Загробный мир

Глава 1. Накануне морфейной[1] ночи

Сколько молодых людей по всей вселенной обезобразили тот дивный вечер нудным сном, доподлинно неизвестно. Но выявлен был среди них только один Алексей. Поэтому-то, надо полагать, он и не спал. Или думал, что не спит. Однако, в том, что он лежит в кровати в своей комнате, он был уверен, и этим его уверенность ограничивалась.

Из соседней комнаты доносилось ровное похрапывание родителей Алексея, сливающееся с периодическим тиканьем кварцевых часов, не похожим на обычное и порой неслышное "тик-так". В квартире, где Алексей проживал с родителями, таковой была привычная тишина позднего вечера, и она была бы полной, если б не то, что доносилось с улицы через приоткрытую форточку. А с улицы доносились: лай собаки и схожий с ним разговор тех молодых людей, которые не обезобразили вечер сном; музыка, отдаленно напоминающая нервный стук в дверь, и визги особ женского пола; гул ветра, летящий с шелестом прошлогодней листвы, и говор как будто невидимого воздуха с лунным светом и светом не спящих окон; а также прочее, не подлежащее описанию из-за невероятности слышимого (и по причине лени автора растолковывать о всех звуках, услышанных в тот вечер).

Вышеперечисленные звуки сливались воедино и представляли из себя сумбурное сочетание, которое распространялось не только по комнате, где вроде бы спал молодой человек, но и проникало под одеяло, в кое он то и дело заворачивался с головой. Звуки вызывали страх у лежащего. И страх нарастал. Растёкшись по телу Алексея, словно быстродействующий яд, страх принялся за щекотание в области груди, а затем – в области живота, победив остальные имевшиеся чувства и заняв таким образом главенствующее положение среди них.

Но не только сумбурное сочетание звуков повлияло на состояние Алексея. Было и другое, более весомое. Звуки послужили лишь побудительной причиной, той тонкой связующей нитью, которой вполне достаточно для скверного внутреннего состояния подобного человека.

Алексей свернулся в калач, спрятал голову под подушку и, затаив дыхание, предался воспоминаниям. А вспоминалось противное сердцу, что беспокоит давно, с того короткого отрезка жизни, который, если посмотреть на всю жизнь, в её полном объеме, вроде бы ничего существенного не представляет. Однако для Алексея это были роковые минуты, значительно изменившие его дальнейшее существование, которое всё больше превращалось в жалкое.

"Я боюсь умирать!" - думал Алексей и вспоминал...

 

 

Глава 2. Самый страшный день

Случилось это года полтора назад, в самый разгар осени, когда деревья уже стояли полуголые, а солнце, выбиваясь из сил, еще жарило, согревая последние природные напоминания лета.

Алексей быстро шел по асфальтовой дорожке, направляясь домой. Тень от его длинной худой фигуры, видимая впереди с небольшим поворотом вправо, прыгала меж высоких тополей, растущих вдоль дорожки.

Румяное лицо Алексея выглядело уставшим, но выражало необычайную веселость. Он осторожно покуривал сигаретку и наблюдал за тенью.

Над тенью стоило посмеяться, однако та уверенная походка и умеренность движений, которые были присущи обладателю тени, не позволяли прохожим смеяться. Они лишь улыбались, встречая Алексея, энергичного подростка, примелькавшегося в последнее время в микрорайоне, и невольно вспоминали его милую девушку. (Нередко около ее подъезда собиралась компания отвергнутых ею ухажёров). "А не рано ли в таком возрасте иметь свою девушку?" - задавались вопросом наиболее знающие прохожие, подмечали очевидную наивность подростка и… решали, что не рано. Они тихо радовались, смотря на Алексея, на минуту многим из них становилось тепло и приятно, а потом забывали.

Алексей же не обращал внимания на улыбки прохожих, ему было некогда думать о чужом мнении. Он больше заботился о своём, был занят, был увлечен неясными порой мечтами. Глаза его излучали свет любви и беззаботности.

