Отцы и сукины дети

 

Имена — вымышлены, совпадения — случайны.

 

Меня с детства не покидает стойкое ощущение, что природой я создан только для того, чтобы стать наследником огромного состояния.

Да, в душе я — сын олигарха.

Причём, единственный и любимый. Папенька всё, до последнего холдинга, завещал мне. А пока не вступил в права наследования, я, так сказать, знакомлюсь с жизнью простых людей изнутри.

Я на собственной шкуре испытал все тяготы общественного транспорта. Я знаю, как выглядят деньги. Не платиновая карточка, не десятизначные цифры на банковском счету. А обычная, мятая, замусоленная сторублевка.

Я, как никто, понимаю, что если твой отец не только построил дом, посадил дерево, но и обеспечил сыну пожизненную роскошь и богатство еще до его рождения — это даже не папа, это дорогой, любимый, единственный, самый лучший на земле папулечка!

Ведь это так замечательно — быть единственным наследником богатого и знаменитого человека! Никакой тревоги за завтрашний день: образование дадут, заболеешь — вылечат, жилплощадью обеспечат, трудоустроят, на старости лет с голоду не околеешь. Вот в таком формате функцию отца раньше вполне успешно выполняло государство.

Но нравы тогда царили просто дикие!

Представляете этот ужас: в 1972 году в семье Сергея Михалкова — автора гимна Советского Союза, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и трех Сталинских премий, председателя правления Союза Писателей РСФСР, случилось горе.

Младшенького любимого сыночка — кровинушку родную — Никитушку, на общих основаниях забрали в армию. И не просто забрали, а захерячили на Камчатку во флот. На три года!

А время было неспокойное. Война во Вьетнаме полыхала вовсю. А ну как Никиту Сергеевича прямиком из Петропавловска-Камчатского да в «горячую точку»? На растерзание американской военщине.

Там как раз в это время по джунглям носился, как угорелый, еще один оскароносец — рядовой Форрест Гамп. Тот ещё зверюга!

Битвы гигантов не случилось, а эпичность намечавшейся схватки натолкнула Питера Джексона на идею фильма «Кинг-Конг против Тиранозавра».

Но всё равно — обречь на годы воздержания и общество грубой матросни юный, еще не окрепший, двадцатисемилетний организм Михалкова-младшего — что это, как не попытка кровавого тоталитарного режима сломать и искалечить душу свободолюбивого художника?!

И это при том, что сам Никита к тому времени был уже не просто сын знаменитого и влиятельного отца.

Снявшись в «Я иду, шагаю по Москве!» он стал супер-селебрити. Все девушки страны по нему соками истекали. А от государства рабочих и крестьян вместо наград и премий — три года Камчатки! 

Но настоящий талант — он талант во всём. И матрос Михалков так талантливо служил, таких заоблачных высот достиг в боевой и политической подготовке, так участвовал в художественной самодеятельности, так внимательно слушал каждую политинформацию, что сатрапам и душителям свободы не осталось ничего другого, как демобилизовать его условно-досрочно. Через год.

В Советской Армии это было обычное дело. Отслужить год вместо трёх. Ну, если какая-нибудь травма бытовая, типа — ногу оторвёт или на голову танк наедет.

Или, если ополчились на тебя завистники, видят ты такой человечище, характер, личность, гений! Ну и стараются интригами и наветами выжить тебя поскорей с места службы. Сослать куда-нибудь подальше — на Мосфильм, например.

Но Никита Сергеевич зла ни на кого не затаил. В Москву, так в Москву!

А на прощанье сказал: — Душно мне среди вас, господа! Но в память об этих двенадцати месяцах в застенках отдельного кубрика повышенной комфортности, увожу я с собой сценарий нового фильма, рабочее название: «Соскучившиеся по солнцу». Ещё посмотрим, кому рынду бить, а кому Оскар целовать!

С тем и покинул негостеприимные просторы Камчатки.

Видимо, воодушевленный примером Никиты Сергеевича Михалкова, в армию пошёл служить и английский принц Гарри, внук ныне уже не здравствующей королевы Англии.

Причем, вызвался добровольцем воевать в Афганистане.

Можно только представить себе радость и счастье командира того боевого подразделения, в которое был направлен для прохождения службы высокородный отпрыск.

Тем более, что командиру предварительно позвонила бабушка принца, на тот момент — Верховный главнокомандующий вооруженными силами Великобритании — и в нескольких по-военному коротких, но ёмких выражениях описала, что его ожидает, если в Афганистане с ненаглядным Гарриком, — не дай Бог! — что-нибудь случится.

