Черные сестры (повесть. Часть 8)
Ночное
Они пробрались по слегка заметенной снегом тропинке мимо ангара, огороженного забором, пересекли густой ельник, перешли припорошенное снегом шоссе. Тропинка вела через березняк к металлической ограде. У ворот, где когда-то был въезд, стояла будка сторожа, заколоченная с виду, но из узкой трубы вился дымок — единственный признак жизни.
Будить сторожа посреди ночи Арина посчитала глупой затеей, хотя Лиза утверждала, что бомж, живущий там, мужик надежный, и настаивала дать ему пятьсот рублей и пустить вперед с лопатой. Проходы между могилами давно не чистили.
Пробираться в метель по кладбищу, да еще ночью, оказалось делом непростым, но, когда вышли на центральную аллею, стало легче. Наверное, бомж прошелся здесь днем лопатой разок-другой. После третьего столба с оборванными проводами Лиза свернула направо. Тут ноги утопали в сугробах по колено. У Арины замерзли щеки, согреть их возможности не было: приходилось аккуратно нести завернутую в полотенце шляпку с зеркалом. Хорошо хоть, что догадалась надеть перчатки.
Лиза, пыхтя как паровоз, прокладывала дорогу, но то и дело путала проходы, ограды и памятники, ругалась матом и вздрагивала от каждого треска веток. Она захватила фонарик, но он был почти разряжен и светил тускло.
Немного помогала луна. Метель наконец утихла, и стало намного проще. Арина шла за сестрой след в след.
— Вот знаешь, чё думаю, систер, — неожиданно развернулась Лиза, и Арина заметила на ее лице черные разводы от слез. — Может, ты и права. Стремные они челы, эти готы. Скользкие, как селедки. И Бальбо скользкий, юлит вечно...
Она замялась, всхлипывая и подбирая слова.
— Вожак, блин, крысиной стаи! И вообще, жестокий он. Кота убил ни за что... И община — лицемеры одни, ты ж видела. Одна Мэри чего стоит. Подумала я, Арин, ну их на хрен! Надоело все. Поехали в Париж, а? Знаешь, весны хочу, и тепла, и солнца...
В сердце Арины оркестр играл вальс. Ей захотелось обнять эту худышку в коротком пальто, с голыми коленками — в такую-то погоду. Прижать покрепче, расцеловать и признаться, что и она была неправа и строга порой до грубости, да и вообще...
Арина улыбнулась:
— Сообщество готов — на помойку, это точно, Лиз. Ты из них выросла, как из детских штанишек. Вот только гитару не бросай, ладно? И пение. Ты же талант, твое место на сцене. Систер ты мой!
И они рассмеялись.
Спустя час выдохлись, вспотели и замерзли одновременно. Но нашли!
Арина смахнула снег с гранитного обелиска; посмотрела на выцветшее фото: знакомый платок, поджатые губы, суровый взгляд. Даты рождения и смерти... Она вздрогнула. До конца не верилось, ведь только вчера с ней говорила. Мистика!
Рядом второй памятник. Девичье лицо, коса на плече, печальная улыбка — Мила.
— Симпатичная. Жалко прям! — вздохнула Лиза. — Совсем молоденькая...
Арина расчистила ногой площадку на могиле девочки, положила зеркало и шляпку, попросила Лизу отойти.
— Не возвращайся больше, — прошептала Арина и аккуратно вытянула зеркало из-под шляпки. — Пожалуйста!
Гром не ударил, луна не погасла, и памятник не провалился. Ничего не случилось.
Только Лиза вдруг села на попу в сугроб, выдохнула... и заплакала.
— Что такое? — вскинулась Арина.
— Будто что из меня вышло, Арин. И легкость в теле обалденная. Так хорошо — ты не представляешь!
Арина выдохнула:
— Ну и слава богу!
Взглянула на обелиск — и показалось, будто баба Нина ей подмигнула.
