В первый и последний раз

Как же всё вокруг быстро меняется: только-только я рос в окружении множества братьев и сестёр — я даже не знаю точно, сколько их у меня. Я был маленьким липким комочком, прятавшимся в плотном панцире, пока в нём мне не стало тесно. Захотелось дышать, проникнуть наружу и увидеть этот прекрасный мир, насладиться его красками и волшебными, такими разными ароматами. И я начал старательно проклёвываться, выбираться из своего убежища, прорываться на миллиметр каждый час. Я изнывал от предвкушения, томился в ожидании своей новой прекрасной жизни — и вот, наконец, всё моё молодое упругое тело показалось чудесному свету целиком! Радость переполняла каждую мою жилку, душа трепетала вместе с тёплыми душистыми порывами ветра и мягко колебалась от его нежных прикосновений.

Вот теперь я жил по-настоящему, каждой клеточкой ощущал терпкий воздух парка и ловил пьянящие, согревающие солнечные лучи. Я проживал каждый день с гордостью, что я смог выбраться из темноты без единого изъяна, стройным, гладким и красивым, одним из первых. Я радовался как ребёнок и мечтал о своём звёздном пути, который абсолютно точно должен быть предначертан мне судьбой. Я верил в это! Верил и ждал своего часа.

Но время шло, пружинило всеми своими точными механизмами, отсчитывая минуты, часы, дни и месяцы. А мой звёздный час так и не наступал. Пронёсся июль, за ним пролетел и жаркий август: мы всей семьёй томились и изнывали от духоты, переглядывались и лениво помахивали друг другу, и продолжали ждать — каждый чего-то своего. И дождались волшебства, которое принесло нам столько свежести и сил! Большие прохладные капли застучали по мне, причудливой перкуссией напевая какой-то отрывистый мотив: впервые я был музыкальным инструментом в руках талантливого исполнителя — может быть, это и есть мой звёздный час?

***

Проснувшись однажды утром, широко позёвывая, я заметил на себе крошечные веснушки: они игриво покрывали моё всё ещё упругое тельце и причудливо шевелились. Было так щекотно! А потом к ним в гости стали наведываться другие букашки, потемнее первых: кажется, эти пастухи устроили на мне целое пастбище. Так во мне — вернее, на мне — зародилась жизнь. Пусть щекочут, мне так даже веселее.

«Ого! Что это?» — искренне удивлялся я, не отрывая глаз от порхающего чуда. Оно летело прямо ко мне, оно выбрало именно меня, целеустремлённо и осознанно сопротивляясь усиливающимся дуновениям ветра! И вот я ощутил на себе его тоненькие ножки: оно тоже щекоталось и поджимало крылья и усики, чтобы удержаться. Я разглядывал разноцветные крылья и тихонечко смеялся, а потом, набравшись смелости, спросил:

— Кто ты?

— Я бабочка, — ответило, смутившись, прекрасное творение.

— Я рад познакомиться с тобой, бабочка, — прошелестел ей я. Она, кажется, немного покраснела.

— Можно я пережду на тебе непогоду? Сейчас будет дождь, мне нужно где-то укрыться, можно? — спросила она с надеждой.

— Конечно, сиди, сколько пожелаешь! Мне приятна твоя компания.

И мы ещё долго беспечно болтали, пока наша идиллия не была нарушена бесстыжим монстром…

— Клюв! — издевательски пропело чудовище — и унесло мою бездыханную собеседницу куда-то ввысь. Я тосковал по ней и каждый раз заново переживал всю тленность бытия, снова и снова слыша это бесчувственное «клюв!»

Тогда мне казалось, что страшнее ничего быть не может. Но я ошибался…

***

В ненастный день в мою жизнь ворвалась осень, завораживающая, но бездушная. Она покрывала всё вокруг яркими красками, а потом собирала моих собратьев невидимой косой, отдавая на растерзание ветру. Они кружились и падали, испуганно отправляясь в свой первый и последний, такой короткий полёт.

Сначала земли коснулись большелапые дети каштана, следом отправились опахала рябин, а потом и мои братья начали покидать отчий дом. Мои шевелящиеся веснушки давно убежали, но вместо них появились другие, мёртвые: они пронизывали моё уже немного дряблое, угасающее тело, прожигали его насквозь. Мне было страшно, я не был готов к таким переменам! Не был готов сорваться с насиженного места и расстаться с жизнью. Но меня, словно крошечный, совершенно незначительный винтик, никто и не спрашивал… И тогда, больше не в силах цепляться за ветку, я тоже завертелся в последнем кружении, мысленно прощаясь с оставшимися братьями и сёстрами. И с этой дурманящей голову высотой.

Приземлившись на уже слегка подгнивающее родное племя, я стойко принял свою судьбу, смирился с участью и приготовился к забвению. Ещё несколько дней меня вбивало в землю дождём, перекатывало с места на место, штормило. В особенно серую непогоду я вспоминал своё детство, воскрешал в памяти зелёный блеск моего тела — как оно стало оранжевым? Ответа не было, как и желания продолжать жить так.

«Глупец, какого звёздного часа ты ждал? — спрашивал я себя. — Всё тщетно. Уйди достойно».

***

Я почти уже не дышал, когда снова будто оказался в невесомости: что-то резко тянуло меня, но на этот раз не вниз, а вверх.

— Мамочка, мама, посмотри, какой он красивый! — кричала маленькая девочка, раскачивая меня из стороны в сторону. — Давай и его возьмём в наш осенний букетик!

— Хорошо, родная, — улыбнулась девочка побольше. — Только этот будет последним, ладно?

— Да-да, я обещаю! — звонко ответила спасительница и радостно захлопала в ладоши, примостив меня к пушистой кучке других избранных.