"Кудеярова кладь" /детективно-приключенческая повесть/ (на конкурс)

 

 

 

 

Андрей очнулся от резкого толчка и не сразу осознал, что он в поезде. Произошедшее накануне, а именно, первый в жизни серьезный скандал с отцом, как в записи, предстал перед глазами.

Андрей Худиков, сын известного кардиохирурга, светила науки и депутата Госдумы Эдуарда Петровича, естественно Худикова, впервые в жизни восстал против мнения родителя и в результате этого восстания ехал теперь в поезде с названием «Мордовия» на борту в неизвестном направлении (хотя нет, в направлении этой самой Мордовии), но  незнамо куда. А начиналось все так.

Эдуард Петрович вернулся домой непривычно рано и с порога объявил о прекрасном настроении. Супруга – Ирина Андреевна  только умилившись такому душевному состоянию мужа, поспешила распорядиться о подаче ужина. За столом Эдуард Петрович, поигрывая бровями, поведал о причине своего  хорошего настроения. Известный бизнесмен и друг их семьи Иван Собков  дал добро на давнюю мечту Эдуарда Петровича – специальный  проект – хирургический кардиоцентр, оснащённый только-только разработанными новинками и не имеющий аналогов в мире. Если все сложится удачно, то этот проект вознесет Россию на новые высоты и надолго испортит настроение задаваке Америке.

Андрей гордился родителями. Эдуард Петрович заслуженно дошел до нынешних высот исключительно своим трудом. Еще в далекие восьмидесятые с золотой медалью окончил медицинское училище, отработал три года в сельском медпункте по распределению, согласно порядкам того времени. Потом поступил в мединститут, потом ординатура,  несколько  лет работы и тогда только доктор от Бога, отбоя не имеющий от пациентов, с помощью коллег и руководства, наперебой зашумевших о его таланте, наконец, был направлен в Москву со многими разработанными новшествами. Никаких связей, рук и лап Эдуард Петрович в Москве не имел и дорогу к известности и занимаемому ныне положению проложили ему исключительно его талант и трудолюбие. Поэтому Андрей очень болезненно реагировал, когда в народе огульно увязывали всех депутатов, политиков, бизнесменов и прочих  в мафиозно-криминальную  структуру. Другой повод гордиться отцом Андрей видел в серьезном отношении к браку. Мама училась вместе с отцом в медучилище. Эдуард сразу обратил внимание на миловидную, тихую, но упорную в учебе Ирочку. Поженились они сразу после окончания учебы. Ира поехала вместе с Эдиком в село, работала с ним в медпункте, совмещая ставку медсестры и санитарки, а когда Эдик поступил в институт, принесла свою мечту стать врачом на алтарь карьеры мужа. И получила за эту жертву сторицей. Эдуард Петрович, будучи желанным гостем на всех мыслимых и не очень, светских мероприятиях, и в силу внешней привлекательности, был подвергнут различным искушениям, но дальше флирта не ходил. И эта верность была не показной. Это Андрей знал, как то, что Земля круглая, а Париж – столица Франции.

Именно эти чувства, а именно  гордость и уважение к родителям и отвлекли Андрея от речи отца, и только обращение Эдуарда Петровича к сыну за столом, вернули его к действительности.

- Прости, что ты хотел спросить? – очнулся Андрей.

- Не спросить, а попросить. – Сияя, поправил Эдуард Петрович. – Я говорю о Берточке. А ты уже  в мыслях унесся к сияющим высотам?

- Да никуда я не унесся. – Пожал плечом Андрей. – А Берти  тут при чем?

-Андрюшенька,  - пропел Эдуард Петрович, ловко поддевая вилкой «бутерброд» из лепестков съедобной розы и тельца моллюска «Сен-Жак». – Я полчаса расписывал свою просьбу, вернее, надежду, а ты Бог весть, о чем мечтаешь.

