Если птица плавает как утка... (часть 2)

3.

— Ну, ребята, давай! За нас! — пивные кружки звякнули, и Максим сделал хороший глоток «Особого». На душе у него посветлело. В самом деле, во-первых, пиво и летняя погода были замечательными, во-вторых, вокруг были родные лица Лехи и Толяна, а не морда глубокоуважаемой тещи Зинаиды Павловны, а в третьих, был вечер пятницы, а значит, был культурный отдых в пивном баре. Максима потянуло порассуждать. Ему, кстати, вспомнился вчерашние два часа, потерянный в ДК на сеансе магистра какой-то там магии. Обычно Зинаида Павловна посещала подобные мероприятия вместе с дочерью, но на этот раз ее энтузиазма хватило на уговоры зятя. По ее же настоянию они сели в первых рядах зрительного зала. Едва на сцене возникла фигура в рясе, как теща немедленно впала в ступор и принялась медленно вздымать и опускать руки. Увидев, что вытворяет холеная и надменная «ЗэПэ», Максим развеселился и некоторое время злорадно наблюдал за ней. Потом ему это надоело и два часа он провел, с тоской разглядывая то магистра, то часы, то потолок. Он не уснул только потому, что Марина толкала его в бок и шипела: «Сиди как люди!».

— Эй, Толян, а ты в экстрасенсов веришь? Ну в этих, которые от пьянства заговаривают, колдунов всяких?

— Так... — Толян пытался что-то сказать. — Всякое бывает...

— Чего там бывает! — Леха был настроен решительно. — Народ дурят, а эти бабы и рады. Моя как с сеанса придет, сама не своя, прямо дрожит. Нет! Найду этого экстрасекса и врежу! 

— Леха, не гони коней. А вот если бы Макс сейчас кружку взглядом подвинул или полетал бы?

— Ага, полетал! С печки на пол. Дармоеды! Пашешь как лошадь, а она все им. Все им!

Леха схватил кружку и жадно припал к ней. Запахло скандалом. Желая успокоить страсти, Максим поведал собранию про вчерашнее и даже изобразил как теща поднимала руки. Вышло непохоже, но смешно. Собрание изволило ржать и мир со словами — «Ну, еще по одной!» — был восстановлен. Но, увы, оказалось, что ненадолго. Подлец бармен вдруг сообщил, что заведение закрывается. Пришлось срочно допивать остатки и выбираться на улицу.

К троллейбусной остановке они подошли удачно, — как раз подкатывал четырнадцатый номер. Максим не торопясь распрощался с корешами, и, все так же не торопясь, начал подниматься в салон, держась за поручень. Внезапно его руку что-то кольнуло. Отдернув, он увидел стертое до металла покрытие и моментально понял в чем дело.

— Водила хренов! Убить же током может!

Максим решительно направился к кабине водителя. Вдруг в троллейбус откуда-то нахлынула толпа. Стало тесно и шумно. Его оттеснили в угол. Он еще пытался что-то сказать, но в общем гуле уже ничего не было слышно.

Подходя к дому, Максим внутренне готовился к скандалу по причине позднего прибытия. Действительно, едва он вошел в квартиру, рты у супруги с тещей немедленно открылись. Но — странное дело — они немедленно закрылись, едва он посмотрел на них. Так и не сказав ничего, женщины ушли спать. Не сказали они ничего и на следующий день. И вообще вели себя так, будто ничего не случилось. Максим удивился было этому, но, поразмыслив, решил, что все дело в сеансе магистра. Раз так, то парень — молоток, и зря он обижался.

А в понедельник, как всегда, в шесть утра зазвонил будильник — и, как всегда, Максим отправился на свой родной Механический. Как всегда, он вернулся оттуда в семь вечера. И всю неделю все было как всегда, если не считать мелких странных происшествий.

В понедельник же, после обеда, оторвавшись от станка, он мельком глянул на тележку с заготовками. Вдруг та заскрипела — и прокатилась пару метров по цеху. Во вторник он до смерти перепугал какую-то старушку, пройдя по грязи и не оставив следов. Причем ботинки его остались совершенно чистыми. В среду, сам не понимая, что делает, прикосновением руки исцелил от похмелья вахтера Кузьмича. Правда, в четверг Кузьмич потребовал «вертеть машину обратно», поскольку выяснилось, что после исцеления организм вахтера водки употреблять не может.

