Когда закончится война... Часть 1
«Когда закончится война...». Боря проснулся с ощущением этой фразы. Несколько секунд он лежал, ничего не понимая, потом сознание резко дернулось, словно кинопленка, и он ощутил себя в мире.
Было уже совсем светло. За окнами нарастал шум проспекта.
«Который час?...». На прикроватной тумбочке часов не было. «Черт, куда я их вчера засунул?...».
Боря почесал затылок и задумчиво посмотрел на высокий потолок бывшей генеральской столовой. Катя, задетая движением, сонно зашевелилась рядом. Боря критически посмотрел в ее сторону, потом — на плакат с «Битлами», украшавший заднюю стенку шкафа, отделявшего кровать от остальной комнаты. «Может вы знаете?...».
«Битлы» молчали. Боря вздохнул. «Вставать или нет? А если рано?... А если нет?...». Он закрыл глаза, но сон не шел. «Тьфу! Надо посмотреть. А то, может, и в самом деле вставать пора».
Он сел и осторожно опустил ноги на пол. Часы обнаружились рядом с тумбочкой, на полу. Кстати, там же нашлись и трусы. Боря осторожно поднес часы к уху. Они тикали. «Ничего себе... Мы значит вчера... И об пол... А они идут...»
Было почти девять. За задернутыми шторами разливался ровный серый свет пасмурного осеннего дня. Боря еще раз вздохнул и снова посмотрел на Катю. Как хозяин он обязан был предложить девушке кофе...
На счастье, туалет и ванная были свободны и их посещение не заняло много времени. Суббота, обитатели родной коммуналки никуда не торопились. Вернувшись в комнату, Боря, стараясь двигаться бесшумно, взял чайник и отправился на кухню.
Войдя туда, он поморщился, увидев как сосед, Михалыч энергично гасит окурок в консервной банке. Боря не курил и оттого был особо чувствителен к запаху табака.
Увидев Борю, Михалыч хмыкнул:
— Здорово, сосед. Слыхал, что творится? Арабы на евреев полезли. Ух, и поддадут им! Солдаты-то из них никакие... Я-то знаю, в войну навидался.
Тут он сообразил, что говорит что-то не то, и осекся. Боря в который раз за утро вздохнул. Вчера опять пришел отказ в выезде. А теперь... Неизвестно, сколько продлится эта война. Хорошо бы как в прошлый раз — всего неделю. А если нет...
— Борь, ты это, извини... — Михалыч отводил глаза, чувствуя себя неловко. — Я ж вообще...
— Да ладно, — Боря отвернулся к раковине и наполнил чайник. Потом он поставил его греться.
— Доброе утро, соседи. — в кухню величественно вплыла Татьяна Александровна в роскошном халате, расшитом алыми маками.
— Слыхала, Татьяна? Война! — вместо приветствия откликнулся Михалыч.
Татьяна Александровна пошатнулась и оперлась рукой о край стола.
— Боже мой! Опять?! Неужели?! — еле слышно проговорила она.
— Снова, снова, — Михалыч был явно доволен произведенным эффектом. — Снова, понимаешь, арабы с евреями задрались.
— О, Господи, Семен, — Татьяна Александровна шумно выдохнула. — У вас совсем в голове пусто. Разве можно так пугать?... Война...
Она взглянула на Борю.
— Вот вы, Боря, ее не застали. А я все помню. Как нас бомбили... Ахнет, весь дом вздрогнет. А сирены? Господи, как мы радовались, когда блокаду прорвали! Больше не будет этого воя.
«Когда закончится война,
Не будет вновь сирены воя...»
Боря ошалело похлопал глазами. Эти строчки сказал кто-то другой, но точно не он.
Чайник вскипел. Боря чуть мотнул головой, освобождаясь от наваждения, и вернулся в комнату.
Шторы были раздвинуты. Катя в одной его рубашке стояла у окна. На мгновение он залюбовался ее стройными ногами... «А под рубашкой у нее ничего же нет!» — мысль обожгла его... Но вслух он сказал другое:
— С ума сошла! Тут же все видно! Окна напротив!
Катя с удовольствием потянулась и нехотя отошла.
— Я ж и забыла, что у вас все впритык. Эх, хорошо у нас в Купчино. Никого перед окнами. Хоть целый день голая ходи, никто не увидит.
Тем временем Боря достал пачку молотого кофе, соорудил пару бутербродов с сыром.
— Зато у нас потолки... Высота! А у вас — конура собачья... Войдешь — об потолок стукнуться боишься.
— Зато отдельная! — Катя принюхалась. — Это что? Кофе? Откуда?
— Оттуда. — Боря ответил тоном Семен Семеновича из «Брильянтовой руки».
— Не, серьезно, — Катя подошла поближе и взяла яркую блестящую пачку с незнакомыми значками. — Ты же вроде не моряк? И не дипломат?
— Да вот, прислали... — Боря не знал, что скажет Катя, узнав о его родственниках в Израиле. А теперь там война...
И чтобы переменить тему, он быстро спросил:
— Тебе с молоком?
— Зачем продукт портить? — Катя села и сделала глоток. — М-мм.. Давно не пила такой вкусноты.
Боря тоже сел. В другое время он бы непременно потрогал Катю за коленку под столом, но сейчас другие чувства владели им.
— Слышала? Там опять война.
— Где?
— В Израиле.
— Ах там... Да там по-моему все время воюют... Ой, да ты же... А что, правда ты туда хочешь?
— Правда.
Повисла пауза. Катя осторожно взяла бутерброд и чуть надкусила его.
— У меня дядя после войны в Берлине остался, — вдруг сказала она. Только не в нашем, а там. Ну, в их...
Опять повисла пауза. Неожиданно быстро Катя допила чашку.
— Отвернись, я оденусь.
Потом они вышли на улицу.
— Пока, патриот коммуналки. Не провожай я в магазин. Здесь у вас угловой гастроном, говорят хороший. Все собиралась съездить, а тут такой случай. А потом может и на Невский махну... Да не переживай ты. Закончиться война, поедешь туда.
«Когда закончится война... Когда закончится война...». И опять это сказал кто-то другой.
Катя быстро перешла на противоположную сторону проспекта и Боря вскоре потерял ее из виду.
-
Очень хорошо. Буду ждать продолжения.
– Ох побьют еврейцев арабцы!
– А я слышал, арабцы плохие вояки.
– Думаешь, евреи лучше? При первых выстрелах разбегутся.
– В Америке по Израилю не иначе как панихиду справляют.
© Виктор Суворов «Освободитель»