Пути Господни неисповедимы – 4

Антон медленно выплывал из чёрного омута абсолютного ничто. Постепенно возвращались ощущения — яркий свет резал глаза, во рту так пересохло, что ему казалось — сейчас его нёбо пойдёт трещинами, как земля в пустыне, при этом тошнило и было ужасно холодно, крупная дрожь била тело. С телом тоже было что-то не так — странное ощущение, будто с него сняли верхний слой, собственная кожа казалась чужеродной. А потом пришла боль — горячая и пульсирующая в паху и кончиках пальцев. Он не мог шевельнуться, все мышцы превратились в безвольные тряпочки, попытался поднять голову, но она оказалась тяжёлой, как земной шар. Антон застонал и тут в палитру его ощущений, пробив плотную вату, ворвался звук — голос.

Её голос — это последнее, что он помнил, когда его тело зажали в узкой клетке, укололи чем-то жгучим в бедро и он провалился в чёрный вакуум.

— Не бойся, Антоша, не сопротивляйся ты так, дурачок, всё будет хорошо, нам обоим так будет лучше, вот увидишь, — говорила она тогда.

А сейчас гладила по голове и что-то бормотала. Он не мог разобрать слов, какой-то непрерывный поток с сюсюкающей интонацией лился в уши, отзываясь болезненным импульсом в мозгу. К тому же от неё невыносимо воняло какими-то старческими, давно просроченными духами. Антон с трудом повернул голову и его вырвало чем-то не менее вонючим. Прямо ей на юбку.

— Ох, бедный ты мой, тошнит... ну, ничего, скоро полегчает. Всё хорошо, мой мальчик, всё в порядке.

Она счистила блевотину влажными салфетками с юбки, потом с его подбородка. Салфетки тоже немилосердно воняли какой-то парфюмерией и Антона снова стошнило. Прямо в руку, обтирающую его рот. 

Пару часов назад Антон вырубился в ветеринарной клинике роскошным котом породы мэй-кун, а очнулся бритым наголо кастратом без когтей. Его хозяйка, Анна Ивановна, была бодрой и деятельной одинокой пенсионеркой, больше всего любившей две не очень совместимые вещи — чистоту и котиков. Антон пахуче метил все углы в квартире, драл когтями мебель, игнорируя специально для него купленную когтеточку, и обильно линял, оставляя повсюду волоски. Решение было найдено в кабинете ветеринара. Антону отрезали яйца, вырвали с корнем когти и побрили налысо, оставив на хвосте дурацкий помпон.

Он был ласковым и игривым, а стал апатичным и злобным, не позволял хозяйке прикасаться к себе. Поначалу бил лапой, она смеялась и подставляла ладонь:

— Ладушки-ладушки, Антоша жил у бабушки.

Лишённая когтей лапа перестала быть грозным оружием и тогда он страшно шипел, обнажая острые клыки и пару раз цапнул навязчивую руку. Один раз довольно серьёзно — Анна Ивановна неделю ходила с повязкой и пила антибиотики, после чего она перестала лезть к нему. 

— Обижаешься на меня, вредина? Ну, ничего страшного, привыкнешь потихоньку, всё будет хорошо. Зато в доме чисто.

Именно наведением чистоты в тот день и занималась Анна Ивановна. Она напевала, намывая ванную, пенная губка весело скользила по кафелю и тут вошёл Антон. Он прижался лбом к её ноге, заурчал.

— Ой, Антоша, простил маму, котичька мой любимый! Я же говорила, что всё будет хорошо! Ах ты ж мой мурчалкин сладкий, погоди, сейчас поглажу, — она отложила губку и начала стягивать резиновые перчатки.

Антон заурчал громче, потёрся, проскользнул между ног и боднул под коленку. Всеми двенадцатью килограммами своего веса. Резиновые шлёпанцы разъехались в мыльной луже, падая, она ударилась спиной о бортик ванны. Последним, что увидела Анна Ивановна, прежде чем нырнуть в чёрный омут абсолютного ничто, стал нелепый помпон на дрожащем хвосте, под которым медленно раскрывался кружок ануса.

В заключении эксперта было сказано, что травма позвоночника стала причиной паралича, но не смерти. Анна Ивановна умерла от удушья, её рот был забит каловыми массами, идентифицированными, как кошачьи. Кота не нашли, участковый сказал, что когда взломали дверь, он молнией выскочил наружу и бросился наутёк. Дело было классифицировано как несчастный случай.