Клуб

Приходьте, люди, на вечір у клуб, там будуть танці.
Воплi Вiдоплясова — Танці

На самом деле загадочность русской души разгадывается очень просто: в русской душе есть всё.
В. Пьецух

Возле сельского клуба горел костёр, в его золе местные мальчишки пекли картошку, запивая её «колокольчиком». Из клуба кубарем выкатился парень неопределенного возраста, а за ним следом вылетела, словно курица выгнанная с насеста, девица, тоже возраста неопределенного. Парень лежал навзничь и его широко раскрытые глаза видели ковш Большой Медведицы перевернутым. Девица, перестав прыгать, злобно цыкнула на костровых мальчишек. Развернулась и пошла в сторону мотоцикла с люлькой. Ночь. Луна. «Мальчик хочет в Тамбов». А ты знаешь чики-чики-чики-чики-та. Да.

Какое-то время девица возилась с кикстартером, почти любовно кляня его лапкой. Лапка дёргалась, но не заводилась. Девица плюнула на Урал и пошла к парню, который по-прежнему видел перевернутый ковш. От удара по яйцам, ковш встал в нормальное положение, а парень очнулся. Девица дала ему несколько секунд для фокусировки сознания и начала орать благим и не очень матом. Детей от костра после таких фраз следовало бы убрать. Но мы живём в свободной стране, ты знаешь чики-чики-чики-чики-та. Да. Поэтому они давились со смеху и горячей картошкой, а «колокольчик» пузырился у некоторых из носа.

Впрочем парень всё-таки пришел в себя, поднялся на ноги, и отвесил девице хорошую двоечку. Попав, правда, только один раз. Девица упала. А когда поднялась, то глаз её стал набухшим и грозился к утру превратиться в приличную сливу. На этом взаимный обмен любезностями закончился. Парень подошел к мотоциклу и с первого раза завел его.
Мальчишки у костра вернулись к своим привычным разговорам и остывшей картошке. Урал уносил по деревенскому бездорожью влюбленную пару.

К полуночи в клубе загорелся щиток трансформатора. И танцы пришлось прервать. Пожара не случилось, но неприятный осадок недотанцованности остался. Из клуба, как из бани повалили труженики. Парни, один другого краше, кто частично без передних зубов, кто с зубами, но с порванным ухом, некоторые не выходили, а выползали. Местные девицы были более стойкими. Матроны, одним словом. Все сливки с двух окружных ферм. Не бабы, а кровь с молоком. Вид у девиц был скучающий. Не хватило им хлеба и зрелищ. И за хлебом, то есть за самогоном был послан один из парней, тот, что с порванным ухом. Насшибали ему в дорогу кто сколько мог, остальное — на откуп его юродивости.

Скучающих дев угостили картошкой, любезно отобранной у костровых мальчишек. Мальчишки же были разогнаны по домам. Девицы неохотно жевали прогоревшие картофелины, вытирая сажу о засаленные треники своих ухажеров.

Вернулся рваное ухо. В руке его мутнейший самогон! Святая деревенская водица! Пили на брудершафт, занюхивали огрызками картошки. Парни лезли целоваться, а девицы им нехотя отказывали. Небо рассыпало по небу великолепной красоты звезды. Но никто не смотрел на эту красоту, всем хотелось ебацца.

Парни пошли провожать девиц до ближайших сеновалов и лапухов. Благо и того и того в деревне было в избытке. Всю дорогу они балагурили на тему как они выперли из своего клуба приезжих. Пусть знают наших. В следующий раз сунутся, и мотоцикл отберем.

Вечерние снопы решали демографический кризис русской деревни. Звёзды постепенно гасли, кукарекали первые чумные петухи. И молодежь расползалась по своим дворам, чтобы переодеться, умыться и поспеть к утренней дойке на ферму.