- Так при чем тут Берта? – уже с оттенком недовольства повторил Андрей. Причина его недовольства была в следующем. Дочь папиного друга Ивана, стала обладательницей красивого, но не очень уместного для неё  имени Бертальда по прихоти своего папеньки. Прочитав в детстве книгу «Ундина», Иван пленился одной из героинь – красавицей Бертальдой, и нарёк её именем дочурку, совершенно не учитывая, что рязанского фасона нос, рыжеватые волосы и довольно крепкая комплекция уж никак не перекликаются с образом утонченной красавицы брюнетки  из легендарного произведения. Но папу это мало печалило. Дочку он свою любил, а уж когда шкала его благосостояния резко поднялась вверх, круглый нос его любимой дочки был отточен мастерами пластической хирургии, рыжеватые волосы окрасились в черный цвет, фитнесс-тренеры поправили фигуру, и из среднестатистической девицы, Берта превратилась в довольно видную и эффектную деву знойно-итальянской наружности. И случилось так, что Бертальда Ивановна Собкова воспылала жарким чувством к Андрею Худикову, о чем и заявила папе, как поверенному всех её девичьих тайн. А тот уж открылся Эдуарду Петровичу и оба заискрились наивной мечтой – поженить детей и сблизиться еще больше.

Только вот Андрея это совсем не радовало, потому, как Бертальда Ивановна уродилась на редкость ограниченной особой и смысл её жизни составляли ночные клубы, светские тусовки и различного рода презентации, куда девушка могла выгулять очередной бриллиант или обновку. И если мама выпискивала иногда разумные пожелания, чтобы дочка выбрала, наконец, ВУЗ, прочла что-нибудь хотя бы в  Интернете, то тут же на защиту рвался папа, уверяя, что нечего туманить гладкое чело дочери излишними мыслями. Все, что ей нужно, он даст.

Сначала Андрей только отшучивался от матримониальных  намеков, потом насторожился, но какое-то время никаких речей на эту тему не велось, и он успокоился. И вот просьба отца его озадачила.

- Мы с Иваном решили отправить вас с Берточкой в Майами. Отдохнете вдвоем, получше узнаете друг друга, а потом и за свадебку.  – По-купечески потирая руки, объявил Эдуард Петрович.

- О, как чудесно! – подхватила Ирина Андреевна.

- Подожди, папа, - Андрей отложил вилку и нож. – Что значит, решили? Это ты так прикалываешься что ли?

- Андрюшенька, я не в том статусе, чтобы прикалываться, – мягко возразил Эдуард Петрович. – В крайнем случае, я шалю. Хотя, ты знаешь, что мне чужд пафос. Но здесь нет никаких шалостей. Ты не первый раз слышишь от меня, что мы с Иваном мечтаем видеть вас с Бертой супругами.

- Папа, - щёки Андрея начали розоветь,  - мечта – это прекрасно, но она мечтой и должна оставаться. А этот твой, прости, брачный проект, я расцениваю вязкой. Но учти, что я не породистый кобелек, чтобы решать мою судьбу без моего участия и согласия. Я, по-моему, неоднократно давал понять, как я отношусь к Берти. Я в нее не влюблен, я её не хочу, уж извини мама за натурализм, и я не буду на ней  жениться.

- Но, сыночек, - робко вступила Ирина Андреевна, пунцовая, как только что выкушанная ею роза после таких откровенных слов её сына, - мы не настаиваем, конечно же, но просто попробуй посмотреть на эту девушку по - другому…

- Это как? – усмехнулся Андрей.

- Н-ну, - развела руками мама, - побудь с ней на различных мероприятиях, …в путешествии…

- Мама! - вскричал Андрей. – Что с вами обоими?! Может моллюск ядовитый попался? Я что, живу в девятнадцатом веке?! Я последняя надежда нашего угасающего рода, что должен жениться на силиконовом, глупом и вульгарном существе?! Вы что, не хотите счастья единственному сыну?

-А-а…Андрюшенька, - мама захлопала ресницами, никогда доселе не видевшая своего сына в таком состоянии, - конечно же, твое счастье – смысл нашей жизни, но… Берточка – отличная пара тебе, а капиталы её отца…

- Ах, вот оно что! – возопил Андрей, вскакивая со стула. – И вы туда же! А я – то, дурак, всю жизнь считал, что мои родители выше меркантильности, гордился, что вы сами, без чьих-то капиталов, пришли к успеху. Ан, нет! Что ж ты, папа, не женился в свое время на богатенькой коренной москвичке и не торчал бы столько лет в ФАПе и в рядовой больничке города Захудранска?!

- А ты что, сыночка, - взвыл впервые в жизни Эдуард Петрович, - тоже хочешь по моим стопам из Захудранска в Лохудранск кочевать?! Да вот незадача, времена не те! Пока ты хоть на миллиметр сдвинешься, полвека пройдет! Сейчас без связей даже в ад не попадешь!

