Японские рассказы 2. Карасу (ворон). Часть 3

Мы мощные, крупные и агрессивные птицы-воины. Айны называли нас «чёрными змеями».

Мы заводим одну семью на всю жизнь и не изменяем своим самкам, защищаем свои гнёзда от нападения. Может быть, мы не кажемся людям красивыми. Может быть, мы мешаем вам жить. Но допустимо ли считать это достаточной причиной для того, чтобы нас убивать? Если вы начнёте с нами войну, мы ответим так, как можем. Нужно ли это вам, люди? Ведь жертвы будут и среди вас. Нельзя взять и просто уничтожать всё, что вас, людей, раздражает. Подумайте, ведь вы считаете себя умными.

Накануне Золотой недели мы с Рустэмом решили сходить в фитнесс-центр около вокзала. Размялись на тренажёрах, а потом он встретил в зале какого-то знакомого. Мы договорились завтра снова пересечься и вместе поехать в Горёкаку, куда студенты пригласили нас отметить Ханами. Рустэм отправился с приятелем играть в сквош, а я проплыл в бассейне пару километров и после сауны и душа решил вернуться домой, но не по центральной улице, а переулками. Это тоже интересно, потому что именно так можно наткнуться на самые красивые традиционные здания старой архитектуры и испытать огромное удовольствие от такой нежданной находки, а заодно и сделать интересный снимок. С домиками мне не повезло, а вот с интересным происшествием да. Всего в пяти минутах ходьбы я оказался на клочке территории, где никогда до того не был, и остановился перед магазинчиком, торгующим сушёной рыбой. Людей, в том числе и хозяина, рядом не было. По выставленным перед входом ящикам с мелкой рыбёшкой прыгал совсем молодой ворон, спешно хватал и заглатывал высушенные тельца рыбной молоди. При этом постоянно вертел головой из стороны в сторону, как будто чего-то опасался. Впервые я видел настолько неуверенную в себе чёрную птицу. Я уже начал предполагать, что он боится хозяина магазина, но происходящее далее оказалось намного интереснее. Мелькнула тень сверху, и на край ящика с рыбой опустился ворон постарше и молча уставился на молодого. Тот тут же выпустил рыбку изо рта и перелетел на вершину стоящего рядом электрического столба. Но не улетал. Рядом с оставшимся на ящике вороном приземлилась, как можно предположить по более изящной и мелкой фигурке, его самочка. Эти двое разгуливали по продающейся рыбе с видом хозяев, выбирали образцы товара покрупнее, подбрасывали их в воздух и ловили их в широко открытые клювы, так чтобы рыбки проскальзывали им прямо в горло. Третий ворон посидел на столбе несколько минут, а потом разочаровано закаркал и полетел прочь.

А утром следующего дня началась Золотая неделя, и мы с Рустэмом по приглашению наших студентов отправились на праздник цветов, Ханами, на трамвае в Горёкаку. Так называется крепость, построенная в городе для предполагаемого нападения России в середине 19 века. Она прекрасна: пятиконечную звезду окружает широкий ров, наполненный водой, в которой плавают бесчисленные золотые карпы-кои. Центр крепости представляет собой парк, большая часть деревьев в котором – старые сакуры. С пустыми руками в гости не ходят, так что решили заскочить в первый же попавшийся на дороге магазинчик и прикупили пару полуторалитровых пакетов саке и для себя бутылку «Чиваса», а также несколько упаковок уже готового и нанизанного на деревянные палочки мяса для шашлычков-якитори. По направлению к парку двигались толпы японцев, и все приостанавливались на мостиках через ров и за чем-то наблюдали. Когда мы подошли, то снова обнаружили наших знакомцев-воронов. Карасу, похоже, тоже решили отметить праздник большой охотой. Объектом их интереса на этот раз стали карпы. Карасу плотной стаей кружили над водой, высматривая рыбью молодь, потом несколько из них проносились над спинами больших рыбин, вытащить которые им было не по силам, заставляя их расплываться в стороны, так что лишённые защиты мелкие рыбёшки оказывались законной добычей птиц следующей волны. Охотой вороны занимались с воодушевлением, и легко было понять, что ведётся она не из-за голода, а для удовольствия. Невесть откуда взявшаяся тут молодая чайка попыталась принять участие в развлечении, но сразу же была сбита на берег и там растерзана.

Ребята-студенты поджидали нас сразу же за мостиком. Они забрали у нас магазинные пакеты и отвели к месту, где собирались все, вернее те, кто не уехал на Золотую неделю домой. Среди стволов сакуры уже дымились мангалы, рядом с которыми стояли ящики пива и упаковки саке. После нашего появления студенты тут же стали жарить шашлычки. Мы пили за весну, за дружбу, счастье, любовь, за то, что они рады учиться у нас, за то, что мы рады учить их… И это было дьявольски красиво, потому что сверху на нас сыпался розовый дождь цветочных лепестков и весь мир благоухал сакурой. Под шашлычки были выпиты всё пиво и всё саке. На подстилках лежали тела присыпанные розовым снегом выпавших из боя, и когда мы с Рустэмом перешли к финальной бутылке – виски, желающих составить нам компанию не оказалось.

