Счастье до удушья
Лилия вышла на покосившееся крыльцо родительского дома, резко села на верхнюю ступеньку и вгрызлась руками в волосы.
— Как же мне всё это надоело, — зашептала она. — Каждый раз одно и то же, хоть не приезжай. Все всегда знают, как мне будет лучше, лезут со своими советами. Раз такие умные, почему у самих жизни поломанные?
Раньше бы она прокричала это уже не молодым родителям, бабушке и тёте и, громко хлопнув дверью, ушла бы остывать к озеру. А потом ещё и прощения бы просила за свою несдержанность. Но сейчас она так поступить не могла: два года назад не стало отца, и родня то и дело пользовалась этим, чтобы полить слёзы. Возразишь — плачут, огрызнёшься — плачут, поступишь так, как хочется тебе — хмыкнут, что раньше младшие слушались старших.
— Разве мало, что мы не выбираем себе имя? Не выбираем веру, — сыпала Лилия вопросы в пустоту. — Меня вот крестили совсем малюткой, это не мой выбор, мне не дали прийти к Богу самой, не спросили, хочу ли я этого. Просто решили, что так будет лучше.
Лилия чувствовала, что ей стало как-то зябко, хотя на дворе был тёплый июльский вечер. Девушка обняла себя руками и стала раскачиваться вперёд-назад. Она всегда так делала, когда нервничала.
Лилия каждые каникулы навещала мать, приезжала в деревню сразу после сессии, чтобы поддержать и помочь по хозяйству. А в ответ слышала лишь стандартные причитания от всех, кто разделял с её мамой жильё.
Бабушка сетовала, что внучка, которой «уже двадцать два года», в девках останется. Тётя говорила, что в её возрасте она «была гораздо серьёзнее и учила детей уму-разуму в сельской школе на постоянной работе, а не на каком-то там временном бесстыдстве» (слово «фриланс» тёте никак не давалось). А мама совестила дочку за то, что она недостаточно скорбит по отцу. И всё это перетекало из одного лета в другое, проедало девушке мозги и разоряло нервы.
Начинало смеркаться, но заходить в дом Лилии совсем не хотелось. Она даже отсюда слышала, что там ей всё ещё перемывают косточки. Лилия решила прогуляться к озеру и покидать камешки в его ребристые воды. Это всегда успокаивало её. Она поспешила к сараю в надежде найти там какую-нибудь старую кофту: кто знает, когда она вернётся домой.
Слетевшая с петель дверь поддалась с трудом. Внутри было очень пыльно, все углы и дыры в крыше густо обросли паутиной. Никакой одежды тут не было, зато здесь хранились многие памятные вещи из её детства: трёхколёсный велосипед с прогрызанной временем сидушкой, кроватка, коляска и, конечно же, игрушки. Здесь же стоял тяжёлый котёл, в котором она варила траву и листики, чтобы накормить кукол, и сломанная метла. Лилия вспомнила, как летала на ней по двору, и как, поймав неодобрительный взгляд проходящих бабок, сразу делала вид, что подметает каменную дорожку перед домом.
Деревня, кажется, уже спала. По дороге к озеру девушка не встретила ни души. Только скотина временами кричала из своих загонов, да галдели вечно чем-то недовольные псы.
Озеро, брошенный камень, круги на воде. Из этой умиротворяющей медитации Лилию вывел неприятный скрежет. Он исходил со стороны скал, и девушка невольно повернула туда голову. Она увидела птицу, перебирающую когтистыми лапами по увесистым камням. Выросшая в деревне Лилия знала много птиц, но такой она никогда не видела. Птица подпустила девушку почти вплотную, и они обе уставились друг на друга.
Крылья птицы больше походили на крылья дракона, вместо холки была конская грива, а оперение отсвечивало голубым. Хвост завершала острая словно жало стрела.
— Я Птица Счастья, — почти пропела пернатая. — Я прямо сейчас сделаю тебя самой счастливой!
Лилия, опешив на добрые десять минут, всё же недоверчиво и немного ехидно спросила: «Это как же?»
— Ты девочка, тебе не хватает женственности. Это платье сделает из тебя настоящую принцессу. И на Лилии тут же появилось тошнотворно розовое платьице, какое надевали на неё в детстве. Наверно, из-за таких нарядов она и ударилась в рок-культуру и очень любила тёмные майки и рваные джинсы.
— Перестань немедленно! — закричала Лилия. — Ты делаешь только хуже!
— Причёска и каблуки тоже тебе пойдут, — не угомонилась птица. И девушка ощутила, как её прямые волосы собрались в ужасный пучок с двумя завитыми локонами, пущенными по вискам.
— Хватит, я последний раз тебя по-хорошему прошу, — прошипела Лилия. — Почему все мне навязывают своё мнение? Ты вот спросила, что для меня счастье?
— Я лучше знаю, я же Птица Счастья, — невозмутимо пропела птица. — Прими мой дар с благодарностью и наслаждайся жизнью. Сейчас организую тебе пару, хорошего мальчика, с деньгами, квартирой, машиной и что вы ещё там, девочки, любите.
— Убирайся! — задыхаясь от гнева, заорала Лилия и кинула в птицу первый подвернувшийся под руку камень. Птица увернулась и снова начала колдовать девушке счастье.
По щекам Лилии поползли красные пятна, ноздри раздувались всё чаще, а дышать становилось всё труднее. Она зашвырнула в птицу сразу горсть камней.
— Я убью тебя, если не перестанешь! Но пернатая и не думала прекращать. Тогда Лилия схватила её за длинную шею и до хруста сжала позвонки. Птица напряглась, стала часто взмахивать странными крыльями и отбиваться когтями. Но девушка не разжимала руку.
— Хорошо, я сдаюсь, — просипела птица. — Живи своей жизнью. Так, как тебе хочется. Больше никто не посмеет указывать тебе, что делать.
Девушка ослабила хватку и отпустила изрядно потрёпанную птицу.
— То-то же, улетай отсюда, я сама найду своё счастье. И звать меня теперь будут Лилит, я никогда не любила своё слишком обычное имя.
-
Довольно жизненно. Хоть и существо нереальное есть. Но я думаю, что это просто собирательный образ
1 -
благодарю за отзыв. Безусловно, Птица — собирательный образ неких проблем, советов, навязанных девушке моментов, который я взяла для того, чтобы у неё была возможность победить и стать выше всего этого
-
Понятно. Мне рассказ понравился всем. Кроме сцены битвы, смазаной она показалась
-
я тут согласна. Мне самой битва не нравится, её, по сути, и нет. Но переделывать я поленилась, каюсь.