Особо запало в душу услышанное от королевы Англии: «...На Британский флаг!».

Для начала принца из рядовых произвели сразу в капитаны. Журналистам объяснили, что это так, понарошку, чтобы враг не догадался. Но мы то с вами понимаем! Тем более, что конспирация получилась так себе: в войсках он значился как «Капитан Уэльс», а в мирной жизни он принц Уэльский. Запутали врага, да? Просто не единой зацепки!

Ну, в части естественно сразу попрятали всё оружие, колющие-режущие предметы, легковоспламеняющиеся. Уголки табуреток обклеили резиной, чтобы... ну его! Не туда нажмет, не за то дёрнет, об штык-нож поцарапается, а нам потом отвечать.

А тут как раз талибы толпами попёрли. Ну как же! Все хотят автограф получить и селфи с принцем сделать. «Нет, мы к принцу даже близко подходить не будем, не беспокойтесь. Пусть он только на секундочку покажется. У нас фотоаппараты хорошие — на 200 метров разлёт осколков. Издалека тоже очень красиво получится».

Короче, командование в лёгкой грусти и полном ахуе. Надо что-то делать, надо как-то воевать, а стрелять нельзя — принца разбудишь. У него послеобеденный сон как раз до файв о клокa. И вот весь генералитет, как последние «душары», считают дни до «дембеля» его Высочества.

А что принц? Принц рвётся в бой. В нём королевские кровя бурлят. Он же прямой потомок Вильгельма Завоевателя.

Этакий сгусток буйного и воинственного англо-саксонского духа, заключенный в тщедушном веснушчатом теле.

Подходит он однажды к генералу и обращается строго по уставу: «Дорогой мой подданный, многоуважаемый вассал, бабуленьки моей слуга покорный. Одолела меня скука гарнизонная. Все фильмы из коллекции пересмотрел, все игры на Play Station переиграл. Чем развеять тоску теперь, право и не знаю... Генерал, а давайте оживим этот унылый пейзаж парочкой живописных взрывов. Давайте устроим какие-нибудь манёвры. Ну я не знаю, там, пульнём куда-нибудь ракетой, а потом постреляем по низко пролетающим талибам. Покажем им ху из ху! Ну вы же генерал! Ну придумайте же что-нибудь! Мне же нужно в инстаграм что-то выкладывать, в конце концов!».

И никаких преувеличений. Вот цитаты из британской газеты «Telegraph»: " В интервью многочисленным СМИ принц Гарри признался, что в Афганистане его обуяли скука и разочарование. На базе принц делил комнату с другим пилотом вертолета. «Я как все, мне не надо ничего особенного», — пояснил Гарри. В комнате стоял телевизор диагональю 32 дюйма и игровая приставка Play Station. «Кажется, мы тут посмотрели все когда-либо снятые фильмы», — признался принц. Несмотря на то что, по словам принца, комфорт на базе был ему в тягость, в его комнате хранилось трогательное напоминание об отчем доме — горшочек меда из вестминстерской резиденции. Мед был прислан вместе с коробкой кубинских сигар«.

Просто постеснялись написать, что кубинскими были не только сигары, но и танцовщицы.

И в таких вот абсолютно невыносимых условиях принц мужественно оттрубил от звонка до звонка, почти пять месяцев. А точнее, если верить командованию: четыре месяца, девятнадцать дней, семь часов, двадцать три минуты и шестнадцать секунд.

Тут мы несколько отошли от темы. Отец практически не фигурировал, в основном бабушка. Но если у тебя бабушка — королева Англии, то других родственников, в принципе, можно и не иметь.

Или вот допустим, папа — очень крупный нефтепромышленник. Раньше промышлял разбоем. Но теперь не брезгует и нефтью. Жёсткий такой папа, но справедливый.

И однажды он своему сыну-оболтусу устраивает разнос:

— Меня твои вот эти вот кайфы-майфы достали уже. Четвёртый «Ламборджини» за месяц разбиваешь.

Слушай, сколько можно, а? Я тебе сколько раз говорил: «Пока права не получишь, учись ездить на «Феррарях». Всё равно мне их кричащие цвета не нравятся.

...Нет, я не могу тебе права купить, пока тебе не исполнилось 15 лет! Это будет выглядеть неэтично! Понимаешь?

Так, всё! Я просто вынужден тебя наказать. Но это для твоей же пользы. Вырастешь, сам скажешь: «Ай, папа, спасибо тебе, да! Что уберёг меня от неправильного жизненного пути. И спас меня, дурака такого, от пустого, бессмысленного существования захребетника и тунеядца. Так скажешь и руку поцелуешь. Нет, сейчас не надо!

