Из жизни мопсов

Испания 1939 год.
Солнечным мартовским утром Мопс пришёл с хозяином в порт. Несмотря на раннее время, людей собралось — не протолкнуться. Мужчины были молчаливы и вооружены, а женщины кричали или плакали. Но что больше всего поразило Мопса, так это количество детей. Держа в руках чемоданчики или узелки, они поднимались на корабль. Заиграл оркестр, женщины закричали громче, мужчины принялись стрелять в воздух, а пароход тревожно заревел. Дети больше не шли на корабль. Все чего-то ждали, и это ожидание становилось невыносимым. Оркестр умолк и Мопс, не вынеся сгустившегося напряжения, бросился по трапу вверх, на пароход. Наверняка самое интересное происходило там! Лавируя между детьми, Мопс промчался по палубе и ринулся было обратно на пристань. Увы, трап уже убрали. Корабль содрогнулся, загудел и, чуть покачиваясь, поплыл.

Первую неделю плавания Мопс грустил и не мог ни с кем говорить. Ему было страшно и одиноко. Однако дни шли, жизнь продолжалась и в порт Кронштадт, наполненный незнакомым говором, он прибыл уже в компании друзей. Пароход опять гудел, играл оркестр. Встречали их суровые мужчины и плачущие женщины...

Одну часть детей разобрали по семьям, а вторую отправили в детский дом. Туда же попал и Мопс. Здание детского дома было серым и холодным. Жили новички на последнем этаже в огромной комнате с металлическими кроватями. Каждому полагался матрас, одеяло, подушка и тумбочка. Первые полдня ребята учились языку, затем обедали и шли работать в мастерские. Там Мопс подружился с мастером-сварщиком.
— Хоть ты и собака, — говорил мастер, — но сварщиком станешь первостатейным. Выучишься — пойдёшь на судоремонтный, а там паёк, бронь и уважение. А, коллектив какой! Таких парней в Испании днём с огнём не сыщешь.
— Спасибо за заботу, — отвечал Мопс. И добавлял, как здесь было принято, — товарищ...

Наступила зима и Мопс затосковал. Скудный рацион, жёсткая сетка кровати, обжигающие искры сварки — всё это ещё можно было терпеть, но пронизывающий до костей ветер и снег были невыносимы. Вечерами Мопс потихоньку сбегал из детдома в порт и там внимательно прислушивался к проходившим морякам. Однажды, услышав знакомую речь, крадучись, пробрался на корабль и, затаившись в трюме, дождался отплытия.
Сколько проспал — неизвестно, но, как-то ночью, сквозь сон почуял знакомый запах трав, тамариска и апельсинов.
— Испания, — прошептал Мопс. Не стал ждать прибытия в порт, а просто спрыгнул в тёплые волны и поплыл. Берег оказался на удивление близко.

Почти месяц он прожил на пляже. Купался в изумрудной воде, собирал мидии, гонялся за ленивыми чайками. В шерсти завелись блохи, от мидий начинал побаливать желудок. Пора было идти к людям, и ранним утром Мопс потрусил вперёд, вдоль кромки воды. Ближе к полудню встретил мужчину и женщину. Они жарили на костре мясо и, смеясь, пили вино из плетёной бутылки.
— Смотри, — захлопала в ладоши женщина, — настоящий мопс, только худющий. Ах, бедняга. Есть хочешь?
Мопс осторожно приблизился, насколько мог преданно посмотрел в глаза и попросил, — Возьмите меня к себе. Я буду слушаться. А если надо, то и сварщиком могу. — И, добавил, по привычке, — товарищи...