ЖЕНЩИНА БЕЗ МУЖЧИНЫ — НЕ ПРИГОВОР (часть 2)

Комплекс жертвы

   – Первое мое знакомство с мужчинами, – начала Аня, – случилось еще в раннем детстве.

      Росла я без отца. Мать о нем никогда ничего не говорила. Лишь после ее смерти узнала о нем от соседки, что он – пришлый и случайно оказался в их селе. Единственное занятие, чем он занимался успешно и с удовольствием – щедро рассевал свое мужское семя по окрестностям района. Не иначе взвалил на себя нелегкое бремя стоящей перед страной демографической проблемы, отчего и помер до срока.

     Не минула засева и моя мать. В результате родилась я. Мать так и не вышла замуж, заразив бациллой безбрачия и меня.

      Скажу как на духу, что меня, как и мать, никто, никогда замуж не звал, хотя в молодости я была очень даже! Зато насилия натерпелась – мама не горюй!..

      Состоялось же мое знакомство с сильным полом восьми лет отроду, когда, вернувшись однажды зимой из школы, не успев раздеться, я увидела, как маму, удерживая за волосы, елозит лицом по скамье ейный хахаль – здоровенный бугай. Тогда я еще не растеряла смелости и, не помня себя, огрела обидчика кочергой. Не убила, лишь напугала…

       Второй опыт общения с мужчинами пришелся на мое отрочество.

      Скороспелка, так меня называли. Я до времени оформилась как женщина, магнитом притягивая похотливые взгляды односельчан. Не избежал искушения и мой отчим,  пожилой степенный мужичок, прижившийся в нашем доме. Отчима я любила и доверительно называла батькой. Мне нравилось, как, усадив на колени, он гладил меня по головке, приговаривая ласково: Анютка-прибаутка.

      По мере моего взросления его руки все чаще задерживались на моих распиравших одежды выпуклостях. Понятно, происходило это в отсутствие матери, и вначале мне не было неприятно. Руки отчима все более смелели. А однажды он распалился не на шутку, да так, что уронил брюки. Я стояла – ни жива, ни мертва, таращась во все глаза на его вздувшуюся поросль, признаюсь, не без любопытства. В этот момент вошла мать…

       Осенние свадьбы на селе – обыденное событие. Замуж выходила моя восемнадцатилетняя подружка. Попросила меня в свидетельницы. Свидетелем от жениха пригласили его армейского дружка – смазливого светленького паренька, приехавшего из района на собственной машине, что в нашем селе являло тогда большую редкость.

      Девчонкам он понравился, повелась на него и я. Предложил прокатиться. Остановил машину на лесной дороге.

      Я отчаянно отбивалась – не далась. В отместку он разнес обо мне по селу дурную славу.

       Весной мать слегла с онкологией, к лету ее не стало, я осталась одна. Беда не заставила себя долго ждать.      Очередная свадьба проходила в общежитии. Потеряв бдительность, я случайно оказалась в мужской комнате. Прослышав обо мне всякое, одуревшие от водки парни не церемонились, перекрыли выход. Вскочила на подоконник, открыла окно – второй этаж. С тех пор я слегка прихрамываю… 

      От позора уехала в город. Устроилась штукатурщицей на стройку.

      На стройке народ простой – цепляли меня по поводу и без. Однажды бригада, в которой я работала, собралась в общежитии в нашей с подружкой комнате на день ее рождения. Выпили. Подруга ушла с одним из парней. Что такое пьяные мужики я знала не понаслышке. Стала выпроваживать. Остался бригадир. Он не стал тратить время попусту на уговоры, а просто пригрозил, что в случае моего отказа пропустит через всю бригаду. Выбрала меньшее зло.

      Может ли быть что-либо нелепей: принять в себя первого своего мужчину, исходя из принципа: меньшее зло? Тот даже попенял, что напрасно связался с девицей, мол, знал бы, усмирил свою ненасыть с кем другим. Знаменательное же для каждой девушки событие стало для меня ну уж никак не знаменательным!..

      В результате взрастила в себе стойкое отвращение к мужской стати, усвоив как непреложную истину: мужчина и насилие – неотделимы.

      Теперь бригадир “пользовал” меня, когда хотел, зато другие оставили в покое. Впрочем, вскоре перестал беспокоить и он. Я “понесла”, но поняла это слишком поздно. Он, ясное дело, устранился, потому как был женат. Но оказался не совсем подонком: перевел на легкую работу, а когда перешел в строительное управление, устроил меня там нормировщицей. Не за так, разумеется, за беспрепятственный доступ к моему телу. 

     Рождение сына не уберегло меня от мужского внимания, напротив. Раздавшиеся бедра и вздувшаяся грудь способствовали этому, да вот замуж не звал никто. Зато насилие ходило за мной по пятам. Что-то в моем облике, в поведении выводило мужчин из себя. Они сатанели лишь от моего внешнего вида, от походки. Дня не хватит рассказывать обо всем этом, но последнее насилие по своей жестокости и садизму выходит далеко за рамки допустимого. Прошло несколько лет, а я до сих пор кричу по ночам во сне, вскакиваю в ужасе.