Не будем ждать окончания школы, ты всё равно в неё не ходишь, с тех пор как за тройку по химии сжёг все там к хэрам.

Поедешь года на два, три, четыре в эти самые Оксфорд-шмоксфорд, Кэмбридж- мембридж. Я позвоню Вахтангу, он проследит, чтобы ты там науки изучал, мудрость постигал, знаний набирался. А не превращал эти достойные и уважаемые учебные заведения в помесь Лос Вегаса с Амстердамом.

Ты — мой наследник. Ты наш бизнес должен знать от и до. Поэтому, по окончанию университета ты не будешь отдыхать....

Я сказал — не будешь! Ты не будешь отдыхать, расслабляться и обеременивать половину Москвы, как ты привык это делать.

Кстати, как правильно: обеременивать или обрюхачивать?

...Вот видишь, какой у тебя вопиющий недостаток образования. Ты даже простых слов не знаешь!

Итак, ты получаешь диплом. Да ты получаешь, не я покупаю...

...Я сказал: получаешь Красный диплом с отличием в этих своих англиях-шманглиях.

И я тебя устраиваю на наше Вать-Ёганское месторождение... Нет, я не ругаюсь, оно так на самом деле называется!

Я тебя устраиваю самым рядовым из рядовых сотрудников, чтобы ты на собственной шкуре постигал все ньююю ансы нашего нелегкого, но благородного бизнеса. Я позвоню Вахтангу, он проследит, чтобы ты там работал, а не превращал Вать-Ёганское месторождение в.... то, чем оно слышится.

Да, ты будешь работать на холоде и голоде. Да, ты будешь ходить весь измазанный мазутом, как последнее чмо. Но! Ты будешь медленно, но верно карабкаться по служебной лестнице. Сам! Я сказал — сам! А не потому, что у тебя такой хороший папа. Э, слушай прекрати целовать мне руки, да!

И вот когда ты, благодаря собственному упорству и трудолюбию дорастёшь от младшего разнорабочего до генерального менеджера, я тебя переведу в Москву, в наш головной офис.

Вот тогда я буду знать, что передо мной зрелый, состоявшийся личность. Который знает не понаслышке, каким долгим и трудным путём эта чёрная вонючая жижа превращается в разбитые тобою «Ламборджини».

...Э, ты что отца будешь учить, щенок?! Я говорил и буду говорить «Ламборджини», мне эта «Г» в названии слух рэжет!

Слушай сюда! И вот тогда я буду спокоен, сынок. Я буду знать, что мой наследник не какой нибудь дешевый фраер, для которого «миллион туда, миллион сюда, ай все равно папа еще подкинет».

Я буду знать, что ты мужчина, хозяин своего слова, хозяин своего дела. Который достоин принять и по достоинству оценить переданные из моих слабеющих, но всё еще очень крепких рук, бразды правления нашим небольшим семейным бизнесом, который простирается от Северного Ледовитого Океана до Месопотамии....ааа! я забыл, ты же даже не знаешь, что такое Месопотамия.

Всё, ладно, иди. Я буду звонить Вахтангу.

Получилось один в один, как и планировал папа. Отучившись, сынок вкалывал в Ханты-Мансийском автономном округе в тяжелейших бытовых и погодных условиях.

Только изредка наследник позволял себе немного расслабиться и каждые выходные ездил на своем «Мазерати» в Москву. Но к понедельнику неукоснительно возвращался на рабочее место. И никогда не опаздывал.

Как такое возможно, спросите вы. На автомобиле туда и обратно за выходные? Ведь от месторождения до Москвы почти 3 000 километров! Очень просто. Он садился в «Мазерати», машину грузили в самолет и спецрейсом доставляли в столицу нашей родины.

Но почему в «Мазерати», а не просто в самолёте?

Потому что самолётные кресла наследник считал менее комфортными.

Вот такое оно — суровое воспитание. Но по-другому — никак.

Ну и что хочется сказать в заключение.

Да, ощущение у меня конечно есть. Но миллиардеры, короли и даже звёзды шоу бизнеса так густо облеплены многочисленными своими бездарными, неблагодарными, избалованными и эгоистичными детишками, что просто невозможно протиснуться сквозь эту толпу, чтобы восторженно вскинуть ручки и радостно воскликнуть: «Папенька, папенька! Дорогой ты мой Роман Аркадьевич, ну наконец-то мы нашли друг друга!».

Поэтому продолжаю изучать жизнь простых людей дальше.