"Стихия"

Безумное море, словно набравшись сил за время долгого затишья и ныне желая показать всем свою мощь, исступлённо бушевало. Ночное небо было полностью затянуто чёрными тучами и не показывало ни одной звезды, что могла хоть немного вернуть потерянную надежду на появление света. Вокруг царствовала тьма; она то и дело оглядывала свои владения и проверяла, не ослабла ли где её власть. Мрак, кажется, поглотил весь мир и лишь изредка отступал, позволяя оглядеться вокруг, благодаря ослепительным вспышкам молнии, разрезающим тяжёлый небосвод на неровные части с обугленными краями. Крупные дождевые капли, нескончаемым потоком падающие с неба, стремились, видимо, ещё больше увеличить количество воды, которое, правда, уже и так доходило до предела. В устрашающей непогоде чувствовались невыносимая ненависть ко всему живому и сумасшедшее желание снести всё на своём пути, приходящие в таком масштабе только после продолжительного накопления отрицательного внутри.

Шторму удалось отыскать несчастную жертву и, поставив цель окончательно погубить её, набраться новых сил. Этой жертвой, столь несправедливо попавшей под горячую руку безумия стихии, оказался небольшой корабль, плывший в родную бухту после выполнения назначенной миссии. 

Экипаж догадывался о надвигающейся катастрофе, но не подозревал, насколько серьёзны её проявления, и, будучи слишком уверенным в собственных силах, торопясь передать важные сведения, решил рискнуть. Раньше достаточно дружная команда под руководством бессменного капитана не раз преодолевала разнообразные препятствия, даже находясь на волосок от смерти, так что не имела поводов сомневаться в профессионализме и покровительствующей им удаче. Частые везения притупили их трезвое сознание, от которого в первую очередь и зависит успех в любом деле. На этот раз настоящий риск осознали слишком поздно, когда исправить ошибку уже было невозможно. И расплата за совершённое оказалась гораздо более серьёзной по сравнению с самой неточностью, как, впрочем, случается почти всегда.

Судно долго билось со злостной стихией, не признавая своё поражение и веруя в скорое завершение пыток, но всё было тщетно, ведь скромные – даже, вероятно, жалкие – силы людей ни за что не сравнятся с невероятными силами бушующего моря, не готового к компромиссу с моряками, прежде недооценивающими его мощь. Через полтора часа упорной борьбы, когда шторм достиг своего пика, корабль всё-таки решил сдаться, лелея надежду на милостивую пощаду. Однако погода, разгорячившись, и не думала проявлять доброту, собираясь уничтожить ослабевших соперников в пух и прах, чтобы вдоволь насладиться победой.

Сначала экипаж сохранял спокойствие, лишь посмеиваясь над случившейся ситуацией, потом действительно начал тревожиться, всё так же пряча страх забавными шутками. Но вскоре стало совсем не до смеха: огромные волны принялись заливать палубу, забирая с собой всё, что не было достойно прикреплено, и сбивая с ног моряков, а ветер начал сносить наклонившуюся мачту и срывать уже наполовину мокрые паруса под яростный полёт холодных брызг, не оставляющих сухим никого и ничего.

Команда предалась всепоглощающей панике, и о контроле над ситуацией было забыто. Все вспоминали свои семьи, друзей и любимых, жалели о совершённых ошибках, проклинали весь мир и, главное, капитана, принявшего решение плыть. Прежде они сами настаивали на этом, а теперь пытались передать ответственность за всё произошедшее единственному человеку, уменьшив долю грехов в своём сердце. Некоторые из них бездумно бегали по палубе, поскальзываясь, спотыкаясь и падая навзничь, другие, дрожа, прижимались ко всему, за что только могли уцепиться, третьи в страхе сидели в трюме, четвёртые пытались опустить запасную лодку на воду, чтобы хоть ненадолго продлить стремительно подходящую к завершению жизнь.

И среди хаоса оставалась лишь одна стойкая фигура, не покидающая свой пост и с вызовом смотрящая вперёд. Это был капитан, что сожалел об ошибке и принимал свою неправоту, но продолжал отчаянно искать выход, не поддаваясь губительному ужасу. Он лихо управлял штурвалом, всматриваясь в море, ощущая направление порывов ветра, пытаясь определить местоположение и не сбиться с курса.

