Мечта

Больше всего на свете маленькому Яше хотелось сходить по-большому на унитаз. Тем более, что унитаз в их доме имелся. Возможно это был единственный унитаз на весь хутор. Но ходить по-большому на это восьмое чудо света категорически запрещалось. Для этого есть уличный сортир, где сидя на жердочке можно срать сколько угодно. Земля всё стерпит. А унитаз — это для понтов, ну, или чтобы максимум пописать. И то зимой, и то если приспичит ночью. Потому что слив у него не ахти какой. Всё попадает в яму рядом с домом, которая быстро наполняется. И приходится вызывать говновозку. А говновоз берет аж триста целковых за свою не пыльную работу. Бизнесмен хренов.

Уличный сортир был почти полон. Зеленые мухи обмакивали свои лапки в дерьмо и потом норовились сесть на страждущего. От чего было вдвойне противно засиживаться в этом скворечнике. Сбоку стояла железная банка с окурками. Банку поставил отец. Окурки категорически запрещалось бросать в сортир, как и бумагу. Потому что всё это не растворялось. А дерьмо можно было время от времени засыпать специальными порошками, купленными в городе. И куча становилась чуть меньше. Однако мы быстро восстанавливали баланс дерьма.

Однажды, когда родителей не было дома, я решился осуществить свою давнишнюю мечту. Желудок как раз давал позывы. Откинув чудный голубой мягкий ободок, я примостился гадить. Мне было так уютно. Да и отсутствие гадких мух и запаха действовали на мой кишечник лучшим образом.

Вдоволь просравшись, я тщательно подтерся. При этом забыв про первую заповедь уличного туалета — никаких бумажек. Нажал на слив воды и унитаз забился. Вернее он стал бурлить и отторгать всё лишнее. Дерьмо и бумажки вырвались наружу. Они выпадали на пол, на пол же текла вода. Чёрт меня подери! Это катастрофа. Здесь никакой говновоз не спасет. Превозмогая рвотный рефлекс я стал собирать говяшки и размокшую туалетную бумагу. Набрал полный мусорный пакет. Вытер воду. Отработал приемы работы с ёршиком на унитазе. Туалетная комната приобрела почти прежний вид. Оставалось только проветрить. Пакет с уликами я вынес к общей куче с мусором во дворе. Затем я еще долго оттирал руки и особенно ногти. Казалось, запах говна был повсюду.

Моих экспериментов родители не заметили. После этого я ходил и по-большому и по-маленькому только в уличный сортир. Унитаз я презирал. Он был слабаком и недругом. Даже зеленых мух я немного зауважал и просто отгонял от себя, а не шлепал газетой как раньше. Своё выбор в жизни я сделал, окончательно и бесповоротно.