ПРОЩАЙ

Где-то там, по взлетной полосе Пулково 2 разогнался и легко оторвался от земли самолет. Гул турбин разорвал воздух, душу, мысли. За секунды он поднялся наверх и стал медленно исчезать в облаках. Наверное, я должен был стоять, прижавшись горячим лбом к холодному витринному стеклу аэропорта, и обреченно, и отчаянно смотреть ему вслед. Но я обреченно и отчаянно сидел в офисе.

- Не провожай меня, пожалуйста, я не хочу лишних расстройств.

- Тебя кто-то провожает?

- Не говори глупостей,- рассмеялась она…

Я представлял в небе белую полосу, которая остается от реактивных двигателей, и в уме у меня крутилась затертая до дыр, пошлая и банальная строка: «это полоса в небе разделила нас насовсем». Я встряхнул головой и даже сплюнул.

- Прости меня.

- Да я не сержусь, все прошло уже…

- Может, мы попытаемся быть вместе?

- Мы никогда не будем вместе… теперь…

Мне хотелось (я должен был) стоять и смотреть сквозь огромное стекло, на улетающий самолет и ощущать легкое, сладкое чувство грусти от расставания; и, предвкушая радость встречи, когда она бы рванулась ко мне, едва пройдя паспортный контроль. А я сидел и ощущал чувство потери. Было даже не то, чтобы больно, а было как-то безвозвратно страшно и больно. Так, наверное, чувствуют себя люди, которым ампутируют ногу или руку. Вряд ли они могут описать, что они чувствуют, когда остаются без какой-то части тела. Нет обратной перемотки. Все уже произошло.

- Послушай, я так больше не могу.

- А что такое?

- Мы с каждым днем все дальше и дальше друг от друга.

- Ну, что ты милый, тебе кажется.

-Ты мне мстишь?

- Ну, о чем ты говоришь?

Я подошел. Прикрыл дверь кабинета. Сел за стол. Медленно, чтобы не сорваться, нажал кнопку селектора и так же медленно и спокойно сказал: - «Оль, сделай мне двойной кофе со сливками, спасибо». Хотелось включить музыку (много басов), утонуть в этом. Я взял чашку с кофе со стола. Улыбнулся, вспомнив строку из песни Градского «…мы не справились с эпохой, потому что, нам…всем... все равно…».