Случай в лифте

Вячеслав Силкин

 

СЛУЧАЙ В ЛИФТЕ

 

Сатирический рассказ

 

Андрей Егоров, главный специалист одного из областных департаментов, обычно работал в одиночестве в своём служебном кабинете, на втором этаже здания департамента, и мало кто, кроме начальника отдела, его видел. Да и он, признаться, будучи человеком скромным и не слишком общительным, не имел большого желания разговаривать на работе с кем-либо, кроме своего непосредственного руководителя. Предпочитал пустой болтовне выполнение служебных обязанностей. Как говорится, сидел себе тихонечко, перебирал свои бумажки с 8 до 17 часов с обедом, а по окончании рабочего времени, как правило, сразу же уходил домой, незаметно пройдя по коридору, затем по лестнице на первый этаж, и через проходную, на улицу. При встрече с коллегами он, конечно, из вежливости здоровался и перебрасывался парой дежурных фраз, не более того.

Но сегодня Андрею предстояла не очень приятная миссия. Ему требовалось подняться на лифте на одиннадцатый этаж здания, чтобы занести в приёмную курирующего заместителя губернатора Волчека один подготовленный проект документа, для согласования. Делать это приходилось редко, не чаще одного раза в месяц, но каждый раз молодой человек переживал, словно покидал не кабинет, а родной дом, и уходил куда-то далеко, как на войну с невидимым врагом.

Его опасения вызывала возможная встреча в лифте с начальством любого уровня. Не то, чтобы он боялся начальников, напротив, относился к ним достаточно ровно, однако, имея опыт службы в армии, научился той мудрости, что начальству следует лишний раз не попадаться на глаза. Мало ли чего? Деятельный начальник всегда может найти тебе дополнительную работу, а то и огребёшь ни за что на пустом месте, если он не в духе. Поэтому и пользовался Андрей чаще всего не лифтом, а лестницей, на которой возможность неприятной встречи сводится к минимуму.

Но в данном случае предстояло попасть на одиннадцатый этаж, а пешком подниматься столь высоко было лень и, поправив перед зеркалом костюм, галстук и причёску, собравшись с духом, Андрей взял документ в папочке в правую руку и вышел из кабинета.

Дойдя до лифта на этаже, он нажал кнопку вызова. Двери лифта открылись почти сразу. Андрей вошёл в кабину и с облегчением вздохнул, он был там один. Нажал кнопку одиннадцатого этажа, двери закрылись, и лифт поехал вверх. Но вдруг, доехав до четвёртого этажа, лифт остановился. Двери раскрылись, и в кабину неожиданно вошёл заместитель губернатора Калинин.

Это был очень неприятный сюрприз, которого как раз и побаивался Андрей! Калинин среди подчинённых был известен как человек грубый, высокомерный, ни во что не ставящий простого человека, способный растоптать его, не заметив, словно букашку, одним словом, хам. А в этот раз, по причине озабоченности властей всех уровней заболеваемостью модным вирусом, он был ещё и в маске, натянутой на всё лицо, до самых глаз.

Несмотря на то, что лицо вошедшего в кабину человека было покрыто тряпочкой, Андрей сразу узнал заместителя губернатора, по характерным признакам – фигуре, костюму, очкам. Как говорится, начальство надо знать в лицо, даже если это лицо полностью закрыто тряпкой.

Андрей вежливо, но без заискиваний, поздоровался:

- Здравствуйте, Сергей Михайлович.

Калинин пристально посмотрел на Егорова взглядом, полным удивления и нескрываемого презрения, словно внезапно увидел перед собой какую-то разговаривающую вошь. Этот колючий взгляд прошёлся по Андрею сверху вниз, с макушки до ботинок, и выражал примерно следующее: «Какая-то челядь по лифтам болтается, вместо того, чтобы работать… Не дают нормальному человеку свободно проехать». Но вслух заместитель губернатора, сквозь зубы, с шипящим звуком процедил:

- Здрась-сьте…

Было заметно, что он хотел добавить ещё что-то, скорее всего, отчитать Егорова за то, что он, в нарушение постановления губернатора, находится в общественном месте без маски, мало ли чихнёт или закашляет, разбрасывая бациллы, заразит почтенного человека чем-нибудь. Да и вообще не подобает холопам ходить в приличном обществе без намордников. Узнал ли он молодого сотрудника департамента, или нет, было непонятно.

