Мальчик хочет в Тамбов

«Они могут спасти друг друга, как, по уверениям поэтов, всегда спасали друг друга влюбленные. Он был сама тайна, сама тьма, он был тем, о ком она мечтала. И если только ей удастся освободить его, он отблагодарит – о, да! – будет благодарить до тех пор, пока ее наслаждение не достигнет порога, за которым, как и за любым порогом, находится сфера, где сильный становится только сильней, а слабый погибает. Там наслаждение было болью и наоборот. И он познал и то, и другое достаточно хорошо, чтоб называть это место домом».

«Восставший из ада». Клайв Баркер.

Вероятно, я заколебал всех уже своими «Восставшими…». Здесь, впрочем, нет никакой спекуляции. Вышел недоремейк культового фильма 1987 года и вызвал во мне ожидаемый приступ ностальгии. Любимая мифология детства вернулась, и я живо припомнил «Восставшие из ада» 1,2,3,4... Вспомнил и книгу.

Книгу я прочел приблизительно тогда, когда у меня впервые появился интернет, то есть вечность тому назад. Не могу сказать, что книга тогда мне уж как-то особенно понравилась. Баркер для этого «слишком хорошо» писал.

Я как-то давно читал одного мастера детективов и удивлялся тому обстоятельству, что он очень хорошо пишет. Зачем мастеру детектива хорошо писать? Потом, быть умным. Большинство людей никогда этого не оценит, как и мне, им надо от книги одного – забористое чтиво, которое будет легко и весело читать. Читать, ни о чем не думая. С тех пор утекло много воды, я изменился, мое восприятие изменилось – и книги преобразились вместе со мной. Так, в последнее время, ощутил полную неспособность взяться за Кинга: лучше напихать в рот пригоршню земли, чем взяться за такую литературу. Восхищавшие прежде «Сияние» и «Туман», вероятно, сейчас встали бы у меня поперек горла. Причем дело не в том, что написано в этих книгах, а в том, как это написано.

Кинг принадлежит к разряду незатейливых, пусть и очень умных авторов, которые садясь за ундервуд прежде всего озабочены мыслью, как можно набить наибольшее количество знаков за наименьшее количество времени. Это вредит письму, хоть и прибавляет порядочное число нулей к его и без того неслыханным гонорарам. В итоге хоть занозы из языка вынимай после его писанины… Сухие, непотребно написанные книги, громоздящиеся у меня в углу комнаты… Я все чаще перевожу взгляд с них на полыхающий невдалеке камелек: «А может его алому языку придется по вкусу эта пропахшая тленом графомания?»

Это я к тому, что Баркер - не Кинг. Да они оба прославлены романами в жанре ужасов. Но при этом Баркер самый настоящий мастер слова: свежий, поэтичный, ловкий, выразительный. И даже никудышные переводы не могут избавить вас от этого ощущения. При этом Баркер, разумеется, читабельный автор - и его знаменитую повесть, «Восставший из ада», можно осилить за один день. Нет, это грех и святотатство – проглатывать хорошие книги, как пирожки, имея возможность растянуть удовольствие по максимуму - но при желании книгу действительно можно осилить за один пасмурный вечер. Время, проведенное с сенобитами проходит незаметно…

Впрочем, в отличие от меня, то же самое Фрэнк сказать не может…

Фрэнк был одним из тех удальцов, что всю жизнь гоняются за наслаждениями, но никак не могут их заполучить. Шизойдные психопаты, к примеру, практически не способны получать удовольствие от тысячи вещей, от которых получают удовольствие обычные люди: курочка-гриль, кучевые облака за окном, книга в роскошном переплете… Но Фрэнк не был шизойдным психопатом, скорее всего он принадлежал к людям, которые в погоне за удовольствиями пресытились от всего на свете. Эта в широком смысле болезнь очень распространена в нашем обществе потребления. Но Фрэнк нашел лекарство, способное излечить его от нее. Старинную шкатулку-секрет, открывающую дверь в волшебный мир таинственных сенобитов. Он представлял, чувствуя неизменную эрекцию, как со всех сторон к нему из нее хлынут горячие волны юной, консультирующей от похоти плоти… Как же он заблуждался в этом, полагая, что Пинхед это Эммануэль.

Главное различие между знаменитой повестью и культовым фильмом, заключается, пожалуй, в том, что Керсти и Джулия словно меняются местами. Кто еще помнит фильм, а таких людей остается все меньше и меньше, помнит, что Керсти была очень соблазнительной девушкой, непосредственной и экспансивной, с блестящими глазками и здоровым желанием прыгать на всех проходящим по близости мужчин, в то время как Джулия была неприятной и фригидной… В книге все не так. В книги Джулия это – секс, секс, секс, - секс и больше ничего! - это роскошное тело, крутобедрое и пышногрудое, заключенное в тугую блузку, как в некую тюрьму и стремящаяся всеми правдами и неправдами вырваться из нее на волю, а Керти – это даже не пигалица, а мокрица. Придурковато хихикая она тянет свои хилые ручонки к мужчинам, а те визжат, словно Керти не женщина, а повестка в военкомат.