Иногда хаотичное движение мыслей, столь часто присущее ему, вдруг останавливалось и заходило в тупик. Наставал момент надоедливого вопроса. Но тут же откуда-то из подсознания всплывали известные жизненные принципы, построенные на высокой нравственности и правильных духовных ценностях. Алексей еще не мог назвать их, только чувствовал.

Суть его мироощущения сводилась к тому, что в мире господствует доброта и милосердие, взаимное уважение и понимание, нет места жестокости и злости, обману и хитрости. Основной общественной ценностью является человеческое достоинство, которое не может быть предметом посягательств. Страдания ушли в прошлое, лишь изредка незначительные огорчения смущают жизнь. И в случаях огорчений, и в других необходимых случаях люди справедливы, откровенны и бескорыстны. И ещё – каждый человек свободен, ни от кого и ни от чего не зависит.

Наивно полагая на простоту реального содержания человеческих отношений, Алексей нередко уверял себя в том, что все люди одинаковы, что разницы во внутренних мирах людей почти нет. Он даже пытался разделить восприятие человеком окружающего мира на определенные, последовательно идущие друг за другом периоды. По его мнению, с приходом в жизни человека каждого последующего периода мир этим человеком начинает восприниматься все более ясно и правильно. И эти периоды у всех людей абсолютно соответственны. Однако, не следует думать, что, чем взрослее человек, тем в более высшем периоде восприятия он находится, т.е. пребывание в каком-либо периоде не зависит от возраста. Алексей считал, что еще совсем молодые люди (возможно, дети) уже могут находиться в высшем периоде, достаточно правильно понимать окружающее и объективно оценивать всевозможные жизненные ситуации. К таким людям юноша без колебаний причислял и себя.

Таким образом, исходя из мгновенных, в большей степени чувственных, рассуждений Алексея, человека можно понять по тому, в каком периоде восприятия он находится. Алексей нередко, разговаривая со сверстниками, сопоставлял их слова со своими бессвязными думами, после чего убеждал себя в том, что сверстники еще далеки от его ума, пребывают в низшем периоде и очень мало понимают.

В конечном итоге, надоедливый вопрос, прерывавший разностороннее движение мыслей юноши, обычно решался так: "Все просто, и я все понимаю". Затем мысли постепенно разгонялись и через некоторое время снова двигались хаотично.

Итак, Алексей шел по дорожке. Когда ему пришлось повернуть, тень, бывшая до этого предметом развлечения, стала волочиться сзади. Алексей пошарил в собственных многочисленных карманах с целью найти что-нибудь интересное, но обнаружил только маленький поддержанный смартфон, который несколько дней назад приобрел на деньги, выпрошенные у родителей. От сознания того, что сейчас он при "мобильнике нового поколения", стало немного повеселее, но все-таки для полного счастья еще хотелось, чтобы родители заказали подключение домой таких услуг, как интернет и кабельное телевидение. Да-да, у Алексея дома компьютер все еще не был подключен к интернету, а по телевизору «шли» только эфирные каналы. Уламывание его пожилых родителей на подключение этих услуг занимало количество времени, достаточное для того, чтобы юноша вообще разуверился в возможности их подключения. Еще он нашарил в одном из карманов последнюю сигарету. Алексей думал, что если выкурит её сейчас, то не успеет проветриться, и тогда родители, которые уже совсем скоро должны прийти с работы, могут почувствовать запах курева от него. Поэтому лучше спрятать сигарету в укромном месте в подъезде, оставив на завтра. Думая, что с ней сделать, он, без цели повернув голову влево, увидел кое-что раздражающее - черную кошку, которая намеревалась перейти ему дорогу. Алексей прибавил шагу, стараясь не дать кошке осуществить свою затею, но кошка, видимо, испугавшись быстрого шага, все-таки успела прошмыгнуть перед его ногами.

