День рождения...

День рождения Андреева начался с его похорон. Кто-то из гостей принёс здоровенный торт с семьюдесятью тремя свечками и проституткой внутри, и теперь все ели его, гремя серебряными ложками, а проститутка сидела на крышке закрытого гроба в короткой чёрной юбке и нервно курила. Священник опаздывал.

На колонках включили сначала плавный вальс, потом что-то из Nirvan’ы, а после альбом Артика и Асти. Достали шампанское, и, пока ждали священника, выпили два ящика, и уже начали танцевать. Как оказалось, проститутка раньше училась бальным танцам вместе с мэром, и теперь они пытались вспомнить хоть что-то, чтобы продемонстрировать гостям. К сожалению, мэр с тех пор изрядно ожирел, поэтому кордебалет из двух человек разрушился в буквальном смысле этого слова. Впрочем, этого никто не увидел, потому что за одним из столов началась игра в покер и всё общество плавно перетекло туда вместе с бутылками разливного алкогольного. Так что, когда из фешенебельного лимузина, в рясе, расшитой золотом, наконец-то вышел священник – почти никто не обратил на него внимания. И на это он, конечно, ужасно обиделся, вследствие чего беседовал весь вечер только с ветренной проституткой и некоторыми другими дамами, которые тоже были достаточно красивы, чтобы не распространять свою обиду на них. Разговор между ними был крайне оживлённый: священник убеждал женщин и девушек вокруг себя, что для должного покаяния в грехах нужно грехи эти совершить, а потому богоугодно иногда грешить. И нескольким дамам после этого вечера действительно пришлось сильно и страстно каяться.

Ближе к часу ночи, когда счёт шампанскому и другим, более крепким напиткам уже перестал вестись, гости принялись поздравлять именинника с праздником. Они жали ему руки, целовали в щёки и в губы, плакали, дарили подарки. Андреев иногда улыбался, мигал правым глазом, но всегда молчал, и гости поняли, что он желает побыть наедине с собой, в тишине и спокойствии, поэтому скоро оставили его.

Музыка шумела до трёх часов, после чего гостей начали развозить по домам, хотя кто-то да остался лежать на столах до утра. Гроб же простоял открытым до первых опустившихся лучей солнца, когда дочка одного из дворников нарвала васильков и положила на грудь мертвецу. После этого гроб закрыли – с той лишь целью, чтобы дети не тревожили хозяина, – и закопали в землю на ближайшем кладбище, поставив маленький чёрный камень, который уже через несколько лет окончательно затерялся среди сотен таких же камней.