Ну и, конечно, Пинхед.

Кинематографический Пинхед в исполнение … это самое роскошное исчадие зла, которое только может предоставить к вашим услугам воображение. И дело даже не в уточенном облике усыпанного гвоздями иерофанта, а в том, что можно назвать харизмой или обаянием. Припомните только с какой грациозностью он протягивал в фильмах дамам руку прежде чем содрать с них то, что он обычно и сдирал с людей пользуясь при этом дьявольски хитрыми приспособлениями. А эту снисходительную улыбку, которой он встречал человеческие слабости и пороки. А великолепные, столь богатые на патетику, сентенции, которые произносил он с глубокомысленным видом прежде чем устроить в том или ином богом забытом месте очередную резню. Короче говоря, у Пинхеда был шик и блеск; ничего подобного не было ни у одного другого кинематографического исчадья. На фоне Пинхеда - Фредди Крюгер, Майерс или Джейсон – неотесанные деревенщины, а их преисподнии - село.

В книге Пинхед не столь роскошен, поскольку, очевидно, его образ требует визуального воплощения; он лишь один из четырех зловещих сенобитов, описанных в книге, между прочим, очень хорошо. Нет, обаяния предостаточно, более чем предостаточно, но вещной визуализации, чтобы его в полной мере почувствовать, в книге, по понятным причинам, разумеется, нет. И все же он хорош, чертовски хорош - и Керсти подобна стеариновой свече, воспламененной одними его лишь словами:

«Вам придется последовать за мной»

О, детка!

"Иди к папочке, иди к папочке, Кееееерсти." ыыыы

Если говорить о недостатках книги, то для подобного рода книг их, конечно же, нет. Однако все познается в сравнении. И коль скоро я начал отзыв с критики Кинга и восхваления Баркера, надо, пожалуй, поменять их местами и закончить его панегириком Стивену и некоторой критикой по отношению к Клайву.

Несмотря на то, что Кинг пишет свои книги спустя рукава, он очень умный автор; я читал многих современных писателей и считаю Кинга одним из самых интеллектуальных из них. Его фантастические сюжеты часто только декоративные фасады, за которыми прячется рой актуальных для социума проблем. Он никогда не был прочь рассмотреть проблемы алкоголизма, культа насилия или пубертатного возраста в своих книгах. Он ставил ту или иную проблему и честно и скрупулезно рассматривал ее со всех сторон на протяжении той или иной книги; к тому же он еще очень крутой бытописатель одноэтажной Америки, хотя сомневаюсь, что последнее достоинство сыграло хоть какую-то роль в его неслыханной среди потребителей популярности: никто не торчит на описаниях чердаков и чуланов. В этом смысле, Баркер серьезно уступает Стивену – он ни разу не интеллектуал, его сочинения плохо соприкасаются с реальной действительностью, он просто сказочник, сказочник для взрослых, обладающий приличным арсеналом средств, чтоб увести фантазию читателей в свои мрачные и пугающие миры. Нет, конечно же, это не дешевое фэнтези: в «Восставшем из ада» есть почти все, чтобы считаться хорошей литературой, - но и по-настоящему «серьезной литературой» эту книгу тоже никак не назовешь.

В книге самым блистательным образом сочетаются разнообразные жанры, и она придется по вкусу как женщинам, так и мужчинам. Первых наверняка увлечет за собой преступная и роковая страсть между Джулией и Фрэнком:

«С полминуты Керсти стояла на пороге, вся дрожа. Да, теперь ей все стало ясно. Этот промокший плащ в прихожей, замешательство Джулии, раскрасневшееся ее лицо, внезапный приступ гнева. Да у нее в доме любовник! Бедный Рори, как же он заблуждался!»

Вторых – загаданный мир сенобитов, их мрачные тайны и загадки:

«С каждым ударом свет становился беспощадней. Под его сокрушающей силой восточная стена дрогнула, он увидел, как кирпичи теряют плотность, растворяются, увидел вдалеке место, откуда звонил колокол. Мир птиц, не так ли? Огромные черные дрозды, подхваченные ураганом… Это все, что он мог различить там, откуда сейчас шли иерофанты, из сплошного смятения, полного острых осколков, которые поднимались и падали, наполняя темный воздух ужасом».