- А я как-то туда и не рвусь! – хохотнул Андрей. – Это ты меня  хочешь туда упечь. Ты хоть понимаешь, что ты мне прочишь?! Она тупая! И мне не нра-ви-тся! И потом, с чего ты, папа, решил, что мне очень хочется породниться с капиталами Собковых? Мы как-то тоже не бедные, сами по себе.

- Да?! – театрально всплеснул руками Эдуард Петрович. – А ты, милый, у нас может идейный?

- А хоть бы и так! – парировал сын.

- Ух, ты! – взревел Эдуард Петрович. – Как хорошо быть идейным, когда папа оплатил престижнейший ВУЗ, купил элитную квартиру, дорогущую машину, спонсирует твою рок-группу, оплачивает клубы, в которых вы даете концертики, а ты подумал о своей жизни без меня?! Что-то пока твоя карьера музыканта не принесла тебе гонораров Мадонны!

- А я и не претендую на её славу, – зловеще-спокойным тоном объяснил Андрей, – ты знаешь, что наша группа талантлива, а не очень известны мы, потому что работаем сами, без связей. Это первое. Второе, я не просил всех, так тактично перечисленных, тобой даров. Вы с мамой преподносили мне все это на Дни Рождения, за что я, естественно, вам очень благодарен. Но я не думал, что мои родители докатятся до уровня средневековых самодуров, мечтающих продать сына за деньги. Уж прости за литературный пафос!

- Так, Ира, мы уже средневековые самодуры, – поклонился жене Эдуард Петрович.

- А-а, то есть суть моей речи осталась за кадром, а выхватил ты  из неё только это.  – Горько усмехнулся Андрей. – А с чего ты решил, отец, что состояние Ивана будет нетленным?! И с чего ты решил, что Берта – последний шанс в мои преклонные двадцать три?! И с чего ты решил, что Иван тебе настоящий друг?! Только с того, что он пообещал тебе деньги на проект? Ценой личного счастья твоего сына? Папа, раскрой глаза! Дружат с твоим Майбахом, с твоим уровнем, с твоим талантом, с твоими деньгами, с твоей квартирой в Париже и домом в Сицилии, где, как ты шутишь, росла Медуза Горгона, причем некоторые дураки верят, но не с тобой! А был бы ты Эдиком из больницы № 27 в подмосковном городке, дружил бы ты с теми, кто сейчас вьётся вокруг тебя?!

- А я, значит, по-твоему, ничего и не стою? – скорбно поинтересовался Эдуард Петрович.

- Ты не понял меня! – крикнул Андрей. – Я не хочу жить по меркам нашего окружения. Я нормальный человек, я хочу любить свою жену за её глаза, за душу, а не за деньги её папы. Почему ты меня не понимаешь?

- Я понимаю, - махнул рукой Эдуард Петрович, - ты думаешь, я так очарован тем и теми, что вокруг меня, что пускаю пузырики счастья?! Просто я прошел многое, многое повидал и знаю, что к чему. И очень не хочу, чтобы ты остался в жизни ни с чем. Ты наш единственный сын и охотниц на  тебя очень много. Я знаю, какой ты и что любая ушлая девица обведет тебя вокруг пальца, пока ты за музами гоняешься. И очень не хочу, чтобы ты оказался очередным героем передачи Андрея Малахова, как обездоленный сын известного человека. А недалекость Берты – просто подарок! Она от тебя без ума, так что можешь вертеть ей как хочешь! Глупая жена лучше, чем умная.

- Приехали! – выдал Андрей.

- Мы же не заставляем тебя идти под венец завтра же. - Робко вступила Ирина Андреевна. – Просто поухаживай за Бертой, может быть, тебе удастся заинтересовать её чем-нибудь и она покажет себя с другой стороны…

- Да за Бертой не нужно ухаживать,  о ней только подумай и она уже вылезет из платья. А заинтересовать…ну, если только я тоже сделаю себе силиконовую грудь или еще чего поинтереснее для девушки её уровня, – прервал Андрей наивные предположения мамы.

- Андрей! – ужаснулась Ирина Андреевна. – Ты позволяешь себе такое… при мне?!

