Как не родился А.С. Пушкин (на конкурс)

Круглыми кошачьими глазами Пётр следил за Алексашкой, как тот наклонял штоф над чарками.

— Хлебушек, мин херц, чёрненький, лучок, сальце, колбаска... Ничего нет лучше под выпивку. Рази ж инородцы то понимают?

Пётр был внутренне согласен. Сейчас жахнут по рюмочке, да поговорят всласть, а потом и по бабам...

Дверь избы распахнулась, и влетел стрелец.

— Убью, — подумал государь, — перебью, как мух. Никакого политесу: спины, как должно, согнуть не умеют. Щас завоет чего дурным голосом.

И верно, стрелец открыл гнилозубую пасть и заорал так, что заколебалось пламя свечей на столе:

— Батюшко, не вели казнить! Басурмане!

- Говори ладом! Ни черта у вас никогда не разобрать! Каки таки басурмане?
- Из Туретчины! Слона тебе тянут и двух дьяволов чёрных! Страсть Божия!
- Изведу. Как есть изведу, — решил про себя ещё раз Пётр, а вслух бросил: «Ты, это, выдь и скажи, что батюшка-царь сейчас к послам выйдут. Алексашка, то, кажись, нам слонов и арапов доставили, о коих послы из Стамбулу писали.

Меньшиков дотянул чарку, прохрустел огурцом и только после этого спокойно уронил:

"Мин херц, а можа не надо арапов принимать? Слона возьмём, а с арапами пущай катятся назад".
- И пошто?
- Дык, арапок у нас для них нету. Начнут плодиться с нашими вперемежку. Чё кровь-то портить?

Алексашка был определённо прав. И надобно было и в этом деле проявить себя государем.

- Не боись, и арапы у нас будут, и девкам не дадим с ними баловать. Давай ещё по чарке, и сгоняй-ка за лейб-медиком.

Довольный своей государственный мудростью, Пётр радостно засмеялся, а Меньшиков снова потянулся к штофу.

Арап Петра Великого Ганнибал помер от старости, прожив за восемьдесят лет, не зная женской ласки и потомства, а на Руси так и не родился великой национальный поэт Александр Сергеевич Пушкин.