Богатырское вино (на конкурс )

        
Для художника, который всю жизнь писал картины исключительно на холсте, всегда было бы интересно попробовать себя в фресковой живописи масштабных размеров: «Чем я хуже Микеланджело?!» И вот, когда заказчик по имени Илья Муромов предложил мне изобразить на стене в его доме картину «Три богатыря», да ещё и в разы превышающую оригинал, я сразу согласился. 
Илья Муромов владел сетью магазинов «Муромец». Но быть банальным бизнесменом ему казалось скучным, и он, дабы повысить свой статус в глазах окружающих, полушёпотом намекал, что: «Основной бизнес, он не основной, — и, закатив глазки, добавлял, — Ну, вы понимаете». О том, что это был за бизнес меня особо не интересовало. Как говорится меньше знаешь, крепче спишь. Но, именно в связи с этим «тайным» бизнесом, он просил называть себя не по имени и фамилии, а, как принято «там», по кличке — «Муромец». Несмотря на фамилию, Муромец был сравнительно небольшого роста, и это очень мягко сказано. На фоне личной охраны — двух богатырей под два метра ростом, он выглядел так себе Муромцем. Да и окружающие называли его за глаза не богатырским именем — Муромец, а — Черномором. Муромов, дабы компенсировать недостаток роста, окружал себя вещами исключительно большого размера. Когда он ехал на своём внедорожнике величиной с автобус, все автомобилисты уступали ему дорогу. Туфли он носил на несоразмерно высоком каблуке. Со стороны Муромов и впрямь был похож на Черномора, только без бороды. 
Ну так вот — вернёмся к «Трём богатырям»... Продемонстрированная Ильёй стена, предназначенная для фрески, показалась мне необъятной. Она растянулась на двадцать метров вдоль аналогичного размера бассейна. Водохранилище располагалось в огромном многоэтажном доме Муромова. Для того, чтобы охватить взглядом размер предстоящей работы, мне пришлось вплотную приблизиться к противоположной от будущей росписи стене.
— Хочу, чтобы у Ильи Муромца было моё лицо, а у Поповича — вот этого мужика, — и он протянул мне стодолларовую купюру.
— Франклин! — удивился я.
— Его. А у Никитича этого... Муромец выдернул из портмоне 50-долларовую банкноту, развернул её так, чтобы было видно лицо Улисса Гранта, и только потом вручил её мне.
— Фотографии их возьми себе. Этого хватит для аванса?
— Нет, ещё три раза по столько же, — ковал я железо, а сам подумал: «Ну и амбиции у этого парня! Мой заказчик явно хотел покрасоваться в компании американских президентов».
Муромов отсчитал деньги, и на этом мы распрощались. 
Через три недели работа была закончена. И результат превзошёл все самые смелые ожидания. Отражённые от водной глади бассейна блики света, играя на изображении, создавали полную иллюзию, что герои финансового фронта дышат ну прямо как живые.
Через несколько дней Муромов пригласил меня к себе расплатиться за работу, поманив взглядом он буркнул под нос: 
— Иди за мной, — поднялся и, покачиваясь, направился в винный погреб.
— Ну, идём... — спускаясь по мраморным ступенькам, я последовал за ним. Мы оказались в подполе, и, переступив его порог, я аж присвистнул. Эта «пещера Али-Бабы» спокойно могла бы служить бомбоубежищем, ну, или, по крайней мере, станцией метро. Муромец наполнил бокалы из огромной деревянной бочки и, передав один из них мне, жестом призвал пройтись. Мы стали блуждать вдоль заполненных пыльными бутылками стеллажей из красного дерева, и наконец остановились у самого большого из них. Муромец торжественно расплатился за работу зелёными банкнотами, затем зажег новую сигару, глубоко затянулся, выпустил дым через ноздри и торжественно произнёс:
— Сверху к заработку от меня, так сказать, на чай. Выбирай любую бутылку. Все куплены на аукционах в Европе, — и он большим глотком осушил свой бокал.
Растерявшись, я наугад ткнул пальцем в пузырь с наиболее толстым слоем пыли.
— Д-а-а-а.... Ну, губа у тебя не дура. Я за это «Бордо-мордо» какого-то там года, в своё время отвалил пять штук евро. Ну, обещал, так обещал, — и он протянул мне бутылочку красного. «Да-а, уж лучше бы деньгами дал,» --- подумал я.
Пить вино за пять тысяч — грех. Я решил его продать. Не за номинал конечно, но в результате долгих поисков, я всё-таки нашёл настоящего ценителя — сговорились на пяти тысячах долларов. Сделка должна была состояться через неделю. На радостях я решил отметить предстоящий денежный приход с другом художником. Отметили хорошо, по полторы бутылки коньяка на каждого. Товарищ остался у меня. В пьяном угаре я уже визуализировал свою давнюю мечту, совершал погружение в самое сердце Большого Барьерного рифа. Но, чтобы не сглазить, я всеми силами старался держать язык за зубами. И это мне удалось. Моя мечта как никогда была близка к воплощению. А утром, проснувшись, я увидел, как друг художник, желая опохмелиться, пил из горла многотысячное «Бордо». Улыбка на лице «Убийцы» моей мечты напомнила мне звериный оскал. Я, потеряв дар речи, произнёс лишь: «Вася, ты не прав».