4 копейки на Новый год

Знал Пашку с детства. Он был цыганом. Шустрым, бойким. Впрочем, подобно всем отрокам вне зависимости от национальности. Только Пашка был бойким по-особенному. И шустрым — не в меру. Да и всё остальное — типа в надрыве. На последнем рывке. И главное — очень не любил бывать в дураках. Несмотря на то, что ребятня, в принципе, любит прикалываться друг над другом. И тот, кто относился к этому с юмором — тот и выходил из заварушки молодцом. Пашка так не умел…

Ему надо было всё и сразу. Или уж ничего — и всё тут! Как водится, на нет и суда нет: чтоб не расстраиваться попусту. Ну, бывает аналогичный срез людей, куда деваться. Не вашим и нашим, по-братски. А — или мне, или никому!

В ту достославную эпоху политинформации проводились даже на тренировках. У нас, мелких школяров-дзюдоистов — по понедельникам. Тренер давал нам по очереди задания на подготовку — и раз в неделю кто-нибудь выступал перед товарищами с докладом о политической обстановке. О том, что же такого видного и патриотичного произошло в СССР, за рубежом. Ну, кто как мог. Могли, в сущности, все. Кроме цы́гана.

Пашка вообще не мог никак. Нуль! Цы́ган — сын полей. Он всё время ошивался на улице. Уроки практически не учил. Всё, что имел в голове толкового, знал от старших. А старшие их неспокойного шумного племени, — вплоть до баронов (их шефов-главарей), — универов не кончали, не отличаясь супер-пупер образованностью. Смекалкой, сметливостью-расторопностью — да. Зловещей бизнес-хваткой — да. Но — не про железный занавес с кисельными берегами социалистического счастья.

Встав перед спортивной группой, Пашка промычал невразумительное «му-му-бе» — и замолчал. Холодно вылупившись в никуда. По ходу навсегда. Насупившись и уткнувшись в пол.

Тренер, несомненно, въехал в Пашкин ступор.

И само собой, решил выручить, — задавая наводящие вопросы:

— В какой стране мы живём?

Пашка промямлил в ответ своё «му-му-бе».

— В эс… — принялся помогать тренер.

— Эс, — прошипел Пашка.

— Эс… — подсобил тренер.

— Эс, — проскрипел Пашка.

— Ну, что это за государство?

— Эсэс, — ответил Пашка.

(Смешки: «Гы-гы… штурмбаннфюрер CC!». — Как раз «Штирлиц» шёл по ТВ.)

Тренер не злился, а смысл?

Помог:

— Эс, Эс, Эс…

— Эсэсэс… — стал догадываться Пашка.

— Эс-Эс-Эс-Эрррррр — дружно заголосила толпа. Заржав по-конски.

Пашка закипал.

— Ладно, последний вопрос, — утихомирил пацанву тренер. — Тихо всем! Кто у нас Председатель Правительства Верховного Совета?

Всё, это Пашку убило наповал.

Он страшно скуксился, изображая прилив мысли.

— Андрей… — подсказал тренер.

— Андрей… — ответил Пашка.

— Андреевич…

И тут Пашку осенило:

— Андреев!! — оскалил он белозубый рот.

— Громыко! — крикнул тренер: — Гро-мы-ко, — еле слышно матюгнувшись про себя.

Аллес. Это был нокаут. Борцы ликовали. Пашка, краснющий от стыда, не ведал, куда приткнуться-деться.

Прошло много лет…

 В 90-х я промышлял на рынке. Возил аппаратуру. Торговал. Скупал. Опять продавал. Вечный оборот денег в природе.

Пашка меня не узнал. Я его — влёт срисовал. Их чернобровая бригада бродила по рядам и впаривала народу фальшивые цепи — ярко сияющие, похожие на золотые. Подошли ко мне. Я был на стрёме. Готов как штык: не лыком шит.

«Всего 50 баксов, брат!» — насело галдящее стадо. Увидев, как я заинтересованно примериваю цацку к своей шее под рубахой.

Для проформы повертел-поковырял фуфел, понюхал-погладил.

Говорю:

— У меня нету пятидесяти. Только $сотка. — И вынул из кармана чуть мятого «Франклина».

— Базар нет, братан! Дай бог тебе здоровья. Твоим родным и близким. Звони — всегда поможем… — обрадованно запричитал табор. Тут же выискал сдачу. И — след простыл, вмиг сдристнув.

Единственно, чего не учли: та сотка тоже была фуфловой, как ихняя позолоченная цепура́. Только я остался с натуральным полтинником. А они — с поддельным стольником.

Прошло много лет…

В 2000-х промышлял «горячими» продажами. Только уже по-крупному. Вкладывался-реализовывал недвижку и всё, что с ней связано. Ремонты, аренда-обмены и т.д. По-серьёзке, в общем. Лаве́ считал тоже по-серьёзке.

Дело шло к декабрю: снег валит плотным блестящим серпантином. Бизнес катил кайфово. (Не зря бают за «тучные» нулевые годы.) Настроение — хохмическое.

Пашка меня сразу цирканул-вычислил. (В отличие от прошлого казуса с фуфелом.)

— Здо́рово ты меня тогда кинул, — не успев пожать руки.

— Когда? — я прикинулся тупаком.

— Не коси. Всё ты помнишь, морда. Всунул нам тогда левую $сотку.

Посмеялись-перекурили, успокоившись, — бизнес есть бизнес, ничего личного. Но чувствовалась в нём некая неустроенность, что ли. Не привык он проигрывать — читалось в его чёрных, как ртуть, глазах.

