МУТАНТ

Часть 1 

Городской смог остался позади, и я, наконец, увидел небо. Пригородные свалки сменились полями и берёзовыми рощами, напомнившими о бабьем лете. Прильнув к окну, я напевал под нос прилипчивый мотивчик. Автобус катился бойко, обгоняя иные легковушки придавленные кулями с картошкой. Потом дорога пошла под гору. Ландшафт измельчал, запахло болотом, а солнце едва пробивалось яичным желтком сквозь низкую облачность. В придорожных деревнях народ уныло ковырял землю вилами. Когда подъехали к КПП в воздухе появились белые мухи. Если я правильно понял из телефонного разговора, здесь меня обещали встретить. Но единственной, кто взглянул на меня, была старушка, торговавшая пирожками. Действуя самостоятельно, получил в низеньком окошке пропуск и предъявил его девушке в черной шинели и ушанке, впустившей меня на охраняемую территорию. Наверное, я должен был испытать волнение, или прилив гордости от сопричастности к чему то важному и таинственному. Но вместо этого лишь выругался, так как автобус мой исчезал за поворотом.

— До города далеко? — Спросил я девушку в шинели.

— Пять километров.

С ее внешностью она вполне могла бы секретаршей в приличном офисе работать, а не стоять тут пугалом. У обочины стоял жёлтый «Жигуленок». Грузный водитель, за показным равнодушие, пытался скрыть надежду заработать. Услышав адрес, он поднял удивлённые глаза:

— К Банниковым?

Чем-то забытым повеяло, когда он начал туда-сюда дергать переключателем скоростей.

— Как в Красноярске погода? — Угадал он, что я из краевого центра.

— Солнечно.

— Везде солнце, а у нас мразь. Бермудский треугольник. Люди мрут, как мухи.

— Наверное, не только из-за погоды, — намекнул я на вредное производство.

В город, который вдруг открылся под нами белыми кварталами, мы въезжать не стали, а объехали его по золотой аллее с деревянными коттеджами. «ул. Банникова» — прочел я табличку.

— А кто он, этот Банников?

— У-у-у! — Разочарованно промычал он.- А я-то думал...

До конца пути я больше не услышал от него ни слова.

После конечной остановки автобуса дорога сузилась и пошла на подъем в лес. Не встретив ни машины, ни пешехода, мы проехали не менее двух километров пока не упёрлись в железные ворота. В этом месте лес с запада расступался, открывая панораму поросших тайгой хребтов и распадков.

Водитель уехал, и я остался совершенно один. В наступившей тишине услышал журчание ручья, по хрустальной поверхности которого скользили желтые и красные листья. Заходящее солнце выглянуло напоследок в узкий просвет на западе, расцветив всё это великолепие. Паутиновые сети засияли мельчайшей водяной пылью, раскидистые рябины в саду запылали гроздьями. Любоваться можно было долго, но я приехал сюда с иной целью. Замок на воротах, как и сами ворота, был покрыт застарелой ржавчиной, а асфальт на дороге пророс ветками и мхом. За забором признаки жизни подавали лишь две козы, энергично перемалывающие челюстями траву.

Отправившись в обход, я набрел на калитку, которой пользовались явно чаще, чем воротами. Но едва притронулся к ней, раздался свирепый лай. От неожиданности я вздрогнул, но тут же рассердился на себя за такое малодушие. Очевидно, собака была на цепи, иначе давно была бы уже тут. Вскоре показался сутулый старик с лопатой. Его шаровары были заправлены в шерстяные носки и калоши.

— Здравствуйте,- улыбаясь, прокричал я, чтобы быть услышанным через лай. — Я к Петру Семёновичу.

— Что хотел? — взглянул он на меня через заросшие брови, как и подобает бдительному сторожу.

— Скажите ему, что это Олег Кушлис, из Красноярска. Он знает.

— Знаю. А где машина? Как доехали?

— Нормально, — хмыкнул я. Видимо ответ мой его не удовлетворил. Загнав волкодава в конуру, он, словно оправдываясь, сказал:

— Сторожа уволили, старый стал. Раньше здесь было много кого. Сейчас не стало. Это я посылал за вами машину, чтобы не вводить в расходы.

— 200 рублей. Мелочи по Красноярским меркам.

— Вот мошенник! На служебной машине колымит! 

— На служебной?

— Ну да, белая «Волга», номер 025. Она?

— Я приехал на копейке.

— На чем?