Новая безумная волна с шумом навалилась на корабль, пробив отверстие в корме, через которое судно стало мгновенно наполняться морской водой, окончательно терять управление и, соответственно тонуть, достаточно быстро погружаясь вглубь благодаря очередным пыткам шторма. 

Те люди, что находились в каютах, уже выбраться не могли, поэтому с ужасом глядели на подступающую с ехидной улыбкой смерть и вспоминали пройденный путь. Многие из них – даже прежние атеисты – горячо молились о спасении, так как, потеряв надежду в реальном мире, не смогли с этим смириться и стали искать помощь в том, что раньше презирали, – в религии. Но даже искренние молитвы, произнесённые с горькими слезами на глазах, остались неуслышанными перед бессердечной участью.

Членам экипажа, старающимся спастись на лодке, повезло чуть больше: они сохраняли веру в лучшее и, всё время действуя, не имели времени на размышления о безвыходном положении. Они смогли перебраться с корабля в новый вид транспорта, не задумываясь об остальных и пытаясь спасти лишь самих себя, и теперь самостоятельно преодолевали огромные волны. Правда, шанса на успех у них тоже практически не было, так как выжить в маленькой деревянной лодке во время столь серьёзной непогоды – едва ли возможно, однако пока, под действием адреналина, об этом никто не задумывался и решал проблемы по мере их поступления.

Моряки, оставшиеся на палубе, держались за корабль до последнего, но, в ужасе прикованные к одному месту, не предпринимали попыток его спасти, которые, честно говоря, всё равно оказались бы бессмысленными. Когда вода стала доходить до колен, они, боясь оказаться заваленными обломками, поочерёдно прыгнули в неизвестную бездну и стали пытаться догнать постепенно удалявшуюся из вида лодку, тоже выискивая в ней спасения.

И только капитан, словно статуя, не двигаясь, продолжал крутить штурвал, даже не глядя на всё происходящее. Вероятно, он так бы и остался на этом месте до последнего, если бы не волна, снёсшая его с носа парусника в открытое море.

Первые секунды он не мог вынырнуть из чёрной пучины, от холода которой вмиг окоченел, и думал, что именно на этой трагической ноте закончится его путь, однако море приняло решение напоследок знатно его помучить, показав себя во всей красе, поэтому вытолкнуло из-под воды и даже дало немного отдышаться. 

Увы, отдых продолжался недолго, ведь новая атака, превосходящая по масштабам предыдущую, была уже готова. И, не успев опомниться, мужчина вновь оказался под водой, откуда, ещё имея силы, смог выбраться и вдохнуть необходимого кислорода вперемешку с брызгами и каплями дождя. 

Когда капитан смог вынырнуть и оглянуться, он увидел, что уже знатно отдалился от судна, от которого теперь виднелись одни лишь наклонённые мачты, спешно идущие ко дну. Вода была покрыта белым слоем бурлящей пены, создающей контраст на фоне темноты и тоже принимающей мрачные черты. А остальных выживших – если, конечно, они к тому моменту ещё были – он разглядеть не смог, поэтому был вынужден остаться со своей бедой наедине. 

Преодолевая появившуюся усталость и не забывая следить за безумными причудами стихии, он стал обдумывать, какие действия привели к столь печальному результату именно во время самого шторма. Мужчина был уверен, что команда, поддавшись панике, что ни разу прежде не случалось, не следовала инструкции, не помогала ему спасать корабль и, следовательно, была виновата. Он принялся вспоминать лица всего экипажа и мысленно бранить каждого из них, при этом одновременно борясь с волнами благодаря большой выдержке и отличному умению плавать.

Когда его накрыла очередная волна, сподвигнувшая подумать, что это уже конец, он впервые понял, что, оказывается, сам допустил непростительные промахи: "Что я за капитан такой, если даже в такую трудную ситуацию проявил свой главный недостаток: одиночество? Я действовал самостоятельно и ни разу не подбодрил никого из них! Я был настолько уверен и в себе, и в них, что даже не считал нужным обращать внимание на моральный настрой; для меня главными были сам корабль и выход из шторма. Если бы мне тогда удалось их сплотить, то, возможно, трагедию удалось бы избежать. Да, я виновен не менее, чем они, хотя выполнял управление верно и не покидал штурвал, а они, превратившись из команды в испуганное стадо, забыли друг о друге, думая исключительно о себе. Вот и расплата…"

Море, являющееся в данный момент неким рингом, где происходило великое сражение человека и стихии, играющей, правда, не по правилам и использующей запрещённые приёмы, накалялось, шипело и бурлило. Силы начали покидать мужчину, и тот уменьшил силу сопротивления, прекратив тщетные попытки выиграть бой и лишь продолжая ещё защищаться.