«Чёрт побери», - процедил юноша сквозь зубы, поглядывая на убегающую кошку.

Настроение его резко ухудшилось. В первую очередь тому способствовала всем известная примета, а также ощущение голода и осознание одиночества. Совсем недавно он общался с девушкой, любовь к которой, кажется, не безответна, а теперь - опять один. Более того, настроение стало тревожным. Алексей начал предугадывать нагоняй от родителей. Но повода для такого нагоняя почему-то не нашлось даже после того, как юноша перебрал в памяти все свои негативные поступки за последние дни.

"Как всегда, начнут читать какие-нибудь нотации, – думал юноша. – О пагубном влиянии современного телевидения, интернета… о вреде наркотиков… Как будто я сам этого не знаю?! Сроду не пробовал этой гадости и не хочу!.. Да еще, блин, всякие черные твари дорогу перебегают, черт возьми".

Тревога нарастала, и даже жизненные принципы, обычно всегда приходившие на помощь, сейчас помогать не хотели.

И тут ещё он почему-то вспомнил беседы со своей матерью, которые, как говорится, его уже достали. Это были наставительные разговоры о страшных мальчиках-наркоманах. И проводились такие разговоры с Алексеем последнее время постоянно, практически чуть ли не каждую неделю. "Они самые нехорошие люди на свете, - говорила мать Алёши. – Они страшные люди! А правильно надо сказать: они настоящие нелюди! Никогда не разговаривай с ними и тем более не дружи. Обходи их стороной".

Серьезно задумавшись, Алексей, сам того не замечая, подошел к своему подъезду и уже хотел войти, но его окликнули. Он обернулся. Перед ним стояли трое ребят, двое из которых были его возраста и ему знакомы. Одного из них называли Хрящиком, погоняло[2] другого – Косой. Третий же был явно старше, лет двадцати на вид, и Алексей видел его впервые. Не будем вдаваться в подробности внешнего описания этих молодых людей. Здесь достаточно сказать только, что в наше время таких ребят можно встретить чуть ли не везде, и их зрачки порой сужаются до еле заметных точек или, наоборот, так расширены, что почти не видна радужная оболочка глаза. Причем такие сигналы зрачков подаются вовсе не от волнений их обладателей или от изменения окружающего освещения. Короче говоря, это были те самые настоящие нелюди, которые, так сказать, находились в начале своего нелюдского пути.

- Есть курить? - спросил Косой, прищуриваясь.

- У меня одна сигарета, - ответил Алексей, чувствуя нарастание внутренней тревоги, а затем добавил: - Давайте покурим.

- Слушай, братэлло, надо поговорить. Давай поговорим? - с деланной озабоченностью проговорил Косой, прищуриваясь еще более.

- Ну давай, - промямлил Алексей.

Косой подошел к Алексею почти вплотную:

- Короче, Лёха, мы друг друга знаем с детства, ходили в одну школу… Не в падлу, Лёха, сделай одолжение, займи рубль.

- Рубль? – переспросил Алексей в тревожном недоумении.

- Ха! Ну, в смысле косарь[3]. Нам не хватает. Мы, короче, Хрящика за планом[4] зашлем, здесь закладка[5] рядом, он сбегает и найдёт, - тут Косой, ехидно улыбаясь, обернулся к Хрящику, который, сунув руки в карманы узких джинсов и опустив голову, с натуральной озабоченностью смотрел на носки своих ботинок. - Лёха, помоги братве. А то мы абстяжные[6], ваще конкретно. Обламываемся, короче. Ну, не в падлу, Лёха... Поможешь? Потом вместе курнём!

Алексей молчал. Его тревога теперь приумножалась. Он стоял, как вкопанный, боясь пошевельнуться, и тупо смотрел на куртку Косого. В горле Алексея застрял комок, а на лице появилась блаженная улыбка, подобная улыбке осознавшего свою вину и глубоко раскаявшегося преступника, желающего понести самое суровое наказание.

