Беспредел
Я топтался на перроне, выглядывая ночной скорый с юга. Поезд бессовестно запаздывал. Идти дремать в забитый людьми и тараканами зал ожидания не хотелось. В конце концов прискучило двигать ногами, протирая подметки единственных приличных ботинок, оставшихся еще с «застойных» времен, и я пристроился на лавочке. Злорадно помечтал минут десять, как мне поязвительней встретить любимую тещу, закурил. И только тут ощутимо почувствовал, что кто-то пытается залезть в мой карман.
-Земляк, — говорю, — не потей. Пусто там, как в барабане.
Он даже не попытался удрать. В свете перронного фонаря я довольно отчетливо сумел разглядеть его. Невысокий, сухощавый, основательно заросший спутанными волосами и какой-то пришибленный, скукоженный.
-Не торопишься? Садись, покурим.
Он судорожно сглотнул слюну и с обреченным вздохом пристроился на краешек лавки.
— Кури, — протянул я пачку...
— Не... Поесть бы чего...
Я достал из барсетки пару бутербродов с сыром, завернутых в фольгу (жена как предвидела: сам не съем, так другому отдам) и протянул ему. Он сделал было попытку взять, но тут же отдернул руку.
— Бери, чего ты?
— Рядом положи. Возьму.
— На «дурака» косишь, что ли? — разозлился я на его выходку.
Он какое-то время молчал, потом глухо, задавленным шепотом произнес:
-Опущенный я...
Проглотив бутерброды, начал рассказывать:
— С однокурсниками из института дежурили вечером. Дружинником я был... Мужичка подобрали. В полном отрубе дядька... Приволокли в вытрезвитель. Ну... дядька там возникать начал. Сержант, дежурный, и говорит: «Успокойте его парни...» Ну мы и успокоили...
— Забили?
— Да...
Сержант видит: такое дело — приказал отволочь подальше и «скорую» вызвать... будто мы его обнаружили посреди улицы...
— И что?
-Да все путем. Запросто лажа прошла. Кому он на хрен нужен... Списали. У него ни документов, ни родственников не оказалось.
— А ты сам-то как на зону попал?
— Не один я. Всех арестовали. И сержанта из вытрезвителя тоже...
— «Раскрутили» все-таки. Каким образом?
-Я несколько дней после того ходил — есть не мог. Все вспоминал, как того мужичка метелили. Мать говорит: «Если так переживаешь — иди в полицию». Ну я и пошел.
— Понятно... Подельники отомстили?
— Нет. Ребята и сами каялись... Да и вообще... Мы же по разным камерам сидели. А у сержанта того вытрезвительного родственник в изоляторе служил. Ну, после суда к «борзым» в камеру кинули. Малолетки. На «взросляк» поднимались. Сволочи!..
Наконец, с двухчасовым опозданием прибыл поезд, который был мне нужен. Я дождался тещу, и мы двинули домой. А парень, чье имя я так и не спросил, остался сидеть на лавочке, сгорбленный, с безвольно повисшими руками.
-
Я про блатную жизнь читать не люблю, но рассказ очень хороший.
-
-
Урыли честного жигана
И форшманули пацана,
Маслина в пузо из нагана,
Макитра набок и хана! -
Матчасть хромает. Если только событие не происходит на зоне с вокзалами и т.д. Опущенный на зоне в гражданском обществе имеет такие же права как и все остальные.