Гномики

Красота, конечно, спасет мир, но сначала она скинет со скалы всех бракованных.

Однажды Машкин Валера испытал острую необходимость стать денди, не лондонским, конечно, но юг Москвы тоже вполне себе центр модных тенденций, особенно если смотреть из Зауралья — от корней.
Ничто так не красит мужчину, как гладко выбритое на ночь лицо и чистые носки, но Валера пошел дальше — решил подновить демисезонную куртку. Близились холода, а очаровывать и властвовать над женскими сердцами хотелось круглогодично.

Он купил баллончик со специальной краской, крем и коньяк. Последнее было из разряда «мельдоний», но кто бы запретил — Маша очень удачно была в отъезде, а вдохновения хотелось.
На том баллончике русским по мелкому было написано:
— Идиёты, наденьте противогаз — токсично. Если в процессе покраски увидите гномиков — не бойтесь, они из наших. Ползите на воздух в сторону ближайшей БСМП, вас там уже ждут.
Ну и прочее полезное в инструкции, которую никто никогда не читает.

У Валеры же, согласно возрастным изменениям, с репродукцией и с пытливостью ума все было ещё хорошо, а вот со зрением уже не очень. Природа соблюдала баланс.
Поэтому в шрифт он, естественно, не всматривался, а замахнул и сразу приступил к делу, выбрав в качестве малярки коридор со светлыми стенами.
Дальше было как в песне:
— Белые обои, черная посуда.
Только черным стало все — куртка, стены, пол и сам Валера тоже. Квадрат Малевича расползся по интерьеру космическими дырами. Оказалось, что прицельно распылять струю нужно, во-первых, умеючи, во-вторых, если уж в помещении, то с открытыми форточками.
Поэтому, наверное, особенно удалась строчка:
— Нас в хрущевке двое, кто мы и откуда.
Появились гномики. Но не сразу.

Когда Валера заметил, что краски квартиры катастрофически сгустились, превратив интерьер в пятьдесят оттенков черного, он просто физически ощутил ту радость, с которой жена Маша его сегодня обнимет. И груз печати свободы в паспорте он тоже ощутил.
А Валера любил Машины котлеты, и всю Машу в целом тоже любил и как это — жить без этих чувств, уже не представлял. Поэтому он взял уайт-спирит и начал яростно отирать окрашенные поверхности, попутно вдыхая полной грудью многоголосое амбре.
Он очень торопился, вот-вот должна была прийти жена, поэтому движения его были размашисты и амплитудны, как у косаря.

На нерве ситуации бутылка с жидкостью разлилась ровным слоем по всему коридору. Валера не растерялся и накатил, чтобы трезво взглянуть на положение.
Из чертогов памяти всплыло: уксус перебивает запах. Еще вспомнилось, что ячмень лечат плевком в глаз и чему равен квадратный корень из 225, но он мужественно попытался не отвлекаться.
Достал из холодильника уксус, налил в блюдце, в воду в тазике, пролил на себя и продолжил крушить недобитое, в смысле изображать из себя клининговую компанию Чуйской долины.

Вообще-то Маша хотела немного задержаться с подругой, но когда ей пришло сообщение: «Ты только не пугайся», — и истерично веселый смайлик, ей как-то сразу стало понятно, что нужно поторопиться.
Валерины слова успокоения всегда были предтечей какой-то грандиозной мутотени, особенно памятуя о пытливом уме.

Пахло в квартире пикантно — как будто у них дома жил и сдох отряд скунсов, ну или заготовки свекрови вырвались наконец-то на волю. Чувствовалась рука мастера — авторская композиция, полутона тлена, уксуса и пиздюлей.
Сам маэстро лежал на диване и трясся под тремя одеялами, в обнимку с початым коньяком. Не выпускал воин из рук свое оружие.
Машу Валера встретил словами:
— Все нормально, нормально. Только положи мне в гроб футболку, что ты дарила, а то и поносить не успел — красивая.

Маша же в очередной раз подумала, что нагрешила где-то крепко, еще подумала — за что, Господи, я просила умеренно веселого, что ж ты делаешь, щедрота.
А потом открыла форточки, выгнала всех гномиков, кроме, конечно, главного — ему дала адсорбентов и по ушам терапевтично. И пошла восстанавливать квартиру по фотографиям.