Взрослые дочки, забытые матери

И в кино, и в литературе нет-нет да и промелькнет образ отца, оставившего свою семью и детей. Этот сюжет настолько всем знаком, что даже не требует объяснений. Не возникает вопросов, как он мог это сделать, как же так вышло, и как он и его близкие смогут с этим справиться, жить. Совсем другое дело, если перед нами возникает женщина, которая, по сути, делает то же самое. Тот же поступок со стороны матери требует объяснений — и влияет на судьбы всех участников. Ставится даже вопрос: может ли мать, бросившая своих детей, уйти безнаказанной? 

«Незнакомая дочь» — режиссерский дебют американской актрисы Мэгги Джилленхол, которую я очень люблю. Неспешностью повествования фильм напомнил мне «Воспитательницу», кино две тысячи восемнадцатого года с Джилленхол в главной роли, а Оливия Коулман в роли Леды кажется едва уловимо похожей на саму актрису. 

Леда, профессор английской литературы, впервые едет в отпуск к морю одна. Обе ее дочери, наконец, выросли и живут где-то на другом континенте; с мужем она давно развелась, и теперь полностью принадлежит себе. Немолодая, но все еще очень красивая женщина, она чувствует себя слегка опьяненной ощущением полной свободы. Поначалу кажется, это замечательно, она давно не испытывала ничего подобного, ее жизнь состояла из напряженной работы и заботы о дочерях. Но увиденная на отдыхе шумная итальянская семья наводит Леду на размышления о собственной жизни. 

Сюжет фильма развивается неторопливо и распологает к рефлексии. Леда — уверенная в себе и своей привлекательности женщина. Она собирается расслабляться и отдыхать, но у нее не получается. Каким бы безоблачным ни было настроение, на ее пути встречаются тревожные знаки: спелые, аппетитные фрукты на столе — комплимент от владельца домика, в котором она поселилась — оказываются гнилыми внутри; белую подушку пачкает огромная цикада. Простые детали навевают тревогу, и вот уже кажется, что предвкушение хорошего отдыха было напрасным. Очень скоро главная героиня начинает едва ли не жалеть о том, что отправилась в отпуск. 

От погружения в собственные ощущения Леду отвлекает появление большого семейства на пляже. Взгляд ее останавливается на красавице-итальянке, молодой матери. Леда любуется девушкой и ее дочкой. Из обрывков диалогов она узнает, что юную мать зовут Нина, а потом и знакомится с ней и ее родственниками. Ничего не значащее, на первый взгляд, пляжное знакомство, перерастает в сложную связь — не обремененная никакими обязанностями на отдыхе, Леда вовлекается в жизнь чужой семьи и, главным образом, Нины. В девушке Леда чувствует родственную душу. Неожиданно для себя в разговоре она рассказывает Нине о том, о чем до сих пор не сумела ни с кем как следует поговорить — когда-то на целых три года она уехала от своих дочерей. Бросила их. Молодой и темпераментной матери, Нине, хочется узнать про Леду как можно больше, ее мучает любопытство. Семья Нины, наоборот, против этого знакомства. Некоторым из её родственников кажется, что Леда может плохо повлиять на девушку и ее подвижный ум. Но Нина не намерена уйти без ответов на свои вопросы; ее тяготит привязанность дочери, она хочет знать, можно ли жить по-другому, если у тебя есть ребенок. 

Жанр фильма колеблется от семейной драмы до психологического триллера с элементами детектива. Своего рода «крючки» — брошенная дочерью Нины на песке кукла, подсмотренная любовная сцена, шпилька, которой Леда закрепляет на голове Нины соломенную шляпу — незаметно подготавливают зрителя к финалу, ловко переключают внимание с погружения в поток сознания главной героини на область действия и сюжет. 

«Незнакомая дочь» снята по одноименному роману итальянской писательницы Элены Ферранте, автора «Неаполитанского квартета», и здесь, пожалуй, кроется главный его недостаток: повторяя сюжет романа, полного тонкого самоанализа, фильм неизбежно многое теряет. Есть вещи, которые в кино не показать; невозможно передать монологи уставшей матери о своих чувствах, полные самокопания и желания доискаться до правды о материнской любви (или нелюбви?), о том, почему то, что должно, по мнению окружающих, наполнять жизнь и придавать ей смысл, действует так опустошающе? 