- Извини, мама, - повысил голос Андрей, - но если вы позволили себе  такое и даже надеялись, что я с этим соглашусь, то долг платежом красен! Значит, папа получит проект, ты вся растворишься в создании благотворной ауры для своего гениального мужа, а сын будет этаким агнцем Авраама?! Хорошо устроились, нечего сказать! Или это пришел час расплаты за все, что я имею благодаря вам? Тогда можете начать распродавать подаренное вами, но уж позвольте мне выбрать счастье по своему вкусу.

- Конечно, - ехидно согласился Эдуард Петрович, - приведешь какую-нибудь светлую и добрую из «понаехавших тут», нарожает она тебе команду и начнет из себя «благородную мадаму» строить. Этого ты хочешь?

- Пап, - тоже ядовитенько хихикнул Андрей, - а ты у нас теперь тоже «благородный мадам»?! Ты теперь к простому народу со всем нашим презрением?! Только вот незадача, вы с мамой тоже не царского помету. Из провинции-с!

- Я в Москву приехал не жизнь устраивать, а работать. И тогда меньше всего мы с мамой мечтали о богатстве, а была простая жажда работы. А все это, - Эдуард Петрович обвел руками комнату, убранную в стиле позднего Ренессанса, - пришло как следствие. Но не все такие как мы.

- Да, не все, - подхватил Андрей, - я люблю наш дом, нашу жизнь. Глупо было бы говорить, что мне все равно, но я не разменная монета. И даже если я не достигну пресловутых высот, я не сложу лапки. Вы, вобщем-то, воспитали неплохого сына. Я и в деревне смогу прожить.

- Давай! – Эдуард Петрович жестом римского императора простер руку по направлению к двери. – Иди, дядя Фёдор номер два, ищи свое Простоквашино!

- И пойду! – вскипел Андрей. – Уж хныкать не стану!

Ирина Андреевна, меняя на лице цвета от красного до белого, и, поняв, что ссора может приобрести серьезные последствия, попыталась воззвать к разуму своих мужчин, но это ей не удалось. Эдуард Петрович отбросил салфетку и вылетел из-за стола. А Андрей, пылая гневом, взлетел по лестнице в свою комнату.

Через несколько минут он выбежал обратно с небольшим рюкзаком в руках. Ирина Андреевна все еще сидела в столовой.

-  До свиданья, мама! Я уезжаю, телефон не беру, так что, пожалуйста, не ищите меня  при помощи телевидения или прессы. Не позорьте мое имя.

- А-Андрюшенька…, - воззвала Ирина Андреевна к сыну, но до слуха её донесся лишь звук захлопнувшейся двери.

- Эдик! – возопила Ирина Андреевна и побежала в кабинет мужа. Эдуард Петрович стоял у распахнутого окна, расстегнув ворот рубашки, и держался рукой за сердце.

- Плохо? – только и выдохнула жена.

- Куда уж хуже.

- Есть и хуже. Андрей ушел из дома.

- Ничего, поостынет, вернется.

- Не думаю. – Покачала головой Ирина Андреевна и расплакалась.

 

                                      ***

 

Андрей выбежал из дома, с наслаждением ощутив прохладный воздух на пылающих щеках. Наступала ночь. Провести её в клубе? У друзей или подруг? Нет. Андрей поморщился: до омерзения не хотелось отвечать на неминуемо бы возникшие расспросы. Да и надоело все как – то сразу. Вдохновения, как на грех, не было. В иное время Андрей с головой ушел бы в творчество, а сейчас…

Он  огляделся и осознал, что и город его стал чужим и равнодушным. Андрей почувствовал себя гастарбайтером, не сумевшим устроиться в Москве и с отчаянием, смотрящим на массу людей, спешащих в разные стороны и на машины, проносящиеся мимо.

Он сплюнул и решительно зашагал к метро.

 

                                            ***

 

Рядом с кассой Казанского вокзала хихикали две девчонки, наверное, ровесницы, пытались привлечь его внимание. Андрей улыбнулся, поинтересовался куда едут.

- Домой, в Мордовию. – Стрельнув глазками, поведала одна.

- А где это? – спросил Андрей.

