Моими глазами

— Слышали новость? — загадочно спросила тётя Надя, когда мы с сестрой пришли на базар.

Вера тут же бросила корзину с овощами и прильнула послушать. Я постарался двигаться чуть более степенно.

— Госпожа Аль-Фази потеряла лучшего друга. Говорят, он оставил в квартире дневники, но полиция никого не пускает.

Тётя Надя быстро обернулась и тут же снова наклонилась к нашим ушам.

— Госпожа Аль-Фази боится, что это дело рук ее мужа.

Мы с сестрой переглянулись.

— Убийство или похищение? — спросил я.

— На почве ревности, — кивнула Вера.

— Помогите узнать правду, — прошептала тетя Надя и дала нам адреса.

Сперва мы закончили с покупкой овощей и забежали домой. С тех пор, как мы приехали в Багдад, отец всегда пропадал на работе. Однако сегодня мама готовила праздничный ужин, и мы обещали не затягивать с игрой.

Отпросившись до вечера, мы поспешили к госпоже Аль-Фази. Ее дом стоял на самой границе Зеленой зоны, но уже год как в Багдаде все было спокойно. За это время мы успели выучить язык и прослыть героями.

Вскоре мы сидели на дорогих коврах под запах благовоний и наблюдали, как хозяйка разливает чай.

— Когда вы в последний раз видели вашего друга, госпожа Аль-Фази?

— Видела? — переспросила она.

Только тогда я заметил, как необычно двигалась хозяйка. Каждый раз, касаясь чайника или пиалы, она замирала на секунду, словно пыталась убедиться, что вещь реальна. Здороваясь с нами, она смотрела куда-то вдаль. И теперь я понял, почему.

— Я никогда не видела его глазами, если ты об этом, — улыбнулась госпожа Аль-Фази.

— Вы слепая? — прямо спросила Вера, отчего мне захотелось ткнуть ее в бок. Можно же быть учтивее.

Госпожа Аль-Фази вздохнула и утвердительно улыбнулась. А потом рассказала, что потеряла зрение полгода назад. Редкая болезнь глаз неуклонно вела ее к слепоте вот уже несколько лет.

— Его зовут Хамза, — рассказала хозяйка о своем друге. — Мы встретились весной. Как-то раз он заглянул ко мне в магазин, мы разговорились и он стал заходить почаще. Иногда он дожидался, когда я закроюсь, и провожал меня домой.

Я откусил кусочек пахлавы. Вера налегала на изюм.

— Вы не подумайте, я люблю своего мужа! В наше время все меньше женщин носят паранджу, но мой муж очень ценит традиции. Я надеваю паранджу только из уважения к мужу.

Оказывается, накануне пропажи друга она сняла перед ним паранджу.

— Хамза долго и внимательно трогал мое лицо. Когда я спросила, что он делает, он ответил, что хочет хорошенько его запомнить. Я не понимаю. Он знал, что мы больше не встретимся? Тогда почему не сказал, что уходит?

— Может быть, боялся вас ранить? — предположил я.

— Или знал, что у вас ревнивый муж?

— Конечно, он знал про мужа, — рассмеялась госпожа Аль-Фази. — Они стали довольно близки, и я ни за что не назвала бы своего мужа ревнивым.

— Возможно, он скрывал свою ревность, — задумчиво отхлебнул я травяной чай. — Так было легче провернуть преступление.

Вскоре мы попрощались с госпожой Аль-Фази и отправились в квартиру Хамзы. Идти было далеко и мы одолжили у хозяйки велосипед.

Когда мы приехали по адресу, во дворе стоял полицейский автомобиль. Значит, господин Аль-Фази был здесь. Тетя Надя, как за ней водится, дала точную наводку.

— Ты постарайся его отвлечь, — прошептал я Вере, — а я прошмыгну в квартиру.

Я спрятался за углом коридора, теребя в руке набор отмычек и наблюдая, как Вера подходит к шефу полиции. Он стоял у двери и что-то задумчиво писал в телефоне.

— Господин Аль-Фази! — воскликнула Вера. — Какое счастье, что вы здесь!

— Вера? — удивился он. — Что ты здесь делаешь?

— Я потеряла своего жирафика, Йосю, — и Вера показала примерный размер жирафа. Отлично, сестра! Даже я поверил, что у тебя есть такая игрушка. — Вы не поможете его найти?

— Вера, я занят… — начал было господин Аль-Фази, но Вера тут же закатила истерику.

— Мой жира-афик пропа-ал!

— Ладно-ладно! После того, как вы с братом поймали тех браконьеров, я у вас в долгу. Кстати, где твой брат?