Но, заметив, что Егоров его не боится, смотрит прямо на него смелым взглядом уверенного в себе человека, улыбается, но не из подхалимства, а из вежливости, Калинин смолчал, отвернувшись к двери. При этом он шумно дышал, то ли маска мешала свободному дыханию, то ли возраст за шестьдесят и проблемы со здоровьем, то ли лишний вес. Андрею, признаться, только того и надо было. Поддерживать разговор, отвечать на вопросы, тем более такого неприятного спутника, он не имел ни малейшего желания.

Тут лифт, доехав до седьмого этажа, снова остановился. В открывшуюся дверь вошёл первый заместитель губернатора Круглов. В отличие от Калинина, он, если и презирал или недолюбливал подчинённых, то делал это не так откровенно. То ли потому, что работал в администрации области недавно, и в силу этого ещё не успел набраться столько хамства, то ли потому, что был представителем другого поколения (чуть за сорок), которому несвойственно такое откровенное чинопочитание, а может быть, просто был более воспитанным человеком.

Войдя в лифт, Круглов, в ответ на приветствия Егорова и Калинина, тоже вежливо поздоровался, даже протянул обоим попутчикам руку для пожатия. Андрей не растерялся, пожав руку босса. Маски на лице Круглова не было, что также придало уверенности молодому человеку: «Вот! Я уже не один нарушитель постановления губернатора». Но интереснее всего ему было наблюдать за поведением Калинина.

Сергей Михайлович, увидев первого заместителя губернатора, то есть человека, который на служебной лестнице стоит всего на ступеньку или две выше его самого, резко переменился в поведении и в лице, что было заметно даже под маской. Как только Круглов вошёл в кабину лифта, Калинин вдруг как-то подобострастно изогнулся в пояснице, словно лакей, ожидающий приказа господина. Тоном, далёким от того, как он только что приветствовал Андрея, Калинин поздоровался угодливо и, пожалуй, даже ласково:

- Ой, Антон Александрович, здравствуйте!

При этом голос Калинина выражал целую гамму чувств, от подобострастия и уважения начальника, до желания всячески угодить ему. Выглядывающие из-под маски его глаза улыбались и тоже выражали готовность чем-либо услужить руководству. Пожимал протянутую Кругловым руку Калинин с каким-то особым почтением, взяв её за кончики пальцев. Андрею даже на секунду показалось, что он хочет приложить её к своим губам, словно прихожанин в храме благословляющую руку священника. Возможно, он даже и сделал бы это, если бы губы не были скрыты под маской.

Егорову было неприятно видеть столь откровенно подхалимствующего заместителя губернатора, резко изменившего своё поведение, поэтому Андрей, повернув лицо в сторону от начальства, стал смотреть на стену кабины лифта. Но это не спасло его от участи быть свидетелем дальнейших поползновений Калинина, поскольку, во-первых, кабина лифта была изнутри по всей поверхности покрыта зеркалами, в которые всё видно, как ни повернись, а во-вторых, уши всё равно оставались открытыми, и продолжали слышать разговор.

- Антон Александрович, как Ваши дела, как здоровье? Как Ваши замечательные детки?

- Всё хорошо. Спасибо, Сергей Михайлович.

- А Вы, простите, пожалуйста… Не подскажете, Антон Александрович, когда к Вам можно было бы удобнее зайти, чтобы сильно не докучать Вам? Желательно бы на этой недельке… Если можно, конечно. Я Вас надолго не отвлеку, минут на десять. Понимаю круг Ваших обязанностей и уровень ответственности. Но есть, знаете ли, один важный вопрос, требующий Вашей резолюции, – в слова и тон Калинина было вложено столько притворного уважения и откровенной лести, что его речь звучала неестественно приторно.

