ПУТЬ САМУРАЯ. Часть 2
... - И я думаю, что сейчас моя болезнь оттого, что я живу мыслями о прошлом, а не о настоящем. Так мне сказал сегодня горец. Незнакомый человек. Впервые его сегодня встретила, а он все понял. И поэтому, наверно, я, да, действительно, хочу тебе рассказать о моем прошлом. Но вначале… схожу в туалет – хорошо? А то слишком драматично получается…Там, кстати, и пойму окончательно, стоит или не стоит рассказывать…
- Забери тогда бутылку, а то что-то она у Сёмы задержалась - отвечает Макар. Ярко лысый сосед тут же пододвигается. Нет, он точно подслушивает.
Закидываю вино Макару, гордо прохожу вдоль рядов (когда мы входили вместе в самолет, на нас смотрела половина пассажиров, так мы хохотали). Мужчина у туалета уступает мне очередь. Я смотрю на себя: а ничего, телка в зеркале, похудела даже немножко, но щечки розовые, как всегда, несмотря ни на что. Вернувшись, усаживаюсь поудобнее. Делаю глоток коньяка и выпаливаю последнее сомнение…
- Если я расскажу тебе это, мне станет легче. Но ведь когда люди узнают многое друг о друге, они перестают быть интересными. Разве нет?
- Нет - говорит Макар, помогая себе жестами, - У нас все не так быстро.
- И потом это получается, как на исповеди, - продолжаю я, - значит, ты примешь часть груза на себя, потащишь его. Имею ли я право обременять тебя?
- Мне это ничего не стоит, - мотает головой Макар.
- Хорошо, - говорю я, - Это был один из спасателей на Эльбрусе, Андрей …знаешь его?
И замолкаю, почувствовав неуклюжесть в словах, недоверие Макара.
- Видел один раз.
- Они другие люди, чище, чем мы.
- Почему ты думаешь, что те, кто живет в горах, чем-то чище или не чище нас?
- Может быть, ты прав: я идеализирую. Я просто в детстве читала Джека Лондона, и всегда мечтала о горах, испытаниях, приключениях, о таких вот людях. Они же спасатели, гиды, водят людей на Эльбрус – открывают людям горы и самих себя.
Нет, конечно, не все, кто живет у гор, красивы. Андрей сам говорил: «горы у нас высокие – люди никак дорасти не могут». Но таких людей, как Андрей – их единицы везде, я никогда не слышала, чтобы кто-то сказал о нем плохое слово.
- А почему ты думаешь, что для него это так же серьезно, как для тебя?
Андрей не разменивается. Он - верный. И слушай уж теперь. Не перебивай. Я была на Эльбрусе лет пять подряд, но никогда не была летом. И все мечтала попасть туда именно в это время. Посмотреть, как цветы цветут, попрыгать в летнем лагере, искупаться в озере, траву покосить. Это мне брат Андрея рассказывал, что они летом косят траву, и я даже запахи чувствовала. А еще хотела в обсерваторию сходить – звезды посмотреть.
И вот я ждала этой поездки на Эльбрус, летом, да еще на первый, проходящий в России международный фристайл-лагерь, наверно, целых полгода. Все себе представляла, какой будет эта поездка, и вот, наконец, приехала. Первым делом увидела в Терсколе знакомого с разбитой физиономией. Затем услышала рассказы о том, как местные избили того, а тех чуть не изнасиловали, у этого украли видеокамеру, и что вообще опасно ходить по улице вечерами. Я так хотела вырваться из грязного города сюда, думая, что тут все будет чисто. А тут…
Да и горы выглядели совсем не так, как я их себе представляла. Серые, коричневые суровые скалы и грунт, цветов особо не видно. Нет, все вроде круто. Куча международных «про», трамплины, съемки, катание. Интересно. Но я одна, мне не с кем поделиться. Ко мне клеятся швейцарцы, но понятно, что им надо, а мне такого счастья на одну ночь не нужно. Мне нужно или все, или ничего.
И вот последний день лагеря, предпоследний в моей поездке. Все уезжают. Я чувствую себя реально обломанной: ничего из того, что хотела, не произошло. К тому же еще заболела. И совершенно не зная зачем, я плетусь в час ночи по темной неосвещенной дороге к гостинице «Чегет» с одним из «про» из Австрии. Честно, не понимаю, зачем. Я болею, потом это опасно, мало ли что кому в голову из местных взбредет. К тому же я на девяносто процентов уверена, что в «Чегете» уже никого нет. Да и парень этот мне по барабану. Добродушный увалень, ничем не интересный. Может, плетусь просто потому, что мне нечего делать, спать не хочу, и надо же куда-то деваться от самой себя.
