Тайна старой бутылки или Пропавшая наследница. Глава 7. Подкидыш или баронесса?
Время шло. Пролетали прекрасные летние дни, наполненные трудами и встречами... И однажды Арман рассказал Клео удивительную историю. Вместе с мастером он обновлял росписи одной окрестной церкви. Дела шло хорошо, и вскоре они приступили к сюжету о Моисее. Как раз когда Арман трудился над тем местом, где младенца Моисея находят в Ниле, в церковь вошел местный священник. Старику явно хотелось поговорить. Слово за слово, разговор зашел о работе, о фресках и об этом сюжете.
— А знаешь что, — сказал падре. — Лет двадцать тому назад и у нас в округе была похожая история. Да-да, рыбаки пришли утром на реку и что они увидели? Колыбельку с младенцем, плавающую около берега! Рыбаки были добрыми христианами и принесли младенца в церковь... Это была девочка...
— И что потом?
— Потом... потом... Потом нашлись добрые люди, которые взяли ее на воспитание. Бог да благословит их за это.
— И что стало с этой девочкой?
— Что стало... что стало... Я не помню. Я стар, меня подводит память. Но я помню это место, потому что мы все туда отправились и поставили там крест в память об этом событии.
Услышав об этом, Клео вздрогнула. Отчего-то ей показалось, что эта история очень важна для нее.
— Ты можешь показать это место?
— Наверное. Священник рассказал и о нем.
— Тогда в ближайшее воскресенье мы отправляемся туда!
— Но почему?
— Я не знаю. Но я должна побывать там.
За прошедшие годы крест потемнел, одряхлел и сильно наклонился. Но, тем не менее, он все также приметно торчал на берегу, обозначая место находки. Очень странно, но приближаясь к нему, Клео волновалась все сильнее и сильнее, словно здесь ей должна была открыться какая-то тайна. Они подъехали. Арман спешился и начал спускаться к реке, чтобы поближе рассмотреть место, где плавала колыбель с младенцем. Клео, еще сидя в седле, обернулась кругом... О, Боже, недалеко за лесом, торчали знакомые шпили! Она присмотрелась. Точно, это были шпили ее дома! Дома, где она выросла, где жил ее отец и тетка!
— Клео, куда ты?!
Она дала шпоры Лизхен и помчалась вперед, глядя только на шпили. Сейчас, сейчас она что-то узнает! Что-то очень важное!
— Клео, Клео!! Подожди!!!
Но она не могла остановиться.
Вихрем влетела она во двор родного дома. Бросив поводья изумленной дворне, она все также стремглав взлетела на второй этаж и без стука отворила дверь кабинета. Тетя Берта с вязанием в руках вопросительно подняла голову на звук.
— Клео?! Малышка?!...
— Тетя Берта, меня нашли в реке?
Тетя Берта опустила вязание на колени. Клео поняла, что выстрел попал в цель.
Повисла пауза. Потом тетя сказала:
— Это правда. Мой брат был тогда в церкви, когда рыбаки принесли тебя. В тот день священник говорил в проповеди о Моисее, его жизни, а тут ты... Брат усмотрел в этом Божественный знак и взял тебя. В память о месте находки он и назвал тебя Клеопатрой. Он хотел, чтобы ты царствовала на реке, как когда-то Клеопатра царствовала на Ниле....Он постарался стать тебе хорошим отцом, а я — как могла заменяла тебе мать...
— А почему он говорил мне, что в день, когда мне исполнится восемнадцать лет, я должна отправиться в замок?
— Я не знаю. Об этом он мне не говорил... Подожди, подожди... ну куда же ты?!
Клео резко развернулась и вышла. «Я подкидыш!! Я найденыш!!» — стучало в голове. Не обращая внимания на Армана, недоуменно ждавшего во дворе, она молча вскочила в седло.. «Я подкидыш! Я найденыш!!»....
Всю обратную дорогу она продолжала молчать. Арман пытался ее развлечь, но, видя тщетность своих попыток, умолк. Так молча они и вернулись домой.
Несколько дней потом Клео была задумчива и грустна. «Я подкидыш!! Я найденыш!»... Иногда она ловила себя на том, что сидит неподвижно, бросив шитье и уставившись в окно. Тетушка Виолетта сунулась было с расспросами, но Клео молчала. Тетушка мысленно улыбнулась: «Наверное, с Арманом повздорила... Ну что ж, молодость, кровь горячая.... Ну ничего, ничего, отойдет...»
А тем временем матушка Фар`а посетила старого нотариуса.
— Что вы об этом думаете, доктор? — спросила она, когда Джон прочитал письмо.
Старик задумался. «Возвращаются старые дела.... Но кто мог услышать нас на дороге? А может быть, эту тайну услышали в монастыре...»
— Скажите, а кроме вас и мадам Мельпелье был кто-нибудь в келье?
— Никого...
— А в коридоре?
— Я не знаю. Дверь была закрыта.... Вы хотите сказать...
— Да, матушка, увы. В обители есть Уши. И эти Уши с кем-то связаны...
— С кем?
— С тем, кто хочет, чтобы эта тайна оставалось тайной.
— Но кто же это, доктор?
«Молодой барон...» — мелькнуло в голове у Джона. Но он сказал другое, как бы не слыша вопроса:
— Матушка, я, как и вы, хочу, чтобы зло было наказано. Но, что мы предъявим королевскому суду? Ничего. Мы не знаем, кто приходил к мадам Мельпелье, зачем ему понадобился яд.... Даже вот это письмо — разве оно угрожает вам?...
— Нет, но...
— Вот видите. Судя, по всему, вы стали обладательницей такой тайны, которая способна погубить не только вас, но и весь монастырь. А ведь именно вам вверена забота о его благополучии... Будет ли польза от того, что мы начнем тревожить покойников?