- А о чём разговор?

- Ну, об имуществе. Не хотелось бы при посторонних, и на ходу, простите меня… Прошу, не поймите неправильно…

- Здесь нет посторонних, Сергей Михайлович. Только сотрудники администрации области.

- Да, конечно, – Калинин посмотрел на Андрея полным неприязни взглядом, который Егоров, несмотря на то, что смотрел в другую сторону, всё же уловил краешком глаза, – Помните, Антон Александрович, нашу беседу о здании на улице Ленина?..

- А-а-а… Да, да… Припоминаю.

- Вот, по поводу этого здания я и хотел бы переговорить. Если можно, конечно. Спрашивал у Вашего секретаря, она предложила записаться на следующую неделю, но это, наверное, будет уже поздно. Губернатор велел разобраться и доложить до конца этой недели.

- Ну, хорошо. Так, чего время тянуть. Пройдёмте прямо сейчас в мой кабинет, сразу и переговорим.

- Вот и прекрасно! Вы знаете, Антон Александрович, Вы такой замечательный руководитель! Под Вашим началом так хорошо и комфортно работать! Я всегда говорю подчинённым, что нам повезло с Романом Владимировичем и Антоном Александровичем…

На этом месте разговора лифт остановился на одиннадцатом этаже и Андрей, не услышав продолжение подхалимских речей Калинина, попрощавшись с попутчиками, торопливо вышел из лифта, который продолжил движение вверх.

Егоров прошёл в приёмную Волчека, оставил там подготовленный и завизированный начальниками отдела и департамента проект документа, и после этого пошёл в свой кабинет. Только, наученный горьким опытом, в этот раз он предпочёл добраться до кабинета по лестнице. Хоть и спускаться с одиннадцатого этажа до второго далеко, но это всё же вниз, а не вверх, поэтому не так уж и тяжело. Зато наверняка не встретишься с начальством.

После того, как Андрей стал свидетелем внезапного преображения заместителя губернатора Калинина из человека властного в «тварь дрожащую», он испытывал то, что иногда называют «испанский стыд». Сам Егоров ничего постыдного не делал, и стыдиться ему было, в общем-то, нечего. Но ему по необъяснимой причине было неловко от того, что он стал невольным свидетелем описанной сцены, словно сам, опустившись до морального уровня Калинина, вместе с ним пел дифирамбы Круглову. 

 Больше того… Пока Андрей спускался по лестнице, и потом, пока находился в своём кабинете, его едва не стошнило. Настолько ему было противно от увиденной сцены и от осознания глубины морального падения начальства, что он сразу пошёл в туалет, чтобы хорошенько помыть руки с мылом. Пока несколько раз мыл руки, долго плевался в раковину, словно съел что-то гадкое, или вляпался рукой или ногой в отходы жизнедеятельности.

Долго потом Андрея, при воспоминании об увиденной сцене, не покидало это гадливое, брезгливое чувство…

Вечером, идя с работы домой, он думал: «Почему Калинин себя так ведёт? Он же и сам – не рядовой работник, целый зам. губернатора… Неужели потому, что ему уже за шестьдесят, и если не будет заискивать перед начальством, как он считает, его могут в любой день вышвырнуть на пенсию? Да, скорее всего, поэтому… Ведь с подчинёнными-то он совсем другой. На меня смотрел как на пустое место. «Садо-мазо» какое-то… Не дай Бог дожить до такого маразма, до раболепского состояния. Лучше уж быть безработным, чем так унижаться. Нет, ребята, пусть я и простой главный специалист, зато чувство собственного достоинства у меня на месте! И никому не позволю его попирать».

Подписывайтесь на нас в соцсетях:
  • 109

Комментарии

Для того, чтобы оставлять комментарии, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться в системе.
  • Комментарии отсутствуют