— «Жигули» первой модели.

— Вы меня удивляете, молодой человек. Я беспокою старых друзей, чтобы обеспечить Вас достойным транспортом, а вы... Трудно было посмотреть по сторонам? Я же сказал, что встретим...

Я не сразу понял, чего он так расстроился.

— ... Да еще платите 200 рублей за копейку. Гусарство! — И уже тише, пробормотал, — такое расточительство не внушает доверия.

Собака в конуре зловеще зарычала, поддерживая хозяина. Я тоже рассердился:

— Возможно, я в чем то и не прав, простите великодушно, но это мои расходы и я не претендую на компенсацию.

— Двести рублей за копейку, — ворчал, затихая, старик, ведя меня к дому.- Двести рублей за копейку! Вот времена!

В это время у калитки просигналила «Волга» № 025.

— А вот и Вася! — Развёл руки старик.

Оправдываясь, Вася сказал, что хоть бей его, хоть режь, но в автобусе меня не было. Конечно, не было, подумал я, если он встречал меня по ту сторону КПП, пока я оформлял пропуск. Но объясняться не стал, заметив, что Вася, розовощекий усатый молодец, разговаривает со стариком, как с ребёнком.

Вконец запутанный старик, пошатываясь развернулся и вопросительно посмотрел на меня.

— Петр Семёнович, простите, но я хочу в туалет. Можно я потом вам всё объясню?

Старик указал мне путь, который проходил совсем рядом конурой. Натянув цепь, волкодав поприветствовал меня, как кровного врага.

Меня провели в дом. В комнатах оказалось очень мило. Их украшали букеты последних цветов: астр и хризантем. Букетов было много: они стояли в вазах на столах и просто на полу в ведерках с водой. Окна были плотно закрыты и завешаны тюлем. Выразительно тикали большие настенные часы. Свет ещё не включали. Комоды, шифоньер, этажерка, венские стулья, круглый стол. Для полного погружения недоставало чая с подстаканниками. За столом сидела дама с пергаментным лицом и ела медовые ранетки. Перед ней были две хрустальных вазочки, с яблочками и с огрызками.

— Это моя сестра, — представил даму Петр Семенович, — Ольга Ивановна Банникова. А это Олег Кушлис, который будет заниматься с Владиком. Олег только что приехал из Красноярска на такси, — пояснил старик и обратился в мою сторону: — Я правильно вас понял?

— Да нет же, на такси я доехал только от КПП.

— Это, наверное, ужасно дорого, — услышал я театральный голос Ольги Ивановны.

Вся эта затея всё меньше мне нравилась, но не в моем положении было артачиться. Когда подружка моя предложила мне временную работу, я, признаться, ожидал лучшего. Этим летом мы с ней закончили учебу в Университете. Она с дипломом, а я с приказом об отчислении с четвертого курса. Мы собирались пожениться. Но не раньше, чем появится стабильный заработок. С дипломом оказалось легче найти работу: она устроилась в кадровое агентство. Мои искания затянулись. Злоупотребляя служебным положением, Лена выуживала для меня из базы данных интересные на её взгляд вакансии. Не все меня устраивали. Но чаще не устраивал я. На днях она пригласила меня в «Три толстяка» и за кружкой пива рассказала, что её начальница ищет для своих знакомых из Зеленогорска домашнего учителя и гувернера в одном лице. Зарплата — восемь тысяч в месяц и ознакомительная поездка с учеником в столицу. Учитель должен быть старшекурсником — естественником Гос. универа и, во-вторых, выходцем из Зеленогорска.

— А я-то тут при чем?

— Ты же из Зеленогорска!

— Из Дивногорска я. Хотя, для вас, Красноярцев, возможно, разницы и нет. К тому же, я уже не студент.

— Ерунда. Ты ведь студенческий ещё не сдал?

— Конечно, нет. Как я на троллейбусе буду ездить.

— Ну вот, за студента сойдешь. А за зеленого горца тем более.

Ленка заполнила как надо все анкеты, поэтому моя кандидатура прошла.

— Ну ты даешь! — восхитился я

— Просто мне пора замуж, — сказала она таким тоном, будто ей безразлично за кого.

— Так вот почему ты хочешь сбагрить меня в Москву!

Вот так я оказался в этом доме, чтобы вскоре улететь со своим учеником в столицу.

— Значит, вы приехали на поезде, — не унимался старик.