— Так что же делать, доктор?
— Заботиться о процветании монастыря. А тайны... Пусть они остаются тайнами...
С каким бы удовольствием Джон облегчил бы свою душу и покаялся матушке в страшном грехе лжесвидетельства! Четыре года назад он удостоверил фальшивое завещание, по которому все имущество старого барона переходило к тому, кто сейчас сидит там, в замке...
И ведь он знал, что оно фальшивое! Незадолго до того события старый барон смог встретиться с ним без свидетелей и рассказать о том, чего от него требуют. Тогда-то старый хозяин и показал ему настоящее завещание с припиской, в которой было изложено все, что он ему говорил.
Странное это было завещание. Замок, земли и все свои богатства барон завещал той девушке, которая в день своего 18-летия появится в замке. Вместе с нотариусом свою подпись как свидетель поставил и Яков. После чего барон сказал, что спрячет завещание и Яков будет знать место..
А вскоре его снова позвали в замок и он понял, что барон говорил правду. В кабинете кроме него и барона был «наследник». Он вел себя тихо, но в руках держал пистолет... А во дворе расхаживало штук двадцать молодцев, многие — с мушкетами....
Увы, Джон слишком хорошо знал человеческую натуру и не доверял ей. Вот почему он сказал аббатисе:
— И мне, и вам доверяют. И мы знаем много тайн. Огласить их — значит, нанести вред многим людям, которые сегодня исправились...
— Может быть вы и правы, — печально произнесла аббатиса. — Мы знаем слишком много тайн.
Она помолчала.
— Да, сегодня это хорошие люди... Вот у нас есть одна сестра, очень хорошая монахиня. Но я знаю ее тайну. Она покаялась мне в том, что лет двадцать назад, когда она была еще в миру, как-то, придя на реку, увидела там колыбельку с младенцем. И... оттолкнула ее от берега! У нее самой было шестеро голодных ртов, она не смогла бы прокормить седьмого!
Джон вздрогнул. «Младенец в колыбельке?... Река?....»
— А что стало с эти младенцем?
— Господь уберег свое чадо. Я слышала от священника, приходящего в наш монастырь, что колыбель нашли рыбаки. Они принесли ее в церковь, а потом какие-то добрые люди взяли девочку к себе.
— Девочка? Это была девочка?!
— Ну да...
— А этот священник жив?
— Он в добром здравии, хотя память и подводит его...
Нотариус понял, что надо навестить священника...
Ну а вскоре Джон въезжал в Кюмун-де-Сюр и спрашивал у прохожих как ему найти мастерскую мадам Фиорентины. Но прежде этой поездки он написал два письма. Одну короткую записку — для Якова, а второе — гораздо более длинное — королевскому прокурору. Написав последнее, Джон вздохнул и резко выдохнул, словно человек решившийся, наконец, на что-то очень опасное.
— Может быть, мне зачтется это на Страшном суде, — пробормотал он и невесело усмехнулся.
Мастерскую он нашел быстро. Она пользовалась заслуженной славой и многие в городке ее знали. Никто не обратил на него внимания, когда он входил в дом. Его приняли за очередного заказчика.
В первой же комнате он увидел хозяйку.
— Доброго здоровья, достопочтенная госпожа...
— И вам доброго дня. Что вы хотите заказать?
— О, нет. У меня новость для одной из ваших девушек... Клеопатры.
— Новость? Скажите, пожалуйста... Надеюсь, она не огорчительна. А то в последнее время моя малышка что-то грустить стала... Впрочем, я не любопытна.
— Мадам, уверяю вас эта новость из разряда хороших... — Джон внутренне усмехнулся. «Как же, не любопытна... Да она наизусть знает, что на сердце у каждой из ее мастериц!». — И я бы хотел как можно скорее сообщить ее.
— Ну что ж, прошу.
Они поднялись на второй этаж и вошли в залу.
— Клео! Вот этот господин хочет что-то сообщить тебе!
Джон увидел невысокую, но довольно миловидную черноволосую юную девушку. Вид у нее был невеселый... «Так вот ты какая, баронесса... Однако тут полно народа. Скажи хоть слово и через полчаса о нем будет знать не только весь город, но и все окрестности...».
— Мадемуазель, вы — Клеопатра Бланшар?
— Да, это я. Но кто вы?
— Я нотариус и мне поручено передать вам некоторую важную бумагу.
Он прямо-таки почувствовал, как напряглись уши у девушек. Клео с интересом посмотрела на него.
— И какая же это бумага?
— Это бумага касается вас и только вас. — Он помедлил, потому что нужна была пауза. — Но эта бумага столь важна, что она не может покинуть стены моего кабинета. Увы, я вынужден просить вашу хозяйку отпустить вас вместе со мной. У меня в конторе вы сможете прочитать эту бумагу.
Всеобщее недоумение и даже разочарование разлилось в воздухе. Ну еще бы, тайна откладывалась. Мадам Фиорентина звучно кашлянула:
— Доктор, а нельзя ли эту бумагу привезти сюда?
— Увы, это невозможно. Это слишком опасно.
— Ну-у... в таком случае я буду сопровождать мою малышку!
— Как вам будет угодно. — Джон учтиво поклонился. — Когда мы сможем поехать?
— Подождите, — Клео, видимо, что-то решила. — А что это за бумага?
— Мадемуазель, в этой бумаге речь идет о вашем будущем...
— О будущем? В таком случае с нами поедет Арман!
— Пожалуйста.
Они почти уже доехали до городка, когда мимо них пронесся какой-то всадник в развевающемся плаще с капюшоном, низко надвинутым на голову. Они не смогли рассмотреть его лицо, но увидели, что, обогнав их, всадник свернул на дорогу, ведущую к замку.