Одним из самых необъяснимых моментов фильма является тот, где главная героиня крадет с пляжа любимую куклу дочери Нины — странный поступок для взрослой, уверенной в себе женщины. Это действие так и остается непонятым зрителем, что вызывает ощущение слабости линии повествования. В книге же этот же поступок порожден пронзительным, ясным чувством: женщиной овладело желание позаботиться о бедной, истрепанной кукле без одежды, которую мучил, а потом бросил ребенок; желание очень женское, инстинктивное, которое сложно подавить, и вот, оно уже переходит в действие, которое трудно понять окружающим.

В кино уход матери из семьи объясняется по большей части тем, что женщина встретила нового мужчину и влюбилась; в книге то же самое преподносится более тонко. Дело тут, объясняет Ферранте, и в отупляющей усталости, возможно, легкой депрессии; в желании профессионального роста — ведь главную героиню фильма и книги, профессора Леду, в молодости словно бы вырвали из научного сообщества, усадив дома с детьми. А самое главное — пожалуй, постепенное осознание главное героиней, что она больше не любит мужа. Осознание, которое произошло задолго до того, как она встретила другого мужчину. Появление любовника в книге — лишь одна причина из длинного списка; да и мужчина этот не требовал от Леды бросить семью, вероятно, она могла бы не делать этого, если бы хотела. 

Андрей Тарковский в лекциях о кино говорил, что хороший фильм возникает на руинах литературного произведения. В «Незнакомой дочери» киноповествование старательно следует за страницами книги, в чем-то прямо копируя ее. С одной стороны, в этом видится режиссерский профессионализм: Оливия Коулман кажется идеальным воплощением книжной Леды, а Дакота Джонсон — Нины, и кукла — той самой куклой, о которой говорится в романе. Но, с другой стороны, после просмотра невозможно уйти от ощущения, что фильму чего-то едва уловимого не хватает. Быть может, того, что он так и не стал для женщины-режиссера по-настоящему личным? Но это лишь догадка. Так или иначе, Джилленхол раскрывает в фильме необычную тему, и делает это максимально поэтическим языком — кино приятно смотреть, а неспешность развития сюжета располагает к размышлениям. Но после просмотра невозможно избавиться от ощущения, что история недорассказана. Тема, поднятая в фильме, остается нераскрытой, и зрителю остается либо домыслить сюжет, используя воображение, чтобы «дорисовать» неозвученные и не нашедшие визуального воплощения мысли и чувства главной героини, либо прочитать вдобавок книгу Элены Ферранте, как это сделала я, чтобы получить полную картину истории, приключившейся с Ледой. 

Сюжет о матери, бросившей семью, в последнее время встречается все чаще. К примеру, в новеллах Элис Манро (здесь мне вспоминается рассказ «Дети останутся»). За уходом из семьи неизбежно следует ошеломляющее чувство вины — и последствия, «наказание». И книги, и фильмы говорят об одном: дети не прощают таких матерей. Но и женщины не прощают самих себя. Они становятся как будто пустыми внутри; одним упоминанием о том, что с ними произошло, они отпугивают окружающих, как чумные. Может быть, так и есть, но всё же в этом чувствуется склонность авторов подобных сюжетов к морализаторству, словно бы в жизни, как в старинной сказке, зло должно понести наказание, а нарушенный баланс добра и зла — непременно восстановиться. Но то, что происходит в жизни, видится сложнее простого человеческого желания уравновесить добро со злом и назначить возмездие за проступок. Увидим ли мы однажды такую вот героиню, женщину, не понесшую наказание, по-настоящему имеющую право выбирать, и не осуждаемую за это? Ту, которую, может быть, поймут её подросшие дети, а провидение не захочет наказывать? Если да, возможно, это будет героиня нового, пока ещё незнакомого нам времени.

#обзор_фильма #креативмаркет #незнакомая_дочь #мэгги_джилленхол #оливия_коулман