«На перекрестке утопий»

В Государственном музее истории российской литературы имени В. И. Даля решили вспомнить о чем мечтали и как представляли себе идеальное устройство будущего отечественные создатели утопий и антиутопий, написанных после Октябрьской революции.

Солнце — одна из центральных фигур в искусстве 20-х годов прошлого столетия. Солнце, как центр системы, которое дает жизнь, тепло, изобилие, объединяет и дает надежду. И как метафора революции, которая несет «свет в массы» и мечты о жизни без нужды и голода, где нет смерти и болезней, где все общее и все счастливы. Неслучайно в те годы переиздается трактат «Государство Солнца» философа Томазо Кампанеллы (1568 — 1639 гг), который посвятил свою жизнь теологическому и философскому исследованию. «Государство Солнца» это самая известная его работа, написанная, когда автор сидел в тюрьме инквизиции. В книге описывается идеальное государство будущего, в основе которого лежат идеи Платона, Аристотеля и Томаса Мора. Солнце в трактате обозначается, как высшее проявление Бога, а устройство государства опирается на астрологические выкладки Кампанеллы, который также был известным астрологом своего времени. В Государстве Солнца нет института семьи и собственности, жен и детей, в основе устройства община, где все общее, а труд между людьми делят по их способностям. Об этом труде Кампанеллы Карл Каутский, марксистский теоретик, редактор четвертого тома «Капитала» Карла Маркса, говорил как о «предшественнике научного социализма».

В 1923 году ученый, историк, один из организаторов первых профсоюзов в России, путешественник, Владимир Святловский создал Каталог утопий, в котором собрана информация о почти полутора тысячах произведений утопического жанра. 

«Само время является красноречивым защитником утопий. В эпоху постепенного торжества научного социализма утопии, как художественная форма и как способ пропаганды, продолжали и продолжают вновь создаваться и увлекать умы ищущих и стремящихся», — пишет в предисловии к книге Святловский. 

Анатолий Луначарский в те же годы придумывает пьесу «Фома Кампанелла. Часть третья. Солнце»: «Найди счастье в великом созидании. С умилением говори «мы». Закрой глаза, подумай, радуйся о детях, девушках, мудрецах, героях, которые придут. Глазами грядущих, как глазами современников, умей с любовью смотреть на свет солнца. ... В «мы» победительном и, быть может, вечном и божественном себя раствори. И тогда не только каждый миг труда и отдыха в строительстве приобретет для тебя величайший смысл, но и самая смертность твоя станет источником услады, ибо все же ты успел ведь полюбить, был же ловким, сильным, нежным и ласковым..»©

В 1918 году по заказу Луначарского Владимир Маяковский пишет пьесу "Мистерия-Буфф", где прославляет солнечную коммуну, социалистический "солнцеград". В основе - история о Всемирном потопе и Ноевом ковчеге, взятая из седьмой книги Бытия. Только вместо семи пар чистых и нечистых «скота и птиц небесных» у Маяковского, "чистые" это, показанные сатирически, купец, восточный паша, поп, толстый француз, а нечистые это люди труда: швея, плотник, рудокоп, батрак, слуга, сапожник, кузнец, трубочист. По пьесе был поставлен спектакль. Декоратором и сценографом стал Казимир Малевич, а режиссером - Всеволод Мейерхольд. Маяковский сам нарисовал афишу и сам сыграл несколько ролей, а посвящена пьеса, несмотря на ее отнюдь не романтическое содержание, была Лиле Брик. Объясняется это просто, с момента знакомства все свои произведения Маяковский посвящал ей.  

Ниже представлен эскиз "Земля обетованная" Маяковского к постановке своей пьесы. 

В солнцеграде, как видно, изобилие свертков на ножках с едой, хлебом и книгами. Наконец отступают голод и нужда, приходит свет знаний и просвещения. 

У Андрея Платонова идеальный город это Чевенгур, там светит Солнце, чьей «красной силы должно хватить на вечный коммунизм и на полное прекращение междоусобной суеты людей». Люди не работают, не занимаются ничем созидательным, а только ликвидируют кулаков и переносят с места на место дома и сады. Утопический город, в котором должен воссиять вечный рай для людей, в итоге разрушается и погибает.