- В Мордовии. – Прыснула другая и обе расхохотались. Потом все же девушки рассказали Андрею о своей родине и, наслушавшись от новых знакомых сведений об их республике, Андрей протянул деньги в кассу, выбрав наугад пункт назначения – Саранск, и скоро уже лежал на верхней полке, подложив кулаки под подбородок и смотря в темное окно. Буря в душе слегка улеглась. Представил родителей. Мама уже конечно обзванивает всех его друзей. Стало неприятно, что подарил им бессонную ночь. Решил, что на утро, оттуда, куда приедет, сразу отобьет телеграмму или еще что.

 

                                        ***

Разбудили Андрея голоса попутчиков. Подъезжали к Саранску. Быстро умывшись и бодро собрав постель, Андрей готовился к выходу и вскоре  уже стоял на перроне незнакомого города, пытаясь собраться с мыслями.  Так, первым делом дать знать родителям, что жив и здоров, а значит, нужно разыскать почту или интернет-кафе. День обещал быть солнечным, город показался красивым и приветливым и Андрей уверенно зашагал вперед…

Город его не разочаровал: светлый, уютный, яркий и вобщем-то чистый, Саранск понравился. Андрей читал вывески с названиями магазинов и учреждений и, наконец,  с помощью расспросов добрался до центра. Ему указали на телеграф и через некоторое время Андрей отбил телеграмму, в которой согласно телеграфному стилю сообщил, что с ним все хорошо, просил не искать и что будет периодически извещать родителей о себе.

  А между тем, нужно было определяться с местом прибытия куда-нибудь, ночлегом и дальнейшим существованием. После такого извержения страстей не хотелось возвернуться в отчий дом с повисшим носом, и читать в глазах отца насмешки. Да и перекусить не мешало бы. Андрей прошел еще несколько метров и увидел очень живописное кафе: столики, огороженные плетнем, украшенным бутафорскими подсолнухами и кринками, спрятались в пушистых настоящих елях. После того, как желудок перестал настойчиво подавать сигналы голода, настроение немного улучшилось. Андрей огляделся по сторонам,  увидел двух девушек за столиком у стены и решил без особых церемоний заняться сбором информации.

- Добрый день! Простите, что мешаю вашему разговору, но мне очень нужна ваша помощь.

Девушки, убедившись, что это не способ завязать знакомство, обратились в слух.

- Я никогда прежде не был в Мордовии, - начал Андрей, - и поэтому прошу вас посоветовать, куда мне направиться.

Андрей естественно не хотел посвящать случайных знакомых в свои жизненные неурядицы и поэтому на ходу ткал фантазийную ситуацию. А то есть, что он студент Института Культуры и заданием ему явилось нахождение села или деревеньки с яркими этнокультурными традициями. А поскольку время потихоньку подвигается к полудню, а там, несмотря на начало лета, и до вечера недалеко, нужно успеть добраться до места и определиться на постой.

- Даже не знаю, что вам посоветовать, - начала одна из девушек, озадаченно потирая пальцем переносицу, - так – то по Мордовии таких мест много. Сама я из Ромодановского района, но по соседству есть еще и Ичалковский. Вот там, знаю, есть краеведческие музеи, ведь в этом районе родился народный мордовский певец Илларион Максимович Яушев, работал основоположник эрзянской литературы Илья Петрович Кривошеев. Может, работники музеев что посоветуют.

-  Да, есть еще Педучилище, - вступила вторая, - сестра у меня в нем училась. Так преподаватели, может, чем помогут.

- А как мне в этот район попасть?

- Езжайте сейчас вот с этой остановки. – Указала рукой девушка. – На 6-м автобусе до Автовокзала,  купите билет до Кемли – это поселок такой, райцентр, а там спросите, как добраться до Педучилища. Правда, сейчас лето началось, но, думаю, кого-то из преподавателей, все же, сумеете найти. А больше, извините, сами ничего не знаем.

 

- Спасибо! – Андрей лучезарно улыбнулся и направился к остановке…

У кассы народу оказалось немного,  Андрей купил билет, узнал, с какой платформы отходит его автобус и присел в зале ожидания.

Посмотрел направо, посмотрел налево. Давно он не был в так называемом «народе». Андрей вообще – то не являлся завзятым тусовщиком и тоже, как и отец не жаловал пафос, но все же в силу уклада жизни и занимаемого положения родителей, привык к хорошо и дорого одетым людям с очень и очень налаженной жизнью, привык к иной речи, иной манере поведения и поэтому с интересом принялся наблюдать за простыми людьми.