Ну, я и выдал ни с того ни с сего:

— Слушай. Хочу предложить тебе одну фигню, чтобы реабилитироваться.

— Чтобы что? — скривился он.

— Громыко!! — гаркнул по-тренерски.

И мы оба захохотали.

— Вот какая херотень, — продолжил я. — Ты человек не бедный, верно?

— Ну… — довольный собой, кивнул Пашка. Скосив нестройный глаз на «гелик» с мерсами за спиной.

— Я буду целый месяц носить тебе ежедневно по 50 долларов.

— Чего? — киксанул Пашка.

— Не бесплатно, конечно, — продолжил я.

— А как? — ещё сильней скривился.

Слово за мной.

— В начале месяца дам тебе $полтинник. А ты мне — одну копейку.

— Не понял…

— За второй $полтинник на следующий день — 2 копейки.

— Две копейки?

— Да. За третий — умножай на два.

— 4 копейки, — тут же сосчитал Пашка.

(Он был растерян не на шутку.)

— Четыре копейки? — переспросил.

— Четыре, — повторил я. — Четыре сраных русских железных копейки.

— А потом… — он явно чего-то не понимал.

Я вспомнил тренера по дзюдо. СССР. Громыко. Ржач пацанов…

И почти по слогам:

— Каждый день в течение месяца будешь давать мне за зелёный полтинник вдвое больше предыдущего дня. Усёк?

Он невнятно промычал «му-му-бе», как тогда на политинформации.

— Тридцать первого декабря разбег.

Пашка бросился к своему табору, ошивавшемуся неподалёку.

Через 15 минут протянул руку:

— На пидора, — сзади него, скучившись, нешумно-сосредоточенно стояли цыгане.

— На пидора, — зарёкся я. Въяве втыкая, что такой уговор грозит серьёзными последствиями в случае отказа или гемора.

— Неси бабки, — жёстко сказал он.

— Нырнём в тему первого числа.

На том расстались.

По уговору, стартовый $полтинник Пашка урвал 1-го декабря.

Спустя семь дней у него было уже 350 баксов. Забашлял за это: 1 коп. + 2 коп. + 4 коп. + 8 коп. + 16 коп. + 32 коп. + 64 коп. = 1 руб. 27 коп.

Небритый его хавальник расплылся как блин, фаршированный пельменями с варениками. Но всё было по-серьёзке. Не до пустяков.

Знакомые штемпы шепнули: дескать, Пашка уже десять раз пожалел, что не забился на пару-тройку месяцев наперёд.

На восьмой день Пашка выдал мне 1 руб. 28 коп. На девятый — 2 руб. 56 коп. На десятый — 5 руб. 12 коп.  На одиннадцатый — 10 руб. 24 коп.  На двенадцатый — 20 руб. 48 коп. На тринадцатый — 40 руб. 96 коп. На четырнадцатый — 81 руб. 92. коп. В руках хрустели заветные 700 баксов, купленные почти за 150 рэ. Нехило, блин...

Через пятнадцать дней малость подорожало: за $50 приходилось платить уже сотни рублей. Но что это? Что?! — по сравнению с наживой. Тьфу! — сто рублей: «Катька» по-советски. Фигня на постном масле.

Уточнюсь, как зашибал Пашка:

за 15-й $полтинник — 163 руб. 84 коп.;

за 16-й $полтинник — 327 руб. 68 коп.;

за 17-й $полтинник — 655 руб. 36 коп.;

за 18-й $полтинник — 1 310 руб. 72 коп.;

за 19-й $полтинник — 2 621 рб. 44 коп.

Дальше пропустим декаду. В те десять дней Пашка изрядно бухал-веселился, просаживая дармовое. Нажитое на халяву. Вызывал весёлых круглолицых деффчонок-Снегурок. Правда, без Деда Мороза. Ни в чём себе не отказывая. Посылая ко мне с кассой братву: за очередным $полтинником.

Тем не менее, пропившись, в отмерянные до Нового года расчётные дни его стало нешуточно коробить:

За 28-й $полтинник вдруг оказалось — 1 342 177 руб. 28 коп.!

Пашкин лик неестественно сморщился, задёргался, словно в детстве. Скуксился, опал, как жёлуди по осени. Будто вновь над ним дико, — угнанными по ночняку конями, — ржали дзюдоисты:

за 29-й $полтинник — 2 684 354 руб. 56 коп.;

за 30-й $полтинник — 5 368 709 руб. 12 коп.

Что-что, а подбить «копеечную» убыль личной капусты Пашка таки смог: на тридцатое число отдано 10 737 418 руб.

И вот наконец — праздник к нам стучится! Новый год у порога!

За финальный 31-й $полтинник 31-го числа он отдал мне финальные 10 737 418 рваных. В итоге купив свою честно заработанную штуку бакинских за 21 474 836 руб. Примерно $700 тыс. по курсу середины 2000-х гг.

«Слышь… — скупо простонал он при “праздничном” расставании, сжимая в кармане что-то весьма твёрдое и, вероятно, стальное: — Постарайся сварганить так, чтоб я тебя никогда, никогда (усилил!), слышь, не встретил. — Сглотнул (обиду, видимо, что ж ещё): — Иначе… Иначе… — Покашлял сипло в кулак: — Тебе не жить».

На том расстались.

Ну, я, бесспорно, так и сделал.

И цы́гана больше не вида́л.