– Ну, нам на двоих, думаю, будет как раз, – охарактеризовал ситуацию Рустэм. И я был с ним согласен. Но чувствовал, что необходимо освободить место для добавки, потому что пиво и саке уже просились наружу.

– Рустэм, будь другом, посмотри у них там в закусках, может, орешки остались, а я тут рядышком сгоняю.

Я отошёл в сторонку и прикинул, где не видно посторонних, но как ни искал укромного местечка, никак его не находил, всюду мелькали люди, наши студенты, прижавшись к стволам сакуры, целовали друг друга, а до ближайшего туалета идти было далеко. Вспомнилось услышанное в первый день – «Где мужчина повернулся…», и я поспешил просто закрыться по возможности стволом и повернуться к возможным свидетелям спиной. Но мне казалось, что кто-то всё же наблюдает сверху. Я поднял голову и увидел, что точно надо мной на ветке сидит мой пернатый чёрный знакомый, который тут же просто насрал мне на голову.

Я вернулся назад к Рустэму, и он, увидев меня с птичьим дерьмом, стекавшим с головы на лицо, начал ржать, как особо заслуженный гусарский конь. Но, следует отметить, залез в карман и достал пакетик салфеток, а когда понял, что этого будет недостаточно, чтобы привести меня в порядок, наклонил мою башку и начал поливать её вискарём. А я елозил мокрыми салфетками по черепу и лицу.

– Знаешь что, давай допьём то, что осталось, а потом пойдём в единственное место поблизости, где тебя пустят даже воняющего дерьмом, – предложил Рустэм. И я понял, что он имел в виду: если вернуться к остановке трамвая, от неё в пяти минутах находился бар «Карбюзьер», принадлежавший хорошему нашему японскому знакомцу Аояги-сану. Мы разлили виски по стаканам и выпили за продолжение праздника, потому что знали, что от Аояги-сана нам даже полутрезвыми не уйти. День прошёл неплохо, впереди нас ожидал совсем не томный вечер.

Утром, часов в шесть, когда я на такси доехал домой, забрался в своё обиталище и уже совсем собрался рухнуть в постель, привычка вытащила меня на балкончик перекурить на сон грядущий. Закурив сигарету, тихонько стоял и смотрел на торговые автоматы, продававшие разные орешки, напитки, сигареты. На деревянной решётке перед ними прыгал ворон и что-то выискивал клювом в её щелях. Наконец, он подпрыгнул к щели для монет, и мне стало понятно, что же он искал. Ворон бросил монетку, снизу из лотка вытащил пакетик и полетел с ним прочь.

– Умный, как человек, – пробормотал я и наконец-то отправился смотреть сны.   

– Здравствуй, человек! Как ты?

Прошло почти тридцать лет после нашей встречи в парке Горёкаку, и он сидел рядом со мной на скамейке, такой же, как и тогда, в Хакодате, и раскачивался с лапы на лапу, как будто пританцовывал под слышимую только ему мелодию.

– Рад видеть тебя, ворон, живым. Рад видеть, что ни один из нас не отправился в дальнейший путь. Думаю, ты явился мне не просто так. Что тебя интересует?

– Знаешь, человек, что-то тут у вас сломалось. Идиоты продолжают все эти годы бороться с нами, но нас становится только больше. И я заметил, что среди карасу всё больше ваших, не только с глазами цвета стали, но разных. Так было раньше, когда происходили войны. Но тогда это были не только русские, а все. Сейчас много русских. Как никогда. Отчего это?

– Ты сам говорил, что мы другие. Для нас жизнь давно стала войной, которая никогда не заканчивается. Мы утратили идею, ради которой стоило жить, и мы теперь сражаемся не за кого-то конкретно, а против всех, со всеми и с собой. Поэтому, ворон, вас будет ещё больше, и, думаю, у вас есть шанс захватить весь мир. Вы – будущее этой планеты.

Карасу каркнул на прощание и улетел прочь, а я вспоминал последний телерепортаж из Японии, который увидел перед выходом из дома на прогулку: синеглазый ворон поднимал камни с обочины железной дороги и цепочкой выкладывал их на шпалы железнодорожного полотна. Он собирался пустить под откос поезд? Я протянул руку к внутреннему карману куртки и вытащил металлическую фляжку. Отвинтил пробку и стал неторопливо глотать виски и наблюдать за идущими мимо людьми – женщинами и мужчинами, молодыми и старыми, с детьми и без. Во фляге был «Чивас».