Его левая рука скользнула к шее, но, к сожалению, не обнаружила то, что планировала найти. "Видимо, медальон унесло волной", – с горечью пронеслось у него в голове. Данная вещь была для него настоящим сокровищем, которое не смогут заменить никакие драгоценности. Этот медальон ему специально делали на заказ за деньги, которые он получил после самой долгой экспедиции на корабле год назад. Хоть внешний вид его оставлял желать лучшего, он открывался и имел внутри то, от чего сердце капитана каждый раз замирало, а именно – фотографию мило улыбающейся девушки лет двадцати, со светлыми волосами, пряди которых слегка падали на лицо, и нежными чертами, что до сих пор возможно было различить, несмотря на потёртость снимка.

Это была она, его возлюбленная, ради которой он и пошёл на нынешнее плавание, собираясь получить жалованье и, уже имея при себе какое-то состояние, сделать предложение. 

В его разуме мелькали её изящный образ, разнообразные платья, которые шли ей к лицу, о чём она несомненно знала, вспоминались задумчивые разговоры наедине в беседке, прогулки по тенистой аллее и тяжёлое расставание, скрашенное лишь тёплыми словами, до сих пор звенящими в ушах: "Вы обещаете, что вернётесь? Я буду очень вас ждать". Тогда капитан ответил, что, конечно, вернётся, ведь иначе не может и быть, подумав про себя, что в случае чего вообще бросит всё и пойдёт за ней, куда угодно, однако сейчас, вспоминая эту ситуацию, он лишь горько усмехнулся, а на глазах его выступили слёзы, хотя, возможно, это произошло от попавшей солёной воды. Он прекрасно понимал, что шансов на спасение нет и своим сопротивлением лишь продлевал существование, но силы ведь не бесконечны – рано или поздно он настолько устанет, что, уже не думая, медленно опустится на дно без единой попытки выжить. И единственное, о чём он жалел – то, что так и не признался в любви и не узнал, взаимны ли его чувства. Он столько уделял времени работе, так часто мучился в догадках о мыслях своей избранницы, так хотел, чтобы впоследствии она жила с ним, ни в чём себе не отказывая и гордо нося звание его жены, что, занятый этими заботами, упустил своё счастье и в итоге вынужден умереть в неведении. 

"Интересно, она будет скучать? – промелькнул вопрос в сознании мужчины. – Надеюсь, она не забудет меня: тогда моя смерть не окажется напрасной. Пускай где-то на другом свете, если он всё-таки есть, но я хотя бы точно буду знать, что она меня любит… Хотя нет, я слишком эгоистичен. Пусть лучше воспоминание обо мне скорее сотрётся, она выйдет замуж за прекрасного человека и будет счастлива. А я стану наблюдать за её радостью и тоже улыбаться".

Несмотря на смирение с неизбежным, любимый силуэт заставил его взять себя в руки и, почувствовав второе дыхание, продолжить схватку с одним из самых сильных врагов, не имеющим слабых мест, – со стихией. Капитан всё это время плыл в горизонтальном положении, на животе, так как в вертикальном гораздо проще утонуть, а попав под волну, усердно грёб руками и всплывал в основном именно в тот момент, когда воздуха начинало не хватать. За эти страшные минуты, проведённые в открытом море, он успел наглотаться воды и почувствовать начало онемения в руках и ногах, но ничто пока не могло его остановить в стремлении выжить ради возлюбленной.

Так получилось, что в эти мгновения его тело и разум, можно сказать, стали недолго жить раздельно, почти не соприкасаясь друг с другом: тело предпринимало попытки спастись и действовало почти машинально, уже не вздрагивая от ужаса при виде волны, а разум был занят философскими мыслями.