— Братик тоже ищет Йосю, — шмыгнула носом Вера, вытерла слезы и протянула господину Аль-Фази мокрую руку.

Вскоре они ушли, я отлип от стены и рванул к двери. Дверь была простой, я быстро справился с дешевым замком и вошел внутрь.

Я ожидал увидеть бездыханное тело, но в квартире царил порядок. На подоконнике пригрелся черный кот и росли цветы. Я огляделся. На столе лежал дневник Хамзы. Я открыл наугад.

“Рак берет свое. С каждым днем мне все труднее дышать. Надеюсь, операция пройдет успешно.”

“Надеюсь, Аделя простит меня. Я так хочу, чтобы она снова могла видеть. Говорят, влюбленные видят мир одинаково. Так пусть она смотрит на мир моими глазами.”

Я перелистнул страницу.

“Сегодня я видел ее в последний раз. Господи, дай мне сил не забыть ее лицо! Если ангелы существуют, у них должны быть ее черты.”

Меня отвлек глухой удар. Я отскочил от стола и обернулся. Кот… просто кот спрыгнул на пол.

— Где твой хозяин, котик? — спросил я, переводя дух. — И что значит “видеть мир моими глазами”?

За разговором с котом я не заметил, как скрипнула дверь.

— То и значит, Дима, — раздался голос шефа полиции.

Я замер. Попался с поличным! Взлом и проникновение!

— Я думал, вы хороший человек, господин Аль-Фази, — проговорил я, размышляя, как убежать. — Где моя сестра? Ее вы тоже убили, как Хамзу? Где она?!

Пока в моей груди клокотала ярость, господин Аль-Фази от души расхохотался. Он смеялся до слез, а я держался за край стола одной рукой, чтобы не броситься на него с кулаками. Как назло, под рукой не было подходящей вазы или тяжелой пепельницы.

Наконец, господин Аль-Фази перестал смеяться. Он вытер слезы на толстом лице и тяжело опустился на потертый диван. Вдруг из-за двери послышался голос.

— Я здесь, — пискнула Вера. — Прости, я раскололась.

— Дима, ты удивительный ребенок, — покачал головой господин Аль-Фази. — Видит Аллах, будь ты постарше, я бы нанял тебя следователем в отдел. Как, говоришь, зовут твоего жирафа, — он обернулся к Вере, она все еще жалась в дверях. — Йося? И вы думали, я куплюсь на такую уловку?

— Где Хамза?

Он снова обернулся ко мне. Огромный, сытый, довольный, что раскусил ложь маленькой девочки. Я почувствовал, как мое уважение к нему сменяет брезгливость.

— Не волнуйся, он в клинике. Скорее всего, пока еще жив.

— Вы хотели его убить? Почему вы дежурите у дверей? Расскажите мне правду!

— Он болеет, Дима, понимаешь? У него рак. Врачи говорят, осталось недолго, от недели до месяца.

— При чем тут глаза? — спросил я уже спокойнее.

— Когда Хамза понял, что болезнь не победить, он решил пожертвовать здоровые органы. Это нормальная практика в западных странах, — уточнил господин Аль-Фази. — У нас, возможно, тоже приживется.

— Разве можно пересадить глаза?

Наконец, я начал догадываться. Я отпустил край стола и, все еще держа в руке дневник, присел на деревянный стул.

— Хамза узнал, что в королевскую клинику по обмену опытом приехал американский хирург-новатор. Среди его открытий была пересадка глаз.

Вера, кажется, успокоилась, а я задумчиво кивнул.

— На тот момент мы уже были знакомы. Хамза поделился со мной своей идеей, и, конечно, я согласился.

— Почему вы не сказали об этом жене?

Он снова рассмеялся:

— Да если бы Аделя узнала, она тут же ворвалась бы в клинику, чтобы остановить операцию. И заставила бы Хамзу в сотый раз пройти бесполезное лечение.

Он вздохнул, опустил глаза.

— Я обещал Хамзе присмотреть за его котом. Как только глаза будут готовы, мы поедем с Аделей в больницу.

Он бросил на меня быстрый взгляд.

— Она не должна ничего знать! Я сам расскажу ей, когда все закончится. И положи на место дневник, он ждет Аделю, а не тебя.

Я смутился, убрал дневник и крепко задумался. Выходит, преступление все-таки произошло? Выходит, мы с Верой теперь сообщники?

— Они успеют попрощаться? — спросил я господина Аль-Фази.

Он пожал плечами. Никто не знал, сколько осталось новому другу его жены.

Подписывайтесь на нас в соцсетях:
  • 77

Комментарии

Для того, чтобы оставлять комментарии, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться в системе.
  • Комментарии отсутствуют