Влюбленная смерть

Грохот стукнувшей об косяк резко распахнутой двери срезонировал с болевшим третий день зубом мудрости. Ревнитель охнул, схватился за щеку, потянулся за стаканом с теплым содовым раствором, но тот рассыпался в прах от удара хлыста.

— Я что тебе девочка по вызову? Зачем звал? — рыжеволосая красавица в костюме для верховой езды, второй кожей облегающем ее идеальных пропорций тело, сузившимися от гнева разноцветными глазами следила, как Ревнитель пытается сотворить из воздуха «Кетанов».

— Покрасилась что ли? Мне не нравится, черный с проседью больше ужаса нагоняет, — пробулькал Ревнитель, запивая таблетку. Продолжил он уже совершенно другим тоном, от чего Смерть осеклась и вытянулась перед ним не хуже новобранца на первом построении.

— Льготный период на использование души смертного, предоставленный тебе за выслугу лет, заканчивается. У тебя три дня, чтобы попрощаться со своим мазилкиным.

— Послушай...

— Ровно три дня.

Последние сто двадцать лет цветными панно проплывали в сознании Смерти. Вот она смешивает краски своему Саше, меняет холсты, подает кисти, утирает пот со лба, поит вином, кормит с руки его любимыми тарталетками с креветками и сыром. Вот укладывает спать утомленного от бесконечного стояния перед мольбертом, садится в изголовье, смотрит, смотрит на любимое лицо, ловя каждый вздох.

— Ревнитель... — просящие нотки в голосе Смерти смогли оторвать Верховного Владыку Всего Сущего от его зуба.

— Нет, Смерть, это исключено.

— Пожалуйста...

— Что ты хочешь?

— Сделай так, чтобы сашина душа не попала на Суд и снова воплотилась через три дня.

— Нет.

— Ты мне должен, если помнишь! — Ревнителю показалось, что он слышит шорох слёз.

— Тьфу, ну что ты будешь делать с этими влюбленными женщинами. На одну жизнь, не более. Встретимся через три дня. Иди.

***

— Костя, Костя, Маркелов умер, — Машенька неловко привстала с кресла, оберегая свой девяти месячной беременности живот, чтобы позвать мужа.

— Кто это? Ты так волнуешься, как будто лично с ним знакома, — Костя нежно чмокнул жену в лоб, усаживая обратно в подушки.

— Да ты что! Это же великий импрессионист всех времен и народов. Эксцентрик, затворник, миллиардер и никто толком не знает, сколько ему лет. С тех пор, как он купил себе замок в Шотландии, его никто не видел. Картины на выставки доставляют агенты, они же ведут все его дела. Если бы я своими глазами не видела его коллекции, я бы подумала, что он миф, и за его спиной стоят кукрыниксы от живописи, — доктор искусствоведения Мария Струнина с горящими глазами села на своего любимого конька. — Его сегодня хоронят. Слушай, так странно. В закрытом гробу, в склепе собственного замка, — Машенька сильно охнула и начала сползать с кресла. — Костя, я, кажется, рожаю...

— Готовьте пациентку к кесареву, попробуем спасти ребенка, — устало скомандовал персоналу Борис Сергеевич, акушер 4-го московского роддома, и вышел из родильной палаты.

***

Смерть стояла в изголовье операционного кресла, где в беспамятстве металась Маша, держа сашину душу на руках, и орала на Ревнителя.

— Ты что наделал, старый идиот? Моего Сашу в девочку?

— Ну, прости, зуб болит очень, голова как не своя.

— Зуууб? — Смерть щелкнула хлыстом. В этот самый момент при столкновении двух Боингов в аэропорте Лас-Родео погибло 583 человека, а над Шри Ланкой пронеслось цунами, забрав с собой души еще 35 тысяч.

— Успокойся! Что случилось-то? Пока ты пьешь свой утренний кофе, девочка проживет свою земную жизнь, воплотим ее тебе в мальчика.

— Ты забыл правила, кретин? Душа, не прошедшая Суд, может воплотиться только один раз. Хлыст снова щелкнул. В Иране погибло 26 тысяч человек от внезапно начавшегося землетрясения.

— Смерть, опомнись. Ты только что истратила квоту на год вперед, — в голосе Ревнителя прорезался металл, — Есть еще один вариант. Убей эту девочку, я тут же передам душу любому младенцу мужского пола. Вон, их на Земле тысячи рождаются каждое мгновение. Только выбирай. Хочешь индуса? Или, может быть, эвенка?

Хлыст щелкнул еще раз. 30 тысяч человек навсегда ушло под воду в Венесуэле.

В бешенстве Смерть замахнулась для следующего удара, но Ревнитель выбил хлыст из ее руки. «Будь сильной, моя девочка!» — шепнул Верховный и вышел из палаты.

***

— Доктор? А почему вы летаете под потолком? — язык был толще объевшейся сметаной кошки и плохо слушался.

— Ничего, Машенька. Это наркоз. Это скоро пройдет. У тебя девочка! Хорошая, здоровая девочка. Уже решили, как ее назовете? — Борис Сергеевич, аккуратно пристроил кулек с младенцем Маше на грудь.

— Любочка, Любаша! — прошептала Маша совершенно неожиданно для себя.