На сиденье напротив плюхнулись две тетеньки с узлами  наперевес, довольные, что нашли свободные места. Одна вытащила влажные салфетки и энергично обтерла лицо, шею и, оттянув ворот кофточки, подула за пазуху. Вторая достала из пакета два чебурека и дамы принялись за перекус.

У кассы стояла стайка девчонок. Скорее всего, студентки, едут домой. Только как они на таких каблучищах тащат здоровенные дорожные сумки?! Три из них одеты обычно, одна нелепо и только две хорошо. Андрей представил, как бы сейчас изогнулись брови Берты и её подружек, увидь они такие потуги на гламур.

«Тьфу ты, опять Берта!» - сплюнул он мысленно. Из-за этой чумы и торчит он теперь на автовокзале незнакомого города и едет вообще незнамо куда. Уж такого поворота он никак не ожидал. Чтобы его родители, продвинутые и классные, как он их всегда описывал новым знакомым, так себя повели!

Андрей отвел глаза от девчонок, чтобы не смущать их и увидел толпу мужчин, как сразу понял, таксистов. Кто-то выкрикивал названия населенных пунктов, куда порывался довезти, кто-то ел пирожки, запивая «вокзальным» кофе (особая марка).

Андрею подумалось, узнай они сейчас все: и тетеньки напротив, и девчонки и таксисты, от каких проблем он бежит – впали бы в кому. Настроение почему-то сразу улучшилось, захотелось рассмеяться. Наверное, никогда род человеческий, или, вернее, отдельные его представители, не будут довольны жизнью.

Андрей адресовал улыбку девчонкам у кассы и вышел на улицу. Благо подходило время прибытия его автобуса.

По  привокзальной площади расхаживали голуби, на лавочках сидели люди. Все как обычно и как везде.

Объявили  посадку на Кемлю, и к платформе подъехал небольшой автобусик. Место Андрея оказалось в середине, у окна и он с интересом принялся за просмотр местности.

Мордовия, вернее, та её территория, что он успел увидеть, ему понравилась. Солнечный денёк, безбрежное голубое небо с белыми пампушками облаков, зеленые поля – все радовало глаз. А какое-то огромное белое здание, скорее всего завод, и вовсе смотрелось замком на горе.

Андрей, как в детстве, читал названия населенных пунктов. Вот и Ромодановский район остался позади. Автобусик резво подъезжал к красивому месту – с левой стороны в ивовых зарослях виднелся пруд, справа, за какими-то колхозно-совхозными объектами  (в этом Андрей особо не разбирался) виднелись крыши домов. На небольшом расстоянии от них стоял полуразрушенный храм из красного кирпича. «С/Х «Пушкино» - прочитал Андрей и вдруг подался вперед – автобус резко затормозил, дернулся раза два и затих.

- Вот те на! – осведомила впереди сидящая женщина и все поняли, что автобус сломался. Пассажиры, воспользовавшись вынужденной остановкой, стали выходить из салона. Водитель – пожилой мужчина в клетчатой рубахе, углубился в нутро автобуса и по его высказываниям, которые необходимо было  запикивать, пассажиры догадались, что встали надолго.

Андрей спросил у водителя, не нужна ли помощь.

- Не-е, - махнул рукой дядька, - скорей всего, пересаживать вас буду, а себе аварийку вызывать. Надолго сел, етит его…

Ну и дальше водитель в привычных для него выражениях занялся изложением проблемы. Андрей же с интересом всматривался в зеленую даль, на дорогу, гладкой лентой, лежащую впереди. Очень понравилась придорожная, благословляющая  часовенка с изображением Девы Марии и святого старца, стоящая немного поодаль. И сразу пришла мысль, а что если пойти прямо по этой дороге, куда глаза глядят?! Подумал, сделал. Андрей метнулся в салон автобуса, схватил рюкзак и направился по дороге.

 

                                                   ***

Шел он один, попутчиков не оказалось, так что расспрашивать было не у кого. Да так, наверное, и лучше. Дорога гладкая, места красивые и Андрей легкой походкой смело направился к селу.

Войдя в него, Андрей увидел добротные дома, большей частью каменные, выстроившиеся в два ряда за высоченными заборами. Быстро пронеслась мысль, что не очень простодушные здесь люди живут, раз такие заборища понаставили. Открытый человек не станет так хорониться. Сам же рассмеялся и своей мысли, и старинному глаголу, что только что употребил.

