина. – Можно я сейчас шефу позвоню, он машину за нами пришлет. Я документы ему везу. Если мне кто-нибудь телефон даст, мой разрядился.

Тео похлопал себя по карманам и с жалостью произнес:

– Не могу. Вчера так хорошо с ребятами отмечали, что очередной гаджет потерян, скорее всего, навсегда.

– А кто начальник? – уточнила Татьяна, вытаскивая из кармана смартфон.

Девушка назвала фамилию достаточно известного человека, владельца «много чего» благодаря бескрайним, как зимняя тундра, возможностям, появившимся с помощью депутатского мандата и депутатской же неприкосновенности. Для него было обычным делом подложить секретаря под клиента. А сейчас… Какие документы в праздник – наверняка подарок решил себе устроить, «свежего мяса» захотелось.

Не обращая внимания на взгляды, которыми обменялись замерзшие и заснеженные попутчики, Ариша быстро набрала номер и, дождавшись ответа, залепетала в трубку:

– … простите… маршрутка сломалась…

Ей в ответ понеслась брань. Слова слышали все, и Тео не выдержал. Выхватил трубку и, перебивая собеседника, отчеканил:

– Слушай, ты, член на треноге…

А дальше…  в его монологе был не просто трехэтажный мат, Тео давал мастер-класс по виртуозному использованию нецензурных выражений. Это была настоящая ода, восхваляющая половое слияние отдельных поколений. С использованием имущества, крупного рогатого скота и прочих подручных средств.

Это было так... неожиданно… шокирующе прекрасно, что от удивления зависли даже медленно опускающиеся снежинки. И в этой тишине вымороженные пассажиры отчетливо услышали звук работающего двигателя. Трактор! Умничка-водитель дошел, нашел и оторвал от праздничного стола пьяного в дымину «спасателя».

То, что тракторист был подшофе, сомнению не подлежало. В темноте свет от фар резко дергался то вправо, то влево. С пригорка хорошо было видно, как машина, пытаясь ехать четко по центру дороги, двигалась по какой-то странной кривой.

Но они доехали. Маршрутку, как телегу с соломой, прицепили к трактору, и водитель почти трезвым голосом попросил пассажиров войти в салон.

– Нам точно надо с ним ехать? – спросила Наталья Игнатьевна. – Может, пешком?

– Идите, конечно. Метель начинается, дорогу заметет. Упадете в какую ямку, накроет веточками, снежком припорошит… Раньше весны не хватятся. А найдут летом. По запаху, –морально «поддержал» собеседницу Тео.

– При всем богатстве выбора… Уехать отсюда мы сможем не раньше завтрашнего вечера, до обеда никто ничего ремонтировать не будет, – ответил Виталий и полез в заледеневшую маршрутку.

–Не сдаемся! Доберемся до добрых людей, я сауну на сутки сниму – отогреемся, – громко подбодрила Татьяна, замерзающий мозг которой в отчаянном желании жить подсунул весьма здравую мысль.

Семья тракториста душевно приняла почти обмороженных путников, настойчиво потянула за стол. Но те вежливо отказались, попросив истопить баньку. За деньги, конечно же. Предприимчивые хозяева продали им еще и водку с закуской. Праздник все-таки.

Через час закутанные в простыни собратья по несчастью размораживались на лавках. Баня была, по местным понятиям, еще холодной, но и этот наполненный запахом березовых листьев воздух, теплые лавки исцеляли, возвращали к жизни. Татьяна чувствовала, как ее тело постепенно согревается и оживает, а «окорочка в ледяной глазури» становятся вполне симпатичными ножками.

До нового года оставалось несколько минут. Арина суетилась возле стола вместе с Виталием, расставляя тарелки и раскладывая салаты. Тео разливал по граненым стаканам «казенку»:

– Жаль, виски нет. Как я понимаю, кому-то не наливать?

– Вот еще! – возмутилась Наталья Игнатьевна. Выдернула из руки парня бутылку и налила себе до краев. – Садитесь уже.

Часы на экране смартфона показали нули. Она встала:

 – Скажу тост. Так выпьем же не во имя пьянки-то окаянной, а токмо о здоровье для! С Новым годом! – резким движением опрокинула в себя содержимое. Сунула нос в волосы Татьяны, которые едва уловимо пахли жасмином.

Не закусывая, Наталья Игнатьевна вышла из-за стола, довольно оглаживая живот. Немного подумала, расправила плечи. Со звуком «ха» демонстративно сорвала себя простынь и голышом направилась в парилку. Остальные переглянулись и направились вслед за ней.

 

P.S. Образы собирательны.  Все совпадения, конечно, случайны.