- Ну чё молчишь-то? - уже с вызовом сказал Косой. - Оглох, что ли?

- Не-е-ет. Я не могу... У меня нет денег, - кое-как выдавил из себя Алексей и захлопал глазами.

Косой медленно повернулся и подошел к приятелям. Они перекинулись несколькими словами и пошли по направлению к пансионату, расположенному неподалеку. Но старший из них остановился, обернулся и с презрением крикнул все еще стоявшему на крыльце подъезда Алексею:

- Эй ты, Лёха! Иди сюда!

- Да оставь ты его! Так его и растак! На хрен он не нужен![7] - начали упрашивать старшего Косой и Хрящик, но с отсутствием усердия и с едкими улыбочками на лице.

Однако старший, хоть и выглядевший вполне равнодушным, на уговоры не поддавался. Он позвал Алексея опять, но уже со смехом и поманив его рукой:

- Иди, иди ты!.. Лёха! Мне без тебя так плёхо!.. Ха-ха-ха!

Косой и Хрящик, запрокинув головы, громко и небрежно рассмеялись. Хрящик при этом показывал указательным пальцем в сторону Алексея.

Алексей постарался уверить себя в том, что ситуация под контролем. Однако от страха он уже не чувствовал своих ног и поэтому медленно и даже как-то кособоко подошел к ребятам. Те окружили его и стали настойчиво предлагать прогуляться вместе с ними в одно место для важного разговора. Алексей сам не понял, почему согласился. Может быть, потому, что в глазах каждого из инициаторов прогулки едва улавливался какой-то скрытый непонятный интерес?

- Ты, Алексей, не кони´, - усмехнувшись, сказал Косой, перебив непонятные Алексею высказывания Хрящика и старшего. - Щас просто ко мне в пансионат зайдем, поговорим...

Потом Алексей вспоминал, что шёл, ничего не видя, словно в тумане. Поднимался по лестнице в чужом доме, тоже ничего не видя. Безразлично отнесся к тому, что оказался загнанным в угол в пансионате, на лестничном пролете между этажами, и окружен троими, опять-таки ничего не видя… своим рассудком.

- Ну чё, ты, значит, братве помочь не хочешь? – вдруг спросил старший, закуривая сигарету.

- Да нет у меня денег! Говорю вам, нет! – раздраженно и почти ревущим голосом воскликнул Алексей, подавшись вперед и тряся при этом своими ладонями перед лицами несостоявшихся заёмщиков.

- Нету, говоришь? - язвительно произнес старший через небольшую паузу. - Да я и так знаю, что нету, зачем передо мной так распинаться... И не тряси руками, пальцы у тебя все равно не веером! Ха-ха!

Косой и Хрящик громко засмеялись, преданно смотря на старшего, улыбающегося как-то противно, злобно.

- Ты чё, парень, хочешь сказать, что ты крутой? - продолжал старший, глядя в побледневшее лицо Алексея. - Поэтому пальцы раздвигаешь, ага?!.. Да ты просто лох, понял?! Лошара!

Алексей открыл рот, чтобы начать оправдываться, отвечая на придирки старшего. Но что-либо сказать убедительно не получилось. Получилось только молчать и внешне, и внутренне. Его самообладание исчезло. Он внезапно разучился думать, убедительно говорить и соответственно действовать, забыл про своих друзей и, главное, про любовь. Ситуация, незнание которой определялось отсутствием опыта, стала вдруг такой сложной, что ее постижение показалось Алексею невозможным.

Еще мгновение, и красный кулак старшего глухо заехал в бровь Алексею. Сразу же посыпались другие удары во все части тела. Это в побои включились Косой и Хрящик. Алексей согнулся, закрыл руками лицо и заныл, потом упал рядом с мусоропроводом и начал что-то тихо просить. Не обращая внимания на просьбы, обидчики молча наносили удары.

