Скафандр и бабочка

Эссе по фильму «Скафандр и бабочка» режиссера Джулиана Шнабеля (2007)

— Вы слышите меня? Если да, — моргните один раз. Если нет — два раза? — задал я вопрос парализованному пациенту с назогастральным зондом и с трахеостомой, которого паллиатив обещает забрать вот уже вторую неделю подряд. И этот больной меня тоже не слышал, и его стеклянный взор направлен мимо меня. Всё же, в жизни редко бывает, как в кино и она прозаичнее, чем показываемое на экране.

Прошло семь лет с того времени, как я посмотрел этот фильм по наводке друга-психотерапевта и теперь нет-нет да и сам советую его при случае. Как пример для определения стойкости человеческого существования или, как мечтал главный герой — «я хочу написать книгу о графе Монте-Кристо, только на современный манер».

Мысли и желания могут материализоваться, особенно если к этому настойчиво стремиться.

— У вас редкое заболевание — «бодрствующая кома», — вердикт невролога французской больницы, — у вас парализованы конечности, глотание, мимическая мускулатуры, но вы можете слышать нас и все понимаете.

Может быть это сложности перевода, так как кома всё же подразумевает под собой отсутствие ясности в сознания. Недавний вопрос хирурга, как ему описывать сознание пациента с врожденной тяжелой умственной отсталостью. «Конечно, ясное!» — ответил я коллеге, — «ведь он же смотрит на вас, принимает еду из ваших рук, глаза открыты». «Но он же не понимает меня?» — не унимался коллега. «Но он же не находится в сопоре и даже не в коме и не в оглушении. То есть по формальным признакам, сознание личности с умственной отсталостью, как врожденной, так и приобретенной, остается ясным, даже если она не способна донести до вас свою информацию на понимаемом для вас уровне». 

В этом кино у главного героя ситуация почти наоборот. Сохранилась память, в наличии воображение, но возможность для отражения их деятельности в окружающее пространство резко ограничена, так ствол мозга практически полностью поврежден инсультом. Как правило, летальность близка к сотне процентов, так как там и центр дыхания и сердцебиения, но бывают и исключения. 

— Если вы согласны с моим утверждением, — моргните один раз, если нет — два раза! — говорит главному герою логопед.

Лишь оказавшись перед лицом болезни, мы иногда, если успеваем, понимаем ценность жизни. Что помогает нам, когда мы оказываемся в плену? Истинном или физическом? «Память и человечность» — как следует из фильма.

— Я вспоминал вина бордо урожая 1865 года и перечислял их. Я многократно был на пороге отчаяния, но моя память возвращала меня, и это уберегало от сумасшествия! — делится своим наблюдением-рецептом посетитель клиники, которому главный герой уступил своё место в самолете, и который впоследствии на четыре года был захвачен бейрутскими террористами.

Кто же он Жан-Доминик Боби? Ловелас, атеист, любящий сын и отец, хвастун, который оказался на койке для безнадежных больных и который обещает написать книгу. Он выпал из колеи жизни, чтобы начать по-настоящему жить? Или это закономерности одной жизни. С позиции зрителя сложно судить. Его любят малыши и их мать, закадровая любовница и чернокожий друг, престарелый отец и помощник по набору текста. И все молятся за него, кроме его самого.

Он вызывает симпатии своей искренностью, оставаться самим собой. Ведь не секрет, что испуг перед концом часто меняет нас. Страх наказания или осуждения заставляет отказаться от самих себя или сильнее поверить в то, что тебе рекомендуется моралью или религией.

После первого просмотра у меня остался стоический образ лишь парализованного инвалида, диктующего книгу левым глазом. Это совпало с тогдашним высказыванием литературного друга о том, что каждый человек способен написать о себе книгу.

Но почему скафандр и почему бабочка? — так и осталось вне локуса внимания.

Вчера, пересмотрев этот фильм, мне показалось, я нашел для себя ответ. Наше тело — это скафандр, который меняется и становится всё более и более тяжелым и грузным. Иногда гораздо быстрее, чем мы предполагаем. Бабочка — это те сигналы, которые мы посылаем миру о том, живо ли наше сознание и как оно отражается в окружающем мире. И пока жива наша память и воображение — мы остаёмся свободными.