dadura Дадура 22.08.22 в 08:01

ПЛЯЖНЫЙ ЛАРРА

Неизвестно где он раздевается, где оставляет одежду; у него нет любимого места на пляже и, кажется, нет знакомых.

Временами ему нравится быть толерантным, и тогда из тени кленов он внимательно смотрит на людей. Его так занимает культура тела, что хочется взглянуть на различные образцы. Он снисходителен. Принимает неспособность или невозможность достичь совершенства, какого удалось добиться ему.

Но не эти наблюдения являются главной причиной его недолгого пребывания в тени.

Бывают на пляже моменты, когда большое количество людей — одновременно, без какой-либо видимой причины, устремляются к реке, бросаются в воду. Через некоторое время громкие возгласы, визг, смех, плескания, шлепанье постепенно затихают, и в той или иной группе купающегося люда выделяются своеобразные лидеры. Они или лучше других плавают, или глубже ныряют, или оказываются веселее, или просто громче остальных. Но и тех становится меньше и меньше. Происходит естественный отбор. И, наконец, все взоры сосредотачиваются на одном единственном.

Следит за лидером и он. Только в отличие от всех он знает, что произойдет дальше. Внешне он неподвижен, расслаблен, но в предчувствии сладостного напряжения мечется дробная волна из мышц, наполняются упругостью мускулы, как у хорошего дрессировщика оживают послушные звери в предчувствии ярко освещенной арены и зрителей.

Он улавливает желание ныряльщика или пловца, или весельчака править к берегу. И тогда делает первый шаг. И каждый мускул словно обретает зрение, — видит место предстоящего торжества.

Люди все еще что-то одобрительно кричат своему рекордсмену в воде, но медленно идет ОН, и словно тянется за ним неотвратимый занавес, который перекроет прежнее действие, и все увидят иного героя, и поймут, что он-то и является главным действующим лицом.

И вот он чувствует на себе один взгляд, словно живительный укол мышце, за ним второй, третий. И, наконец, многие взоры обращены к нему.

Если случается быть на пляже горланящей кампании гопников, вопреки эгалитарности пляжной моды демонстрирующими здоровенные семейные трусы, то он чуть приближается к ним, чуть сворачивает в их сторону. И этого достаточно. Гопники теряют дар речи, а самый длинный и тощий из них, до этого ежесекундно поддергивавший широченные черные трусы, забывает сделать это, и на мир с милой непосредственностью уставляются наивные и беспомощные ягодицы.

С пандемической стремительностью пляж отдается во власть истинной красоты.

Теперь он, словно уверенный в успехе и жаждущий наслаждения капризный актер, может позволить себе небрежно отвлечься. Например, наклониться к ромашке, росшей среди песка в травяной кочке, и так наклониться, чтобы мышцы под кожей дробно передавали эстафету от ног к спине, шее, руке и, наконец, пальцам, которые и срывают цветок. Может задуматься, видимо, размышляя об одиночестве и неповторимости красоты в мире и внушая этой паузой мысли не только о физическом, но и духовном богатстве своей натуры.

В полной тишине он встречается с тем, уже бывшим героем, у самой кромки воды. И не смотрит на горе-ныряльщика. Тот рядом с ним выглядит мокрой курицей, выкупанной за какие-то свои куриные провинности. И пока поверженный занимает далеко не лучшее место в зрительном зале, входит в реку.

Он почти не плавает. Один, два раза окунается и — все. Не потому что в воде не видно тела. Нет. Как скульптор последним движением придает законченность форме, так и он ощущает совершенство своего тела при выходе из воды. Теперь, вроде, ему даже не нужны зрители, так поглощает его, — его же собственное состояние. Он будто устает, утомляется, и уж больше не задерживается на людях, покидает их.

Так завершается это пляжное действие.

А на следующий день в тех или иных вариациях повторяется то же самое, — с известной завязкой, кульминацией и неизменной развязкой.