— Да нет же, на 12-часовом автобусе, — ответил я, с трудом сдерживая раздражение.

— Но водитель говорит, что вас не было в автобусе. Так? — пригвоздил меня своей железной логикой упрямый старикан. Раньше у нас был маленький аэропорт из которого летал рейсовый Як-40. Но его год как отменили из-за нерентабельности. Может снова запустили? Оленька, ты не в курсе?

Объясняться у меня уже не было сил.

Ольга Ивановна положила в вазочку очередной огрызок и задумчиво произнесла мою фамилию.

— Кушлис, Кушлис. Редкая фамилия. А ведь это ваш отец работал начальником цеха регенерации. Ваня забрал его из Верх-Нейвинска, он там мастером работал. Помнится, на каком-то юбилее мы даже разговаривали с вашим отцом. Вот только пить он совсем не умел. Такой забавный становился после второй рюмки. Ха-ха-ха, как сейчас помню, — умильно улыбнулась она.

— Нет, это не мой отец. Может быть дядя. Он жил где-то там, на Урале. А отец всю жизнь служил в Армии и умер в ГДР за год до выслуги.

— Вы опять что-то путаете, молодой человек. Верно, Петр?

— А? Что? — Очнулся от дремоты её брат.

— Кушлиса ведь не могли выпустить в Германию? У него ведь была вторая форма допуска.

— Конечно, нет. Хотя, ты знаешь, дорогая, я ни чему сейчас не удивлюсь. Разбазарили все секреты.

— Продали Рассею, — буркнул я себе под нос, но меня никто не услышал.

В комнаты вошел ещё один восковой манекен: высохшая копия Ольги Ивановны.

— А это моя сестра, Эмилия. Познакомься, Эмми, это Сергей Кушлис. Только что прибыл из Красноярска. На такси, между прочим.

У меня закралась мысль, что надо мной издеваются.

— Я так и думала, что кого-то пригласили сегодня на ужин. Не зря Петя купил две булки. Но что гость будет из Красноярска, да ещё приедет на машине...

— Сейчас, говорят, такие отвратительные дороги. — вмешался старик и испытующе посмотрел на меня. На всё согласный, я кивнул головой:

— И это лишь одна из бед.

Ольга Ивановна едва заметно улыбнулась, а тётя Эмилия, отрывая нижние завядшие цветы у гладиолусов, проворчала, — А говорили, на автобусе приедет.

 

2.

К ужину мой ученик не вышел.

— Вам, наверное, уже насплетничали, что он у нас со странностями?

Я пожал плечами и спросил:

— Сам он как относится к этой затее?

— Каждый раз, сообщая ему о каком-нибудь нашем решении, боишься его реакции. Всегда непредсказуемой. Ему говоришь «Да», — он «Нет». Говоришь «Нет», — он «Да». Миля, ты видела его после завтрака?

— Мне кажется, пора сказать всю правду про Владика.

Ольга Ивановна жеманно вздохнула, а старик нахмурил нависающие на глаза брови.

— Понимаете, Сергей...

— Олег, — поправил я её.

— Извините, так вот, он родился, когда его матери, нашей сестре, было пятьдесят.

— Три сестры?

— Остались две. Роды были тяжелыми и через три месяца она умерла. Ребенок выжил, но какой ценой! Его отец, Иван Николаевич, умер, когда мальчику было шесть лет. Забота о его воспитании легла на наши плечи. К сожалению, скоро стали заметны некоторые странности, отклонения в его развитии. Нет-нет, ребенок совершенно безопасен для окружающих. Напротив, весьма раним и беззащитен. Врачи манифестировали аутизм, но подобные диагнозы так условны. Тем не менее, с седьмого класса мы перевели его на домашнее обучение. Вначале приглашали учителей. Но вы сами знаете, какие сейчас учителя, — посмотрел он на меня за поддержкой.

— Куда деваться.

— Деваться, действительно, было некуда, и я сам стал с ним заниматься.

— По какому предмету?

— По всем. А что вы так смотрите? 

— И иностранный?

— Языками с ним Миля занимается. Это не обсуждается.

Видели бы вы выражение торжества и гордости на лицах троицы! Принесли десерт: большое блюдо с разноцветными пастилками.

— Не бойтесь, консервантов здесь нет. Приготовлено из наших ранеток, малины и крыжовника. Вы должны попробовать все.

Сама Ольга Ивановна съела три. А Петр Семенович, рассасывая пастилку, снова заснул.