Минуты через три старший скомандовал:

- Хватит с него!

Косой и Хрящик прекратили побои, а старший напоследок пнул лежащего Алексея в бок и пригрозил:

- Попробуй только стукани кому-нибудь – тогда каждый день пендюлей получать будешь! Понял?!

Алексей молчал.

Обидчики, не дождавшись ответа, спустились по лестнице и вышли из пансионата.

Последним спускался Косой, протяжно крикнувший: "Ну, извини!".

Некоторое время Алексей неподвижно лежал, не зная, что предпринять. Его мысли перемешались, на чем-то одном заострить свое внимание он не мог. Лишь противная черная кошка врезалась в сознание, и поначалу только она послужила объяснением всему. К тому же протяжное выражение "Ну, извини!" в памяти глубоко засело, и Алексей бесконечно повторял эти слова, как будто бы в них и заключалась сущность случившегося.

Наконец, Алексей медленно приподнялся и сел на корточки, навалившись спиной на стенку. Тело все еще ныло и содрогалось, в ушах носился далекий звон, руки и ноги дрожали, слегка подташнивало. Он достал сигарету и закурил. Сигарета немного улучшила состояние юноши. Запах табака оказывал благотворное успокаивающее действие и уничтожал вонь из открытого мусоропровода.

Алексей сидел неподвижно. Ладонь его правой руки лежала на колене, между указательным и средним пальцем торчала сигарета. Взгляд Алексея был остановлен на ней. Однако особого внимания во взгляде не было. Наоборот, проглядывалось полное отсутствие какой-либо мысли, какой-либо заинтересованности, какого-либо энтузиазма, в общем - всего того, что побуждает человека действовать не в ущерб себе. Со стороны можно было наблюдать апатию Алексея ко всему, как будто бы юноша находился под воздействием наркотика и углубился в себя.

Но не наркотик "гулял" по телу. Адреналин господствовал внутри юноши. Необычайная сила страха, до этого времени не известная Алексею, постепенно отгородила его от всего того, чем он жил, чем руководствовался, о чем мечтал, чего хотел, что ждал всей душой и верил в это до самозабвения. Та опора, неизменно способствовавшая устойчивости, растаяла в считанные секунды. И появилась пропасть без дна, падать в которую очень больно.

 

***

Юноша видел, как сигарета медленно превращается в пепел, и тонкая струйка дыма, постепенно расширяясь, плавно тянется вверх и растворяется.

Пепел упал на руку Алексея, отчего последний вздрогнул и тут же опомнился.

"Чё я здесь сижу-то?" - мелькнуло у него в голове.

Он стрельнул окурком в сторону мусоропровода и помчался домой.

Дома Алексей долго рассматривал едва заметные раны на лице и делал все возможное, чтобы родители, которые должны были подойти с минуты на минуту, ничего не заподозрили. Он не переставал думать об этом происшествии и кое-как сдерживал слезы.

 

 

Глава 3. Прятки от жизни

Когда Алексей закрыл глаза, то почувствовал, что ничего не меняется. Окружающего нет, есть только он и необъятное пространство одиночества, где везде всему своё место, и всякое есть Алексей. Такова секунда. Алексей открыл глаза. Вокруг много людей, все суетятся, и Алексей здесь лишний. Окружающего нет для него. Есть Алексей, а всё, что вокруг, - воспоминание. Гранью являются несколько ударов в лицо и по телу в злополучном подъезде. И далее...

Потянулись долгие безрадостные дни, недели, месяцы... Ожиданию подлежали выходные дни и каникулы, когда Алексей чувствовал себя свободным в пределах квартиры и заданий родителей. Такая свобода казалась раем по сравнению с занятиями в школе, где появлялось старание в процессе передвижения по ней не натыкаться на пацанов, знающих то, что Алексей пытался скрывать путем бездействия и полагался на принцип: будь, что будет.

