papavad Виктор 03.09.22 в 14:31

Лёгкая походка

Памятник.

На поселковом кладбище возле входа стоит сваренный из железа памятник с улыбающейся девушкой на фотографии, которая не старится, не темнеет, несмотря на дождь, снег, ветер. Поразительны глаза с выражением радости и отчаяния. Если долго смотреть на них, то покажется, что они живые, но по какой-то нелепой ошибке, случайности попали на могильную фотографию.

Возле памятника часто можно видеть двух стариков, сидящих на лавочке. Они думают об одном и том же, но не говорят друг другу. Верят, что дочка жива, и когда Бог заберёт их, увидят её и станут просить прощение, а она простит. Они живут этой мыслью и надеются, что так и будет. А будет ли?

Школа.

В школе Светлана (десятиклассница) не вписывалась в стандарт послушания. Она не робела перед учителями. Бесшабашная. Неукротимая. Малыши носились за ней стаями и подчинялись ей больше, чем учителям. Светлану часто вызывали в учительскую и отчитывали, она отвечала, что ничего дурного не делает, а просто играет, чтобы было весело.

— В школе не играют, а учатся.

Светлана соглашалась, но усмирить её было невозможно даже угрозами отчисления.

— У меня лёгкая походка, — говорила она. — Я не могу её контролировать. От этого всё и происходит. Примите меня такой, какая я есть.

Звонок. Пронзительный. Резкий. Раньше она радовалась ему. Свобода. А сейчас он показался ей угрожающим. Светлана неохотно стала собирать учебники, но, услышав свисток тепловоза, оставила и посмотрела в окно. Она вздрогнула, увидев приближающийся к станции поезд, и закрыла глаза. По спине пробежал холодный пот. В сознании пронеслась картинка, обессилев её до невозможности встать.

Просидев пять минут без движений, она выскакивает из-за парты, словно собирается бежать, но куда? Успокоившись, выходит из класса, проходит по полутёмному коридору и направляется в опустевший парк. Осень и в душе Светланы осень. Сумрачное солнце и в глазах сумрачно. Шагая по дорожке между поникшими от ночного дождя кустами сирени, думает о том, как же это случилось, она не может понять, воспоминания туманные и болезненные, скрывать дальше уже не имеет смысла.

Она поднимается на железнодорожную насыпь, закрывает глаза и идёт между рельсами. Вдали раздаётся свисток тепловоза.

Признание.

Анна Семёновна пекла на кухне блины. Не ладилось. Подгорали. На душе было неспокойно. Дочка должна была уже прийти, а её нет. Она часто поглядывала на часы. Андрей Дмитриевич ремонтировал кременчугскую гармошку. Недавно купил. Была звонкая, голосистая, а через неделю кнопки полетели. Беда. Нужно в мастерскую нести. Боязно. Как бы хуже не сделали.

— Где Светка, — сказала Анна Семёновна. — Пора уже.

— Не волнуйся. Придёт.

Не пришла и через час. Анна Семеновна хотела идти в школу. Дверь открылась. Вошла Светлана. С ходу бросила рюкзак на диван.

«Что говорить?», — пронеслось в голове. В душе были и радость, и отчаяние. Радость от того, что станет матерью. Она часто представляла будущего малыша, игры с ним, но это держалось недолго, затемняла картинка отчаяния с пересудами, злобными и насмешливыми словами посельчан.

— Где так долго была, — напустилась мать.

— Беременная я, — тихо сказала Светлана, застыла и стала ждать ответа.

Мать с испугом посмотрела на дочь. Андрей Дмитриевич с удивлением.

— Что ты сказала, — спросила мать.

— Беременная.

Как тихо. Только шелест сирени под окном.

— Это же позор, — запричитала мать. — В десятом классе. Все будут знать. Заклюют. А ты что молчишь, — бросила она мужу.

— А что говорить? Тут уже не скроешь, ничего не изменишь, чтобы мы не говорили.

Он вышел, оставив наедине дочь и жену.

Солнце уходило на закат. Темнело. Разговор был без крика, слёз, но с часто употребляемыми словами: позор, засмеют посельчане.

Запоздалое раскаяние.