      Я опаздывала в театральную студию. Что меня угораздило сократить дорогу через железнодорожный переезд? Хватило моего испуганного взгляда на встречного мужчину и обтянутого юбкой зада. Развернулся, двинул за мной – огромный, длиннорукий как Квазимодо. Ускорила шаг, спускаясь к железнодорожному переезду. Приближался поезд, думала, проскочу. Не успела, догнал, бросил на землю, придавил всей тяжестью. Я не давалась, что-то мне подсказывало – простым насилием это не обернется. А насильник уже сдирал с меня колготки. 

     Схитрила:

      – Постой, я сама.

      Ослабил хватку. Нечеловеческим усилием сбросила его с себя. Ох, если бы не стреножившие ноги колготки! Догнал, уронил между рельсов. 

     Приближался поезд, я отчаянно отбивалась. Нащупала камень, огрела насильника по голове. Вскочила, да цепкая его рука ухватила за ногу, упала, ударившись головой о рельсы. Что-то теплое потекло по лицу, заливая. В глазах потемнело, почудилось даже: “Так не доставайся же ты никому!”

      Лишь нелепая мысль сверлила мозг:  красивая же я буду в гробу без головы!..

      Что-то рвануло меня с рельсов. Прогрохотал поезд.

      – Что ж ты, горемычная! Жизнь надоела?

      Надо мной стояла женщина в железнодорожной форме с фонарем в руке, разглядывая мою окровавленную разорванную одежду. Я кивнула головой в сторону маячившего неподалеку мужского силуэта. Всем своим видом тот высказывал недовольство – не насладился зрелищем! Хрупкая железнодорожница рванула к громиле. Насильник одним ударом мог отправить ее на тот свет, да испугался, растаял в сумерках.

      Спасительница Зина завела меня в будку у переезда, перевязала голову, одела в теплое, напоила чаем.  С тех пор мы подруги. 

     Вот, что примечательно, я настолько привыкла к мужскому насилию, что из тех мужчин, с которыми встречалась по собственной воле, меня почему-то привлекали не мягкие, добрые, ласковые, а дикие, необузданные… 

      – То, о чем ты рассказала, Аня, – резюмировала рассказ подруги Жанна, самая молодая из присутствующих на пикнике, – имеет название: “комплекс жертвы”. Это поведенческая зависимость людей, склонных выступать в роли жертвы. Это не твоя вина, а твоя беда.  И не понимаю: с какого боку здесь плюсы и минусы? 

     Ты знаешь, мне не раз доводилось наблюдать, как на тебя реагируют мужчины. Есть в тебе некая отличительная от других женщин особенность. Ты, как бы это сказать, “фонишь”, что ли? От тебя исходят феромоны, и воздействуешь ты на мужчин, как сучка на кобелей во время течки…

      – Какая жертва, какие феромоны? – перебила Жанну Надя. – Не вертела бы ты, Аня, задом, не имела бы проблем. Мне б твою задницу, уж знала бы, как себя вести с мужиками!

      – А насилие?

      – Пусть. Лучше, чем ничего. Невостребованность. Существует ли для женщин что-либо более оскорбительное?

       Надя – странный до нелепости участник организуемых Валентиной девичников и походов выходного дня. Неизвестно, откуда взялась, держали ее из жалости. Невысокая, мужеподобная, абсолютно седая. Моложе многих присутствующих, она казалась самой пожилой. Ее лицо не знало косметики, волосы – краски. Уродлива? Отнюдь, просто блеклая, мужской взгляд, если и задерживался на ней, едва ли выражал нечто большее, чем скуку.

      Имелся у нее один пунктик – никогда не упускала случая выпить. Пьянела стремительно. Сидит болтает, вдруг брык навзничь – готова!  Хорошо, если это приходилось на середину застолья, в противном случае, не преминуть какой сердобольной волочь ее на себе домой.

      – Нет, я не безразлична к мужчинам. Я их ненавижу! А знаете за что? Они меня в упор не замечают! Ничего, обойдусь как-нибудь, всю жизнь обходилась. 

      – Лина, ты почему-то молчишь, не сказала еще ни слова, ни полслова. – обратилась Инга к миловидной женщине с невеселыми глазами, – Что для тебя мужчины – плюсы, минусы?

      Лина не отозвалась, ей не хотелось откровенничать. Неожиданно заговорила: 

     – Мне трудно оценивать жизнь с разными мужчинами, поскольку знала и любила только одного – мужа. С ним прожила более тридцати лет. Других мужчин не знала. Любить единственного, данного богом, быть верным ему – плюс это или минус?

      Умолкла, сомневаясь, стоит ли продолжать…

          (продолжение следует)