Он пытался скрывать собственную ничтожность, подвластность вездесущему страху и его неимоверной силе. Сила эта принимала форму грома в ситуациях, сложность которых зависит от степени страха человека, который в одной из данных ситуаций находится. Степень страха Алексея была высокой, с каждым днем она нарастала, перескакивая ту планку, за которой трусость.

Страшно было почти всегда, это чувство давило на сознание Алексея, отгораживая его от действительности, заставляя думать о том, о чём потом стыдно говорить со знакомыми. Поэтому и говорить-то с ними в последнее время было не о чем. Ну разве можно высказать человеку 16-17 лет свои предположения о смысле жизни, о страхе перед смертью и о жизни после неё или еще о чём-то подобном, философском, когда после нескольких кратких откровенных бесед со своими бывшими друзьями Алексей теперь был абсолютно уверен, что их волнуют только: действенный способ "как развести девушку", которая пока "целка", "травка", которая "пробивает на ха-ха" и функциональные возможности смартфона последней модели, принадлежащего богатому однокласснику? "Что же они обо мне подумают после того, как я выскажу свои мысли? Наверное, что я дурак", - говорил себе Алексей и за короткий период времени решил, что все люди заботятся лишь об естественных, материальных потребностях.

Совсем не так давно все тупиковые вопросы, возникающие в мыслях юноши, быстро находили своё решение. Тогда Алексей думал: "Всё просто, и я всё понимаю". Теперь же мировоззрение юноши было подорвано. Мир для него встал с ног на голову. Оказывается, поступки людей подвержены далеко не нравственным целям. И решил юноша, что причины этих поступков только злые и корыстные. А все окружающие (в том числе и близкие родственники) держат его в неведении относительно всем известных жизненных истин, не дают ответы на его вопросы, а он сильно хочет эти ответы получить, но боится задать вопросы. Потому что всё вокруг окутано страхом! Всё страшно ему, куда он не сунется.

Он не мог принять такой мир. И его мир превратился почему-то в такой распорядок, где скука торжествует, а постоянное смятение грызёт этот распорядок изнутри. Стал этот распорядок, как рыхлый негодный гриб, изъеденный червями. И один червь-смятение всегда жив и не перестаёт подгрызать.

Распорядок буднего дня Алексея, когда надо было посещать школу, стал вот таким.

Алексей вставал в семь утра и, занимаясь утренним туалетом, наслаждался мыслью о том, что его ожидает завтрак.

"Не все так плохо, как кажется, - успокаивал себя по утрам юноша, прислушиваясь к биению сердца. - Сейчас будет вкусный завтрак, в конце - чай с пряниками. Разве это не наслаждение?".

И он представлял это наслаждение, у него текли слюнки. Вкусные, вкусные пряники! С чаем! А если пряник еще разрезать вдоль, и, намазав одну половинку пряника маслом, прижать ее второй половинкой, то это "просто вкуснятина"...

"Еще есть время", - думал Алексей, посматривая на часы.

Завтракал школьник размеренно и не торопясь. Глядя в стоявший напротив телевизор, он осторожно помещал кусочек за кусочком в рот, медленно жевал и пытался наслаждаться. Иногда получалось.

Завтрак заканчивался, и Алексей шёл в школу. Долго идти не приходилось, т.к. школа находилась в десяти минутах ходьбы от дома, где жил Алексей. По мере приближения к школе юноша чувствовал, как: всё сильнее бьется сердце; появляется странная боль в глазах, которая выражалась в том, что "некуда было смотреть" и хочется "спрятать" свои глаза, закрыть их надолго; ноги становятся легкими, но идти не хотят; возникает потливость и краснеет лицо. Всё это происходило быстро и почти одновременно, так, что Алексей не успевал как-нибудь сконцентрироваться и прийти в себя. В итоге эти ощущения нередко переходили в нервный стресс.