Пятницу как конец трудовой недели, по традиции, следовало отмечать в баре. Размышляя над всем произошедшим, Максим молча пил, отделываясь односложными замечаниями. Даже полуподпольно принесенная пол-литра не развязала ему язык. «ЧТО ЖЕ ЭТО БЫЛО?» — соображал он, уставясь на кружку. Внезапно на глазах у всех та поехала по столу. Кореша непонимающе оборвали разговор. В полной тишине ожившая посудина доехала до края стола, — и только тут Максим опомнился и подхватил ее.

Первым молчание нарушил Леха. Смысл его речи сводился к тому, что Максим большой дурак и пусть он прекратит свои дурацкие шуточки. Растерявшись, Максим хотел было все отрицать, но тут наблюдательный Толян с возгласом: «Смотри-ка! Я же говорил!» ткнул в него пальцем. С изумлением Максим обнаружил, что висит в воздухе.

Вечер оказался испорченным окончательно. Леха, вероятно. вспомнив про супругу и «экстрасекса» начал медленно наливаться краской. Потом он стукнул кулаком по столу и предложил Максиму убираться по-хорошему. Толян попробовал обратить все в шутку, — Леха послал и его. От соседних столиков начали оборачиваться люди, бармен подозрительно посмотрел в их сторону. Стало ясно, что лучше уходить.

Максим брел домой пешком, ничего не понимая и ничего не замечая вокруг. «что же это такое?» — снова и снова спрашивал он себя. Не сразу до него дошло, что его зовут. Недоуменно оглядевшись он увидел большой экскурсионный автобус. Около него на тротуаре толпились какие-то люди и настойчиво махали ему руками. «Максим! Ну сколько можно ждать! Быстрее! Опаздываем!» — доносилось оттуда.

Ошибка была очевидной и, желая ее разъяснить, Максим двинулся к автобусу. Но он не успел ничего сказать. Люди вежливо и торопливо подталкивали его к двери, приговаривая: «Быстрее, быстрее! Только тебя и ждали!». Окончательно сбитый с толку Максим не мог ничего сказать и позволили усадить себя в кресло. Дверь тут же захлопнулась. Автобус дернулся и, набирая скорость, помчался по проспекту.

Только теперь Максим сообразил в чем дело и обрел дар речи:

— Стойте! Куда мы едем?

— Как куда? — ослепительно улыбнулась полная дама в розовом брючном костюме, по-видимому, руководительница. — Домой, дорогой И Туул. На Тетрис. Ваш отдых закончен.

— Какой Тетрис?! Да вы что! Пустите меня! Стойте! — Максим уже стоял в проходе.

Руководительница посерьезнела:

— Опять террафилия! Каждый раз с кем-нибудь такое! Успокойтесь, И Туул! Вы заболели, но ничего страшного. Сейчас я вам дам успокаивающего.

C этими словами она вынула из сумочки какую-то небольшую блестящую трубочку и направила на него. «Шприц! — Максим похолодел. — Они меня... ПОХИТИЛИ!!!» Он пригнулся: «Сейчас брошусь на эту...» Вдруг дама сжала пальцы на трубке. Максим почувствовал, что свет вокруг гаснет.

— Слышь, Леха! С Максом вроде нехорошо получилось.

— Да ладно. Фиг с ним!

— Не.. Слышь, пойдем, а? Скажем, ну мол, извини, брат, погорячились, с кем не бывает, и все такое...

— Тебе Макс должен, вот и иди.

— Ну ладно тебе. Вдвоем легче.

— Вот зуда, а. Фиг с тобой, пойдем.

 

— О, смотри-ка, Макс! Чего это с ним?

Максим стоял посреди проспекта и растерянно озирался по сторонам. Вид у него был такой, словно он не понимает, где он и что с ним. Кореша подошли к нему, и Леха фамильярно взял его за рукав:

— Макс, ты чего, потерялся, что ли? Водки ж мало было!

Внезапно к их крайнему изумлению Макс ударил Леху по руке и пробормотал:

— Пошли прочь, грязные туземцы! Я — не ваш!

Толян вздрогнул.

— Леха, давай его домой, а то он, кажется, того...

Вдвое они загрузили упирающегося Максима в троллейбус, еле уговорив кондуктора — «ну, выпил немного лишнего, да все нормально, да мы тихо...»

Троллейбус тихо заколыхался по проспекту. Кореша поставили Максима в угол и переглянулись. Им становилось ясно, что разговора с Мариной Сергеевной не избежать.