Свет

Такой протяжный свет,

такой он

ломкий

и печальный,

безветренный,

распластанный в пространстве,

вышедший из берегов,

и не напиться

его покоем.

 

И только сидя руки подставлять

текущей

вниз пустоте,

оставленное нами перевспоминать,

преумножать внутри,

вещественно ли оно в нас —

не узнаешь,

пока не выпьешь этой боли

стакан безмолвия,

в ладони не сожмёшь

подобьем глины,

останется ли

что-то ещё...

 

Такой протяжный вечер,

окно выходит на рябины,

ветви рябят в окне,

ветер

гложет ладони тротуара,

снимает

только что прожитое

слой за слоем,

уносит

только что прожитое

слой за слоем...

 

Мы здесь остались у окна стоять,

снов наблюдая ход по плоскости земной,

исхлёстанной

усталыми ветвями,

пить воздух, свет,

танцы деревьев за стеклом,

сказанное вдыхать,

и лампы плачут белым янтарём

иллюзий,

я занавешиваю

на ночь глаза,

сон весел...

 

Раскроешь окна в никуда,

не знаешь —

что там, внутри,

смешалось всё,

склеились потолки и стены

чужие,

сплелись узорами ковры,

хребты торшеров,

память — странная игра,

страшная —

с собой и с правдой...

 

Такой протяжный свет,

извне — такой прозрачный,

мне дар —

родиться в этот день,

нег сбросить панцирь,

и, слеп, — вижу себя —

явь,

свободен

плыть от себя

вдаль,

сходить на нет...

 

По рдеющим коврам

уходят

слова и сны,

в волнах запутавшись,

рябь янтаря,

рассвета ближе конец пути,

иглой в горле —

смолкнувшая песня,

расскажешь завтра,

вечность перейдя — вброд,

как там вода течёт наоборот,

как там слова текут наоборот —

в рот,

складываются обратно,

и, сыт, спишь сладко,

и легко

пересчитать все звёзды —

одна,

одна,

одна...

 

...

Ещё раз переповтори:

движение тумана,

рдение зари,

слов карнавал в тетради,

ради чего пить солнце глазами,

рвать облака в углу окна,

складывать

осколки линий,

сшивать

памяти лоскутки,

здесь был не я,

здесь кто-нибудь другой был,

пил вино,

ел рыбу,

занавески трогал,

выглядывал в окно — и видел

бездонную без берегов ночь,

сказки читал по звёздам,

поздно

слышать вой научился мёртвых,

угадывать по именам

живых,

тень памяти на выдохе

выходит ввысь...

 

...

Так все мои дома

сошлись в один

неразделимый дом

среди рябин и клёнов,

его никто не украдёт,

не сдвинет с места,

не заставит

не быть,

он прорастает

навстречу ливню,

камни словом долбя,

терзая

пену земли,

неба кисель пронзая полётом боли,

след падающей звезды — тает,

взлетающей — нет, никогда,

смотри его,

срисовывай

в память свою,

читай по звёздам негаснущим

повесть о шедших прежде.