Когда Алексей подходил к школе, он гадал: "Встречу или не встречу?". Когда проходил по широкому крыльцу школы и видел стоявших рядом тех, кого боялся, то думал: "Заметят или не заметят? Позовут или не позовут?". То же самое происходило и в помещении школы. Поэтому Алексей старался приходить вовремя, минута в минуту со звонком, чтобы не наткнуться на "возбудителей своего страха". А "возбудителями" являлись пацаны, которые били и (или) оскорбляли Алексея, либо те, которые были знакомы с этими пацанами, либо вообще те ребята, которых Алексей просто когда-нибудь видел вместе с двумя первыми названными группами людей. Понятно, что, проживая в одном микрорайоне с этими "возбудителями", Алексей частенько встречал их. Также понятно и то, что у каждого человека есть некоторое количество случайных знакомых, которым не стремятся с первых же слов сообщать информацию о других людях, и общение с которыми происходит лишь в силу случая. Причем количество таких знакомых постоянно растёт, а забываются они без особых усилий. Однако Алексей полагал, что все эти люди теперь знают об его страхе, и любой из них может подойти к Алексею, стукнуть его или как-то оскорбить. А сколько вокруг людей?! И бояться можно многих.

Не удивителен завтрак, из которого хочется сделать наиболее длительное наслаждение, ведь после него возникает страх и, возможно, будут бить. "За что? - задавался вопросом юноша и не отвечал, а изредка говорил. - Ну, и ладно! Ну, и хрен с ним!..". Особенно хорошо получалось так наплевательски относиться к собственному достоинству тогда, когда удавалось прошмыгнуть через крыльцо школы незамеченным или в отсутствие "возбудителей страха". Чаще всего "возбудители" поджидали Алексея именно на крыльце (так ему казалось), и поэтому юноша мог надеяться, что сегодня его вероятно не побьют. Он говорил себе: "Половина дела сделана", - этим подразумевая, что шансы не встретиться с теми ребятами увеличились на пятьдесят процентов.

Удачно продолжать дело получалось в помещении школы. Алексей быстро продвигался по ее светлым коридорам, которые ничем не удивляли взор, а лишь настойчиво подчеркивали строгость данного заведения. Пара горшков с цветами, однообразные таблички на дверях, здоровенные окна и узкие подоконники, на которых неудобно сидеть, - вот всё, что можно было увидеть здесь, не исключая, конечно же, младших школьников и школьников постарше, то озабоченных, то беспечных...

Алексей предпочитал идти к необходимым кабинетам по тем коридорам и этажам, где располагались начальные классы. Как только Алексей достигал кабинета и садился за парту, то более из-за нее старался не выходить, даже на переменах. Когда надо было перейти из одного кабинета в другой, юноша проделывал это вместе с одноклассниками. Так безопасней, тем более, что в классе "возбудителей" не было. Класс был гимназический, образцовый по успеваемости.

Сидя за партой, наш герой прислушивался к разговорам сверстников, чтобы быть в курсе всех событий, происходящих в молодежной среде и знать, что думают о нем. Ни разу он не слышал, чтоб о нем говорили, но нередко казалось ему, что о нем говорят втайне, так сказать, за его спиной, и оскверняют его имя, как только могут. Мнительность эта надоедала, тогда Алексей пытался ободриться, заговорить с кем-нибудь, но рядом никого не оказывалось, поскольку юноша, как правило, сидел за партой один. Если же все-таки находились собеседники, то разговор получался какой-то напряженный и короткий, т.к. на все у Алексея был готов краткий и ясный ответ типа: "Я не знаю", "Не могу", "Не хочу", "Мне некогда" и т.д. Такие ответы отстраняли от простых веселых и незатейливых разговоров, так часто случающихся между тинэйджерами, но Алексей с течением времени уже перестал верить в существование таких разговоров и боялся их. Последние, по его мнению, могли быть только серьезными и откровенными и не без корыстных целей. Однако общаться юноша мог, но в формальной обстановке или с немногочисленными близкими людьми, среди которых теперь уже не было друзей, остались только родители. Как трудно бывает найти вас, друзья! А друзья "потерялись" под воздействием слухов и сплетен, и некоторые из них стали хорошими знакомыми. Под хорошими знакомыми Алексей подразумевал людей, которые подают руку при встрече и только. Хотя отчасти он был рад, что нет друзей. Одному, кажется, легче жить так. "Не надо ни перед кем оправдываться, когда стыдно за свою слабость", - думал юноша и был прав. Одиночество дает возможность ни перед кем не объясняться, а также огромное количество других возможностей…