Через день, когда стемнело, Анна Семёновна собрав чистые полотенца, простыни, вышла из дома вместе со Светланой, мужем и направилась на край посёлка, где жил Анфиса Паршина.

— Решились, — спросила Анфиса, когда они втроём вошли в её дом.

— Да, — ответила Анна Семёновна. — Не хотим позора. Лучше аборт.

— А ты, Светка?

— Что я. Как мать и батько сказали. Может не нужно, пап, мам.

— Так это же позор, дочка, — бросила мать.

— Позора боимся, а то, что он там живёт, надеется. Он дышит, — выкрикнула Светлана.

Разлетелся крик. Осталось эхо.

Светлана посмотрела на икону Николая Чудотворца в углу, перекрестилась и опустила голову.

— Андрей и Анна. — Анфиса укоризненно посмотрела на родителей. В глазах мелькнула жалость. — Посидите в маленькой комнате. Позову, а ты, Светка, пойдём со мной.

Через час раздалось: заходите. Анфиса вытирала окровавленные руки. Светлана лежала на постели, уткнув взгляд в побелённый потолок. Она чувствовала пустоту. В голове шумело. Анфиса перед абортом дала ей выпить полстакана самогона, бросив, что не так больно будет.

— Как, — беспокойно спросила Анна Семёновна.

— Вычистила.

— Слава Богу, — облегчённо вздохнула мать. — Избежали позора, — в голосе прозвучали даже весёлые нотки.

Она с радостью посмотрела на просветлевшее лицо мужа и хотела что — то сказать, но перебила Анфиса.

— Брехать не буду, — Она немного помолчала. — Рожать она не сможет.

Зависла тишина, а потом взорвалась криком Анны Семёновны.

— Прости, дочка, — вскочив, она стала на колени перед кроватью. — Позора испугалась, а тебя бесплодной сделала.

— Это ты меня, мам, прости. Я виновата. И ты батько прости.

Светлана отвернулась к стенке.

— Кто прав, кто виноват забыть, — глухо сказал Андрей Дмитриевич. — Жить нужно.

-Так позор можно было вынести, — зашептала Анна Ильинична. — А я побоялась. Сделанное уже не вернёшь.

Смертельно раненная.

Через месяц Светлана закончила школу. Аттестат с отличием.

— Куда теперь, — спросила мать.

— В институт пока не буду поступать. Устроюсь на работу на станцию в Родаково. Дежурной. Год потружусь, а там видно будет.

— Как хочешь, — ответила мать. — Когда поедешь в Родаково.

— Да сейчас. Что ждать. 

Заскрипела калитка. Ушла.

Андрей Дмитриевич уехал в степь косить сено. Анна Семёновна убирала двор, когда открылась калитка, зашёл сосед, кум Виктор.

— Анна, — тихо позвал он. — Подойди ко мне. Я не могу идти. Прикипели ноги к земле.

— Да что ты такой слабый стал, — засмеялась Анна Семёновна и осеклась, увидев побледневшее лицо соседа.

— Что, — выдохнула она.

— Светлана. Это. Смертельно ранена. Поезд.

— Как поезд?

— Никто не знает. То ли сама бросилась, то ли перебегала.

Похоронили Светлану через два дня.

Подписывайтесь на нас в соцсетях:
  • 11
    4
    141

Комментарии

Для того, чтобы оставлять комментарии, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться в системе.
  • udaff

    Напомнило судьбу дочки Апоя и его жены. 

  • papavad
  • Vika

    История есть. Рассказа не получилось😔

  • papavad

    Спасибо. Я уважаю Ваше мнение. Думаю, что  не стоит спорить. Лучше всего это учитывать замечания, думать о них и работать далее. Правда, мне не совсем по душе, когда говорят рассказ нравится или не нравится, хороший или не хороший текст. За этим нравится, не нравится, хороший, не хороший что - то стоит, но что? Неплохо был бы расшифровывать.Полли Линек 

  • Vika

    Виктор 

    Детальный разбор должны делать профессионалы. Я просто читатель. Поэтому у меня критерий простой "нравится не нравится". Вы старались. Вы выложили свой текст на всеобщее обозрение. Трудолюбие и смелость безусловно заслуживают восхищения. А вот сам текст, увы, не удался.

  • papavad

    Всё в порядке. СпасибоПолли Линек