Но однажды происходит вроде бы незначительный случай, нарушивший константность развития действия.

Когда в очередной раз началось великолепное шествие к воде, вдруг раздался нелепый в такой ситуации вопль:

— Солнышко! Миленькое!

Возглас несется от кустов тальника, которые до сих пор служили лишь незначительной декорацией в спектакле.

Люди оглядываются, — кто там мешает созерцать красоту и совершенство?! А, оглянувшись, видят: детская фраза принадлежит двухметровому детине, такому незагорелому, словно он только что шлепнулся с северного полюса и, по всей видимости, слыхом не слыхал о здешних играх на свежем воздухе. Но это не все. Люди тут же вынуждены посмотреть в другой конец пляжа.

— Санечка! Ты ли!?

Девушка в оранжевом купальнике бежит навстречу верзиле. Все снова переводят взоры на странного мужика, а тот так раскинул руки, что не устремиться в его объятия просто невозможно. Ясность и завлекательность жеста, имя бледного великана «Санечка», вдруг ставшее известным на добрую сотню метров вокруг, удерживают внимание пляжного люда.

А тот, чье имя никому неизвестно, останавливается. В некотором замешательстве взглядывает на происходящее, с недоумением слушает незначительный и суетный диалог:

— Я-то ладно! А ты, почему такая незагорелая? — во весь голос возмущается детина.

— Я всегда плохо загораю! Кожа такая!

— Не дело! В воду! Потом на солнышко!

— И воды я боюсь!

— Безобразие!

Неожиданно верзила сажает девушку на руку, и легко несет к воде.

Такой поворот событий вызывает веселое любопытство. Даже селективные приверженцы классических канонов красоты на какое-то время путаются в своих вкусах, и вытягивают шеи, боясь пропустить дальнейшее с Санечкой и девушкой.

Удивительно, но зрители, в подавляющем большинстве, очень быстро перенесли свое внимание с одного объекта на другой и, по этой причине, не могли видеть, — как душа у отверженного ими будто покинула великолепную оболочку тела, взлетела, заглянула в их лица, на предмет их интереса, и вернулась оскорбленной увиденным.

«Как! — недоумевал обладатель этой души, — Как вы можете, люди! Неужели вы так наивны? На что вы уставились? Что вас привлекает? Неужели вы не видите, что у него нарушена гармония между дельтовидными мышцами и икроножными? А косые живота! Они же заленились. Он же не следит за ними! Неужели вы не способны увидеть это! Да знаете ли — каких трудов, какой заботы стоит достичь истинной гармонии? Когда он, от которого вы сейчас отвернулись, наравне с вами стоит у обыкновенной бочки с квасом и как вы, люди, держит в руке примитивный стаканчик, то в отличие от всех вас заставляет действовать в напряжении все мышцы — от малоберцовой до ленивой макушки. Только так обыкновенное может стать совершенством! А вы! Вы разинули рты на слепок природы. Неплохой экземпляр, что говорить. Но таким его сотворила природа. Таким задумала. А вот над ним, которого вы, по наивности, неспособности или ограниченности, быстро предпочли этому мажоритарному типу, природа не задумывалась. Сотворила обыкновенным. Тогда он бросил вызов! Терпением, настойчивостью, каждодневным трудом, страстным желанием, он, по сути, уравнял возможности этой самой природы и свои собственные! Так чего вы хотите? Что способны ценить? В чем для вас совершенство? В силе характера, в стремлении к цели, грамотности и знании предмета, истинной красоте, — или стихийном прокате того, что сделала природа? О, да! Вам, конечно же, ближе и понятнее балаган с сидящей на руке восторженной девицей! Эх, вы»...

Он гордо вскидывает голову и идет прочь. Кто-то провожает его долгим взглядом.

Но что для него значит один взгляд!

Подписывайтесь на нас в соцсетях:
  • 1
    1
    152

Комментарии

Для того, чтобы оставлять комментарии, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться в системе.