Солнце, однако, было не только метафорой Революции для писателей, но и предметом пристального изучения со стороны ученых. Так, ученый А. Чижевский находил взаимосвязь между солнечной активностью и переломными историческими событиями, войнами, переворотами и революциями. Он выдвинул теорию о влиянии циклов солнечной активности на историю человечества и подготовил большое исследование, которое вышло в виде книги «Физические факторы исторического процесса: влияние космических факторов на поведение организованных человеческих масс и на течение всемирно-исторического процесса, начиная с V в. до Р. Хр и по сие время» в 1924 году в Калуге.

Живя в Калуге, Александр Чижевский познакомился с Константином Циолковским, увлекался его работами о космосе, о будущем Земли и Вселенной. Больше десяти лет они переписывались. Вот, что писал Циолковский своему другу: «Многие думают, что я хлопочу о ракете и беспокоюсь о её судьбе из-за самой ракеты. Это было бы глубочайшей ошибкой. Ракеты для меня только способ, только метод проникновения в глубину космоса, но отнюдь не самоцель. Не доросшие до такого понимания вещей люди говорят о том, чего не существует, что делает меня каким то однобоким техником, а не мыслителем» (Чижевский А. Л. Теория космических эр// К. Э. Циолковский, «Грезы о Земле и Небе»)

Циолковский известен, как ученый, предсказавший космическую эру, освоение человеком космоса, орбитальные станции, выход человека в космос. Он придумал, описал, построил многое, сделал инженерные, математические, междисциплинарные открытия. Но помимо прочего Циолковский, как дитя, верил в непознанное и таинственное, в знаки из облаков на небе, в ангелов, которые являются существами высшего порядка, а еще в то, что когда-нибудь человек эволюционирует и превратится в поток света, а все человечество — в «лучистую» энергию, то есть, сознание сможет существовать без материи и заполнит собой весь космос. Ракеты же нужно придумывать не ради самих ракет, а чтобы они доставляли к огромным оранжереям вокруг Солнца людей, воскресших из мертвых. Да, Циолковский верил в жизнь после смерти, о чем, кстати, говорится в той же книге, где он делает предсказание о первом полете человека в космос. И кто знает, если второе предсказание сбылось, то почему бы не сбыться и первому..

Но вернемся к писателям и поэтам. Велимир Хлебников в одно время с Чижевским занят нумерологическими исследованиями истории. Ему хотелось предостеречь людей от потрясений и катаклизмов, заранее предсказывая эпохальные события. Отец Хлебникова изучал культуру и обычаи астраханских калмыков, поэтому ребенок с детства знал о калмыцких досках судьбы. Чтобы избавиться от прошлого, прежде чем нарисовать шкалу времени, калмыки рисовали на доске специальные знаки и потом стирали их. Велимир начал писать свои "Доски судьбы", и эти расчеты превратились в главное дело его жизни, как считал поэт.   

В 1922 году выходит сверхповесть Велимира Хлебникова «Зангези», где «председатель Земного шара», пророк Зангези рассказывает людям о законах времени, истории, судеб, языке животных, птиц и выводит формулу времени, которая должна помочь человечеству победить судьбу.

В.Е. Татлин. Эскиз костюмов «Горе» и «Смех» к постановке «Зангези». Петроград, петроградский экспериментальный любительский театр при Музее художественной культуры, 1923г.

Иллюстрации из книги Ф.Ихак-Рубинер «Вечный двигатель», 1923 г.

В 1922 году врач Федор Николаевич Ильин написал роман в жанре научной фантастики -.«Долина новой жизни». Первая часть под псевдонимом автора Тео Эли увидела свет в 28 году, а вторая только лишь в 1967. Книга не получила широкого признания и была забыта. Между тем в ней рассказывается о том, как богатейшие люди Америки, банкиры, братья Куинслеи, создали секретное, спрятанное от всех государство, где живут и работают лучшие ученые со всего мира, и научный прогресс достиг невероятных масштабов. В частности, в романе предсказана трансплантация органов человека:

"Доктор Левенберг рассказал нам, что сегодня утром он имел случай вставить новое сердце одному из старых джентльменов, а именно — профессора физиологии местной медицинской школы. — Этому господину, — говорил Левенберг, — от роду семьдесят лет, и сердце его пришло в такое состояние, что можно было удивляться, как может человек жить с таким старым мешком. Профессор сам обратился ко мне с просьбой исполнить эту операцию. ... С этого момента начинает работать новое, временное, сердце. Сосуды старого сердца перевязываются, и оно выбрасывается вон. .«©

На иллюстрации слева — человек будущего, каким его представляли авторы сборника статей «Жизнь и техника будущего (Социальные и научно-технические утопии)» проф. А. Б. Залкинд, проф. М. Б. Лобач-Жученко, арх. П. Блохин, прив.-доц. Н. Ш. Мелик-Пашаев, проф. С. В. Орлов, проф. А. Чаянов, Москва, 1928 год.

Ниже слева страница из романа журналиста газет «Правда» и «Московский рабочий» Якова Окунева «Грядущий мир. Утопический роман. 1923 — 2123» По сюжету профессор Моран с помощью особого газа замораживает свою дочь Евгению и знакомого Викентьева и просыпаются они только через 200 лет, в эпоху Мирового Города, где люди разговаривают друг с другом с помощью идеографа — прибора, который передает мысли человека на едином мировом языке (то есть предсказал нейроинтерфейс, подключенный к мозгу)

«В зале совершенно тихо. Около десяти тысяч человек в зале — и ни звука. Звонкий удар колокола. Шелест движения десяти тысяч человек. ... Идеограф переносит его мысль в сознание десяти тысяч слушателей. Больше того: от купола университета бежит вниз и дальше по подземной трубе кабель. В каждом доме всемирного города находится аппарат идеограф. Десятки тысяч людей в разных концах мира присоединяют к кабелю идеограф и слушают лекцию Стерна. И в тысячах тысяч голов одновременно вспыхивает идея: — Он начинает лекцию»

«Дети сидят и набрасывают на полотне сочные мазки красок. Они умело передают игру света и теней, переливы, оттенки цветов, и кажется, что все эти дети талантливы. И та же мысль об одаренности детей Мирового Города приходит в голову Викентьева и Евгении, когда они заглядывают в музыкальную студию, где дети разыгрывают свои музыкальные сочинения, в студию словесности, где малыши читают свои стихи, яркие, звонкие, образные» ©

Справа поэма Алексея Гастева «Поэзия рабочего удара», вышедшая в 1918 году. Здесь энергия писателя бьет через край. В стихах в прозе его герои, «миллионы работников», шагают в будущее, строят гигантские здания и города, вершат великие дела:

Вверху железный кованый простор.

По сторонам идут балки и угольники.

Они поднимаются на десять сажен.

Загибаются справа и слева.

Соединяются стропилами в куполах и, как плечи великана, держат всю железную постройку.

Они стремительны, они размашисты, они сильны.

Они требуют еще большей силы.

Гляжу на них и выпрямляюсь.

В жилы льется новая, железная кровь.

Я вырос еще.

У меня самого вырастают стальные плечи и безмерно сильные руки. Я слился с железом постройки.

Поднялся.

Выпираю плечами стропила, верхние балки, крышу.

Ноги мои еще на земле, но голова выше здания.

Я еще задыхаюсь от этих нечеловеческих усилий, а уже кричу:

— Слова прошу, товарищи, слова!

Железное эхо покрыло мои слова, вся постройка дрожит нетерпением.

А я поднялся еще выше, я уже наравне с трубами.

И не рассказ, не речь, а только одно мое железное я прокричу:

«Победим мы!»

«Заводская демонстрация», «У столовой», из учебных работ студентов графической мастерской ВХУТЕМАСа, Москва, 1921-1923 гг.

«Механизированный обыватель будущего» (комикс, иллюстрации Н. Радлова для журнала «Смехач», 1927г.)