…
И вот мы доходим до «Чегета». Как я и думала, никого. Все закрыто, пусто, темно, и просто так на последний край, мы идем с моим бестолковым австрийцем в бар, что в подвале «Чегета» у туалетов…
Я останавливаюсь, сглатываю, и делаю еще глоток вина…
…Представь, душно, очень громко играет какая-то попса 70-х, густой сигаретный дым, я кашляю от него, мне совсем не хочется заходить и торчать в этом баре, и вдруг я вижу там тех самых людей, которых хотела увидеть все это время, которые для меня и есть Эльбрус.
«Смотри, - говорю я австрийцу, - это лучшие фрирайдеры здесь!». Малик – он круто водит автобус и сноуборд, Андрей – спасатель, гид, он выигрывал много раз соревнования по фрирайду. А это…
«Томми», - радостно представляет австриец незнакомого мне чувака. Томми – американец. Они с Андреем и Маликом спустились сегодня с восхождения на Эльбрус, и вот теперь празднуют.
Андрей смотрит на меня из-за стакана с коньяком и молча улыбается. Ну, а Малик, конечно, сразу же начинает наезжать. Он такой парень суровый, а вид у него – только маленьких детей пугать.
- Ты чего это одна среди ночи с иностранцами таскаешься? И что это за парень у тебя такой, он веками молод! Чего – может и со мной прогуляться хочешь? Пойдем, потанцуем.
Тут Андрей встает на мою защиту.
- Не трогай ее Малик, Лена у нас кровь с молоком. Заказать тебе чего-нибудь?
- Что-нибудь горячее. У меня горло болит. Глинтвейн.
Глинтвейна не оказывается.
- Тогда коньяк с лимоном.
Нет лимона. Бармен приносит бутылку коньяка. «Не хватит ли уже» – зыркает на Андрея Малик. Андрей улыбается. Мы стоим у стойки, потом, кажется, садимся за стол…
- Как дела? – спрашивает он. Я вижу его глаза, понимающие, внимательные, и вдруг осознаю, что все это время я как будто что-то несла, а сейчас расслабилась, плечи у меня опустились. И громкая музыка, наезды Малик и удушающая атмосфера бара, и даже болезнь, перестают давить на меня.
- Неплохо дела, – скромно улыбаюсь я, - Хорошо. Но только не с кем этим поделиться…
- Понимаю – говорит Андрей.
Мы пьем коньяк.
- А я последнее время один, - говорит Андрей, - хожу в горы, остаюсь с ними один на один и больше мне ничего и не нужно.
Путь Самурая
Через некоторое время бар закрылся. «Что теперь, неужели домой, - думала я про себя, - пожалуйста, нет, пойдемте и дальше вместе».
- Как пойдем – спросил Малик, через лес или по дороге, - у нас нет фонаря.
- Пойдемте через лес – прошу я про себя, - пожалуйста, так хочется гулять…
- Пойдемте через лес – говорит Андрей.
И мы пошли. Идти ночью через лес, как я давно этого хотела! Мне не нужно было фонаря. Луны не было видно за молоком облаков, но было достаточно света от звездного неба. Свет отражался от камней на тропинке и струился из меня самой. Я ощущала себя сильной, свободной и дикой. Малик шел дальше впереди, что-то напевая сам для себя, а Андрей передо мной, близко ко мне, чутко и гибко ступая, и слушая, как я иду позади него, чтобы быть готовым помочь, если услышит звук не того движения. Вот он обернулся: «Ты как?».
Камни белели в темноте, горы темнели, а впереди шумел Баксан.
- Так давно хотела погулять летом в горах – пожаловалась я, - а у меня так этого и не получилось за всю поездку.
- Сейчас лето, ты в горах, и гуляешь… – ответил Андрей.