Андрей зашел на первую улицу. Безлюдно как-то. Скорее всего, жители на работе. Прошел мимо пяти домов и только во дворе седьмого увидел молодую женщину, развешивающую белье.

- Добрый день! – крикнул Андрей, подходя к изгороди, и тут же отпрянул – огромный, лохматый пес, как игрушка на пружинке, выпрыгнул из-за стены гаража.

- На место, Дик! – прикрикнула женщина и подошла к калитке.

- Подскажите, пожалуйста, - продолжил Андрей, включив самую обаятельную улыбку из своей коллекции, - кто меня может взять на квартиру?

- В нашем селе вряд ли кто. – Тоже улыбнулась женщина. – Все заняты, а кому жилплощадь не позволяет. А вы откуда?

Андрей уже привык к придуманной им версии, что он студент института культуры, и легко выдал информацию, приукрасив специальной терминологией.

- О-ой, тем более, - махнула рукой женщина, - здесь у нас самому старшему жителю 58, считай молодежь, да и не увлекается никто особо из наших никакой стариной. А вот в соседнюю деревню сходите, там больше пожилых  проживает. Может, что и получится.

- А куда идти? -  живо поинтересовался Андрей.

- Вот через проулочек пройдете, - женщина охотно указала рукой на дорожку между соседними домами, - свернете налево, на полевую дорогу выйдете и увидите мост небольшой, а за ним сразу Гуляевка будет.

- Спасибо! – кивнул Андрей и зашагал по указанному направлению.

Дорожка вилась между двумя рядами домов. Андрей первый раз оказался в деревне и поэтому с интересом разглядывал окрестности. Вдоль заборов буйно разрослись лопухи, перемежаемые одуванчиками. Андрей рассматривал резные наличники, застекленные веранды, крылечки с разбросанными или, наоборот, аккуратно расставленными  галошами и шлепанцами у ступенек внизу, баньки в глуби садов и чувствовал странное воодушевление. Он прошел проулочком и очутился на полевой дороге. Мягкая пыль её, неведомые ранее запахи полевых трав и цветов и буйное их разноцветье, неожиданно так понравилось Андрею, что он чуть ли не вприпрыжку поспешил вперед. Миновав  деревянный мостик через неширокую речушку с довольно чистой водой, Андрей взобрался на небольшой пригорок и оттуда увидел приветливо раскинувшуюся внизу деревеньку.

Дома стояли рядами, некоторые из них огорожены заборами или слегами, другие же просто стояли на траве. Домики были справные, деревянные большей частью, вокруг располагались хозяйственные постройки: сарайчики, колодцы, баньки, а где и гаражи. Вдали, на лугах за речкой разбрелось стадо коров. На входе в деревню стояло кирпичное здание, наподобие тех, какие Андрей видел в старых и очень любимых мамой советских фильмах. В таких обычно размещались  различные конторы да правления. А на самой границе с селом высился тот самый, полуразрушенный храм, который Андрей видел из окна автобуса.

- Ну что ж, - сказал сам себе Андрей, стоя на пригорке, - здравствуй, Простоквашино номер два!

Он легко сбежал по тропке вниз и решительно направился к каменному зданию. Войдя в деревню, Андрей тоже, как и в селе, никого не увидел.

«Старенькие, наверно, совсем здесь люди живут. Заботы деревенские все силы выматывают, – решил он. – И что я только здесь делать буду?!»

Он подошел к зданию и увидел, что не ошибся. Вывеска гласила, что это действительно контора животноводческой фермы и что распорядок дня такой:

                              - с 8.00 – до 17.00 – рабочий день

                              С 12.30 – до 13.00 – технический перерыв

                              Выходной - Воскресенье.

 

А также на тетрадном листочке, прикрепленном к двери,  от руки изложена просьба к посетителям: « Закрывайте дверь. Мухи». Андрей рассмеялся, получалось, что просьба исходила от самих мух.

Рядом с конторой стоял прицеп от трактора, с одного борта которого свешивалась чья-то нога в  сине-белой псевдоадидасовской кроссовке. Андрей толкнул дверь – не поддалась. Попробовал сильнее – тоже самое. Постучал – молчание.

- Чего ломисься?! – раздался голос из прицепа. – Читай, воскресенье