А вот роман Вадима Никольского, специалиста по гидроэнергетике, который в 1912–1916 гг. руководил созданием Кондопожской и Пальеозёрской ГЭС, разработал предложения по строительству гидроэлектростанций на реках Выг и Кемь в Карелии. Роман «Через тысячу лет» рассказывает о перемещении во времени и связанных со временными перемещениями парадоксах. Здесь автор описал ядерный взрыв в 1945 году, который, правда, происходит в лаборатории из-за неудачного эксперимента по расщеплению атома:

"Как раз здесь, на этом месте, погребённом под наносами Северного моря со времени великой катастрофы атомного взрыва, происшедшей, по вашему исчислению, в 1945 году, шли работы по постройке нового города....Огненный столб был виден во всей Европе, северной Африке, а отблески его наблюдались даже на границе Лапландии и в западной части России. Почти молниеносная сила взрыва вызвала настоящее землетрясение, разрушившее то, что осталось после опустошительного бега воздушной волны. Волна эта дважды промчалась вокруг всего земного шара, достигнув антиподов Парижа в виде громовых раскатов на ясном, безоблачном небе. Последствия этой почти космической катастрофы были ужасны."©

Далее представлены книги выдающегося экономиста Александра Чаянова «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии», 1920 года и утопическая поэма Сергея Есенина «РОСIЯ и ИНОНIЯ», 1918 год.

В романе Чаянова герой засыпает в 1920 году, а просыпается в 1984. К этому моменту по всей земле победил социализм, «режим путем медленной эволюции становился все более крестьянским», в 1934 и 1937 годах происходят восстания и после них начинает складываться рай для селян. Большие города превратились из мест для проживания человека в места «коммуникаций» и культурных развлечений, а все остальные территории земли это высокотехнологичные сельские поселения.

У Есенина страну Инонию населяют сверхлюди, которые вместе c Сoлнцeм могут pacпaxaть «нoщь», моют cвoи pyки и вoлocы «из лoxaнки втopoй лyны», мecяц раскалывают «кaк opex», «нa пики звeздныe» запросто ставят зeмлю, вытягивают языки «кoмeтoй», нaдeвают нa зeмнyю ocь «кoлecaми coлнцe и мecяц», вcтpяxивают зa yши гopы. Инония это страна духа, поэтому Америка, где правит капитал, получает отповедь: «Cтpaшиcь пo мopям бeзвepия жeлeзныe пycкaть кopaбли!»

Наконец, про будущее светлое время всеобщего процветания и счастья пишет Евгений Замятин и изображает это время критически. Так, в 20-х годах появляется роман «Мы», считающийся первой антиутопией, предтечей знаменитых романов Оруэлла и Хаксли. 

В романе люди с номерами вместо имен («нумера») заняты общим делом, строительством космического корабля, на котором можно будет доставить на другие планеты Вселенной математически точно рассчитанную формулу счастья. Ведь здесь, в Едином Государстве всеобщего равенства все уже счастливы. Все живут в прозрачных стеклянных домах, едят одинаковую нефтяную пищу и занимаются сексом по талонам. Главный герой, номер Д-503, ведет дневник, в котором с восторгом пишет о счастье быть частичкой единого общественного организма, который он называет «Мы».  Но вот он обращает внимание на женский нумер, который в его воображении похож на Икс - что-то загадочное и непонятное таится под ее опущенными ресницами. В итоге герой влюбляется и, как следствие, в нем просыпается Душа. То, чего нет у других жителей Единого Государства. 

В оформлении последнего зала этой небольшой, но очень насыщенной выставки, использовались рисунки художницы-иллюстратора Аси Маракулиной.  В 2015 году это был ее дипломный проект в Санкт-Петербургском государственном университете, а позже с этими иллюстрациями состоялось переиздание романа. 

Авторы 1920-х годов вовсю фантазировали о том, каким будет грядущее, как будут жить потомки. Им виделся мир, в котором возможно практически все. От воскрешения из мертвых и полетов в космос, завоевания Вселенной и всеобщего единого языка, до трансплантации органов и продления жизни, передачи мыслей на расстоянии и повсеместной роботизации.

Многое из придуманного уже состоялось и воплощено в жизнь, многое можно переосмыслить сейчас, взяв в руки романы того времени и перечитав их заново. 

С вами был p_ch, до новых встреч!

#imhoch #alterlit #утопии #антиутопии #новые_критики #утописты_20х