- Да, – сказала я с улыбкой. - Но я хотела увидеть горы и цветы, я столько слышала об этом... Я несла тяжелый рюкзак, но стеснялась попросить Андрея его взять. Мы подошли к узкой переправе через шумящий, бурный, бегущий по камням Баксан. Малик быстро перешел на ту сторону. «Помочь?», - спросил Андрей. «Возьми только, пожалуйста, рюкзак», - сказала я. Он взял и больше не отдавал его. Сердце у меня билось, но я ловко пробежала по бревнышкам.
И вот мы дошли до моей пятиэтажки. Малик ушел вперед. Я, благодарная судьбе за эту встречу, была готова на все сейчас - даже идти спать. Но Андрей спросил: «Хочешь погулять в горах?»
- Да – ответила я. И сердце забилось крепко и счастливо.
- Тогда здесь через 15 минут. Придешь?
- Приду.
Андрей ушел. И вернулся.
У него был с собой коньяк. Я взяла с собой кофту. И распустила волосы, потом снова собрала. Он придирчиво меня осмотрел: «А если мы замерзнем, ты подумала о костре, о еде?»
- Ну, если мы замерзнем, у нас есть коньяк, и зажигалка, а лишнего нам не нужно, ведь правда? – улыбнулась я.
И я помню два дерева – ворота в другой мир. Два высоких стройных дерева росли в лесу на Чегете, как будто ворота, в которые мы вошли. И больше не осталось никого и ничего, кроме нас и того, что мы видели.
Я умолкла, вспоминая это. Макар молчал. Потом продолжила:
Мы снова прошли мимо поляны, посмотрев на домик Томми. Через час он проснется, чтобы улететь в свою Америку. Затем пошли дальше вверх по Чегету. Андрей показал мне следы от шин горных велосипедов, они тут катаются. Выше метров на четыреста, после деревьев, была развилка – дорога расходилась направо и налево. Андрей сказал: «Куда? Налево пойдешь – Лену не найдешь…»
«Пойдем направо» – выбрала я. Он взял меня за руку. И я бы не согласилась ее отпустить!
В одном месте по узкой тропинке, идущей вверх по крутому склону, я остановилась.
- Устала?
- Нет.
Я стояла на краю тропинки, цеплявшейся цветами за небольшие камушки, и смотрела на небо, на вершину Донгуз Оруна. Знаменитую Семерку. Из-за вершины, подсвеченной розовым, белыми клубами шел дым, оттеняя еще темное, серое, непроявленное небо. «Это, видно, тролль сидит за горой и курит свою огромную трубку!» Затем перевела взгляд левее, откуда плыли облачка, и каждое следующее облачко было ярче и розовей предыдущего. И все разгоралось небо, все ярче светлело, и росло над головой.
Это солнце вставало рядом, и мне казалось, что сейчас я могу потрогать небо, облака и горы рукой. А потом оно вышло – огромный круг и сразу, разом, все пространство вокруг залило волной света, запахов и красок. Цветы, которые я так долго искала, проявились из-под земли и так запахли, что у меня закружилась голова. Это только сверху горы невзрачные, потому что они не открываются всем подряд и просто так – надо хотеть их открыть, стремиться всеми силами к этому. И тогда они откроются…
И мы шли по этим волнам цветов, запаха, света….
Ничего сильнее у меня не было до этого. Обычно ты общаешься с человеком, и все равно присутствуют какие-то мысли, шумы, тени, помехи. А тут не было никаких сомнений, полное растворение, полная прозрачность всего – неба, гор, воздуха и того, кто рядом…
Андрей молча шел, я шла за ним. И ему не нужно было мне ничего говорить, и мне не нужно было. Мои чувства, мысли и даже то, что под мыслями, читал он. Мы были одним, самим миром вокруг, и казалось, что мы и творили этот мир. Я смотрела на его походку, легкую, гибкую как у кошки, неспешную и проворную. Андрей светлел как горы и небо вокруг, я думала, что вынь его из его гор, и он станет серым и неброским, как камень, разлученный с морем. Но здесь он был идеальной и неотъемлемой частью природы вокруг. Вот маленькая бабочка села ему на ухо, как на цветок, и чуть подумав, вспорхнула, и улетела.
Он показывал мне свой мир – свои огромные владения. Он проводил рукой по шапочкам цветов, и я проводила рукой вслед за ним. Смотрела, как растет вместе с солнцем красота вокруг и красота во мне внутри.
Тут он остановился.
- Хочешь пойти вперед?
- Я?
- Да, ты можешь.
- Кто я такая? – уничижительно спросила я. В то время я сомневалась в себе.