А самая приятная возможность – это возможность мечтать. Бывало, Алексей ёрзал на стуле за партой или валялся дома на диване и мечтал о такой жизни, в которой осуществляются все планы. Задумавшись в благоприятной обстановке, сунув в уши наушники и включив музыку, юноша мог погрузиться в эту жизнь, представить себе воплощение мечтаний настолько, что мог чувствовать так же, как при существовании представляемого на самом деле.

Но прежде надо отметить, что Алексей был тем самым школьником, о котором учительницы говорят между собой: «Он из бедной семьи». Или: «Его родители старомодны». Если многие его одноклассники и одноклассницы уже притаскивали в школу собственные ноутбуки и планшетные компьютеры, то для Алексея еще совсем недавно пределом его мечтаний была возможность пользоваться дома кабельным телевидением и интернетом. Некоторые юноши приезжали в школу на собственных скутерах, мопедах и мокиках и разъезжали на них на школьном дворе, сравнивая достоинства и недостатки своих транспортных средств и хвастаясь ими. А Алексей тем временем думал, когда, наконец, мать уже купит ему новые кроссовки. У Алексея возникала нормальная естественная мальчишеская зависть. И он стыдился собственной бедности, он «пасовал», разглядывая кожаные куртку и брюки соседа по парте. И еще… Еще тупо улыбался, когда этот сосед весело рассказывал, что пару недель назад ему исполнилось шестнадцать и он уже получил «права» на управление малогабаритным мотоциклом. И как круто затюнинговали его новый мотоцикл, и что ни один мент не будет разбираться, объем двигателя мотоцикла превышает 125 кубических сантиметров или нет[8]. «А в нем сто пятьдесят кубиков! Прикинь! Ха-ха!», - радовался сосед…

И Алексей мечтал… В его голове бурлила каша эпизодов из кинофильмов и книг, и он мечтал… Он мечтал о дорогом легковом автомобиле, ну, скажем, о мустанге[9] или лимузине. В общем-то, неплохо было бы иметь в собственности и тот, и другой, конечно. Еще пару джипов, пикап и микроавтобус, в котором он возил бы на загородные прогулки своих многочисленных друзей и родственников. Еще необходима квартира в центре города в элитном доме (четыре-пять комнат). Обязательно, двухуровневая квартира, как у всяких суперменов в крутых блокбастерах. И это непременно должен быть умный дом[10], со спортзалом и личным кабинетом, напичканными современной компьютерной техникой и самыми крутыми видеоиграми на грани фантастики… Хотя, впрочем, можно перепланировать и переустроить квартиру родителей. Для этого Алексей намеревался купить квартиру рядом и две верхние квартиры, затем – соединить все эти квартиры, максимально увеличив площадь комнат. Причем лестницу на второй уровень переустроенной квартиры Алексей мечтал установить именно из своей комнаты… Но одной квартиры мало. Надо еще две-три в черте города для… для сдачи в аренду… или… для любовниц… Еще загородный дом, в смысле коттедж (десять спален, к примеру). Еще яхту (двух- или лучше трехпалубную) где-нибудь в порту на Лазурном Берегу

Подписывайтесь на нас в соцсетях:
  • 7999

Комментарии

Для того, чтобы оставлять комментарии, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться в системе.
  • Комментарии отсутствуют