"Ещё буквально вчера – да даже сегодня вечером – я шутил над жизнью, не ценил её, не ставил ни во что, ведь она не хуже и не лучше других, а обычная, среднестатистическая, безынтересная и невыдающаяся, но… она моя. Это моя жизнь, моё право видеть, слышать, ходить, дышать, чувствовать, любить. И, наверное, если бы мне предложили с кем-то поменяться, я бы отказался, несмотря на частые недовольства теми или иными случаями. Неужели придётся с этим расстаться прямо сейчас? Я не могу, у меня столько всего запланировано… Видимо, погрузившись в работу и остальные дела, я забыл самого себя. Я забыл, что значит "жить" и лишь в последние минуты наконец-то вспомнил. Почему же осознание быстротечности приходит так поздно, когда уже ничего нельзя изменить? Да лучше бы оно вообще не приходило! Было бы менее тяжело уходить… Как я мог прежде горевать по проблемам в работе, невзаимным чувствам и другим пустякам, если, в сущности, это такая мелочь, даже не стоящая внимания? О, я готов с искренной улыбкой вынести абсолютно любые испытания, что может придумать судьба, лишь бы жить, жить! Лишь бы чувствовать утреннюю прохладу, слышать знакомые голоса, ощущать мягкую траву под ногами, скакать на вороной лошади, видеть её глаза…"

Мужчине пришлось остановиться, так как левое колено неожиданно пронзила сильная судорога, добавившая к ужасному состоянию новую проблему. Он попытался привести в норму левую ногу, но не успел, потому что волна новым оглушительным ударом отправила его вглубь моря. Лишённый способности двигать одной конечностью, он выбирался на поверхность воды ещё дольше и мучительнее и, едва не захлебнувшись, когда оставалось проплыть совсем немного, взяв оставшуюся силу воли в кулак, всё-таки вынырнул.

Правда, этот подъём лишил его сил, которые вначале были на пределе возможного, а потом медленно ослабевали. Теперь капитан не мог даже спокойно пошевелить рукой: настолько болели переутруждённые мышцы, – голова его кружилась и болела, а в ушах стоял непрекращающийся звон, заглушающий даже плески огромных волн. Он ещё раз огляделся вокруг в поисках возможной помощи, но вновь был вынужден потерпеть крах надежд, так как поблизости, кроме молнии и яростно мчащихся волн не было никого и ничего.

Постепенно он перестал куда-то плыть и выныривать из-под воды, полагаясь исключительно на течение и едва ли осознавая происходящее. От отсутствия движения со стороны мужчины морю стало проще его сломать, как морально, так и физически, так что оно стало накрывать его всё чаще и чаще, не давая перерывов для прихода в себя.

Он прекратил борьбу за своё счастье и сдался, однако проигравшим в этой битве его назвать нельзя, ведь столько усилий для спасения – как душевных, так и физических, – сколько приложил он, смог бы приложить далеко не каждый. Он знал, что за этим действием следует неминуемая смерть и, находясь в апатичном состоянии, можно сказать, смирился с этим, ожидая её с невозмутимым лицом. Он понимал, что мог бы поискать в себе силы на небольшое увеличение длительности жизни, однако больше не видел в дополнительных муках смысла, ведь они не смогут принести необходимый результат. Капитан даже немного жалел, что не утонул в самом начале: тогда ему не пришлось бы терпеть эту адскую боль сейчас, – хотя чувствовал нелепую, но навязчивую мысль, что, может быть, волны его, обессиленного, сами выбросят на долгожданный берег, он выживет и сможет жениться на ней… Эта надежда на будущее звучала нелепо и едва ли реально, но являлась неким утешением, позволяющим более спокойно предаться бурной стихии.

– Вот и всё, – практически безразлично прошептал он, изнывая от измождённости. – Всё кончено. 

Вероятно, мужчина желал сказать ещё что-то, но окружающий мир вдруг исчез для него, и он потерял сознание, уже лёжа на спине. Чтобы отпраздновать победу, море вновь подняло высокие волны, одна из которых подхватила и куда-то унесла капитана, по-прежнему не приходившего в себя, а затем медленно успокоилось, будто зная, что главное зло, заключённое почему-то в одном, ничего не подозревающем корабле, уничтожено. И через несколько часов лишь выброшенная тина да обломки корабля с вещами моряков могли напомнить о случившейся трагедии.

Подписывайтесь на нас в соцсетях:
  • 51

Комментарии

Для того, чтобы оставлять комментарии, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться в системе.
  • Комментарии отсутствуют