- Ты человек, живущий на планете Земля! - с достоинством ответил Андрей.
И я пошла вперед. Ноги промокли от множества маленьких ручейков, стекавших по траве. Иногда становилось страшно, казалось, могу оступиться и полететь вниз, туда, где очень далеко в ущелье тек, казавшийся струйкой, Баксан. Но вместе со страхом теплела радость, я чувствовала себя легкой, свободной.
Внезапно Андрей остановился над крутым, как обрыв, наклоном вниз. Деревья цеплялись корнями за склон, чтобы не кувыркнуться дальше.
- Вот здесь зимой очень страшно ехать на сноубордах. – говорит Андрей. – Мы ездим.
- Я бы тоже хотела тут проехать.
Я рассказала ему, как в один из дней в этой поездке нашла на Эльбрусе камень над обрывом, и долго стояла на нем. Рядом шумел водопад, уходили далеко вниз скалы, я слушала горы, и в какую-ту секунду потянуло шагнуть вниз. Казалось, что не разобьюсь.
Андрей кивнул:
- У меня такое тоже бывает. Что? Не шагнула? Не готова еще? Мало веры?
- Обойти бы весь Кавказ от моря к морю, - сказал Андрей.
- И еще дальше – всю землю, - продолжила я, и в этот момент почувствовала, что мы будто разъединилась, он остался на Кавказе, со своими горами, а я шагнула дальше, по всей планете!
Мы сидели с Андреем на камнях у горного озера. А солнце все разгоралось и отражалось на вершинах в озере. И потом мы начали целоваться.
- Пойдем домой, - попросил Андрей.
- Ты - мой дом. В смысле мне с тобой, как дома.
- Мне тоже.
Мы пошли обратно. В один момент он поднял мою майку. И смотрел на меня так же, как я смотрела на горы вокруг. С благодарностью за все происходящее. А я ощутила, как никогда остро, что это, может быть, в первый и в последний раз и никогда больше не повторится. Но это было неважно.
- Так красиво вокруг – сказала я счастливая тем, что могу ему подарить немного себя.
- Ты - очень красивая.
Что еще сказать... Андрей тоже, как и ты, любит книгу «Путь самурая». И у него в доме, светлом, чистом, спартанском, не похожем на дома других балкарцев, я читала эту книгу, пока ждала его возвращения, чтобы потом уйти самой. Я думала о том, что этот дом они строили вместе с женой. Она потом приехала, его жена. Я видела ее. Его только мельком. Некоторое время после мне было очень больно, хотя я и говорила себе: главное, что это было, а могло ведь и не быть. В утро перед отъездом я ходила между березами и плакала, не могла остановиться. Вспоминала, как мы шли тогда с горы домой. Там были лошади, и я играла им на варгане, и лошади шли за нами. И были солнечные лучи под деревьями, и казалось, это сад. Да, боль жила еще долго. И при этом я понимала, что не буду бороться за Андрея – у него свой путь самурая, у меня свой.
Я молчала, потом обернулась к молчащему Макару:
- Смешно и наивно?
Макар сказал медленно и мягко:
- Нет, это здорово. Я никогда не испытывал ничего подобного, обязательно напиши про это.
В иллюминаторе горели и переливались огни. Мы подлетали. Вот она Москва – страшный город. Но смотря в иллюминатор, перегнувшись через колени Макара, я понимала, что все идет, так как надо... Если бы я хотела быть в горах, я бы и была там, а я хочу быть здесь и сейчас…
Елена Андрианова, 24 года
-
Ну, в целом Андрей красавчик — развёл молодую девчонку на секс без обязательств.
1 -
Ну ведь всё зависит от нашей интерпретации событий. У того человека в жизни был непростой период, он стоял на пороге развода с женой, и у девчонки был непростой период в жизни. Скажем так, мы помогли друг-другу. Андрей потом встретил другую девчонку, которая захотела остаться с ним жить в горах и у них счастливая семья, двое детей, та девчонка моя ровесница. Просто у нас были разные пути, я не хочу жить в горах, я не фрирайдер, а писательница). Я бережно храню это воспоминание, это были невероятно красивые, обоюдные чувства. Вообще весь этот сборник посвящён одной главной мысли - привязываться можно только к своему пути, а не к людям. И однажды ты встретишь именно своего человека, и ваши пути будут идти рядом.