Женщина за трёшку

Признаюсь, этот удивительный случай мне показался выдумкой, но мой приятель Андрей К. клятвенно заверил меня, что именно так всё и произошло с ним в одном посёлке под Ташкентом в далёком 1987 году...

Тогда Андрей «дембелем» прилетел в столицу очень солнечного Узбекистана — Ташкент, проведя два года в стреляющем Афганистане. Билет на самолёт в родную Самару уже лежал в его кармане, но дело отложили до утра и впереди была тягучая, муторная ночь. Мысленно проклиная задержку, Андрей неторопливо покружил по залу, но даже не нашёл свободного места присесть. Вышел на улицу, остановился у крыльца, глядя на звёздное небо, которое ничем не отличалось от того, что он видел в Кандагаре, Кабуле, на перевале Саланг.

Тут-то к нему подошёл невзрачного вида мужичок лет тридцати с рыжеватыми волосами. Андрей давно приметил его необычное поведение и плохо скрываемый интерес к себе: мужичок наблюдал за ним, не упуская из виду, держась в некотором отдалении. Чего же он хотел?

Срывающимся голосом от непонятного Андрею волнения тот откровенно предложил:

— Солдат, женщину хочешь?

Выпалил быстро, словно решившись кинуться в воду. Андрей ответил не сразу, удивлённый неожиданным предложением:

— Потаскушка, наверное, какая-нибудь?

По лицу мужичка прошла гримаса, словно от внутренней боли.

— Нет, порядочная, хорошая женщина. Клянусь!

— Что-то не верится, — покачал головой Андрей.

— Дело в том, что она впервые идёт на это. — Сутенёр сделал судорожное движение, словно глотая комок во горле. — Первый раз у неё сегодня такое. Честное слово! Очень порядочная, чистая. Не упускай такой шанс, солдат: ты будешь у неё первым... клиентом.

Андрей быстро прикинул: может, подвох какой имеется? Решил под благовидным предлогом отказаться. На всякий случай: бережёного Бог бережёт. Моментально придумал подходящий предлог:

— Понимаешь, земеля, у меня совсем денег нет — всё истратил на билет и подарки. Буквально мелочь осталась на такси: от нашего аэропорта «Курумоч» до Самары долго пилить на автобусе, а я по дому соскучился, по Волге, хочу быстрее к своим попасть... Так что больше трёшки, увы, выделить не смогу при всём желании. Не согласится же она, хорошая и чистая, за такие плёвые деньги...

— Согласится, — последовал неожиданный ответ, — трёшки вполне хватит. Это у неё сегодня в первый раз, ей трудно начать. Понимаешь, нужно преодолеть в себе внутренний барьер, так что важны не деньги, а сам факт этого... Наверное, ты меня понимаешь!

— Это ты так говоришь, а вдруг она не захочет, нужно же спросить её саму.

— Я посредник. Мы с ней эту тему заранее обговорили, предусмотрели и этот вариант. Она согласится, даже не сомневайся.

Из глубины подсознания всплыл смутный женский образ таинственной незнакомки («дыша духами и туманами») и по телу Андрея прошла горячая волна желания, ударив в голову: пришло страстное желание обладать податливым женским телом. Два года без женщин, истомился!.. Правда, была одна сумасшедшая ночь с юной пуштункой Мехри из горного кишлака Боги Шамал, что в переводе на русский означало — Сад Ветров. Действительно, ветры там дули постоянно, обрывая лепестки миндаля, персика. Деревья стояли весной, будто розовые облачка, колыхаясь под ветром.

— Значит, она согласится на трёшку?

— Я же сказал, солдат, что отказа не будет. Даю слово! Или ты чего-то боишься? Тогда зря!

Андрей признался мне, что это слово пресекло его колебания. Он не выносил даже намёка на трусость. Рассказал, что раз в Афгане они загнали на одинокую скалу Максум-бека, известного своей звериной ненавистью к «шурави» и редкой даже для этих диких краёв кровожадностью. На нём было много жизней российских парней. Все подручные Максум-бека были уже перебиты, а он отстреливался до последнего патрона...

Десантники сжимали неумолимое кольцо, готовясь покончить с душманом. Вдруг услышали матерную брань. Русский язык Максум-бек знал неплохо.

— Вы — неверные, гнусные собаки! Белые обезьяны! Все вы — бабы в штанах! Трусы! Все до единого — трусы! И отцы ваши трусы, как и вы все!

Десантура ответила ещё более изощрённой руганью, ибо тут имелись языкастые потомки запорожских казаков, некогда написавших знаменитое письмо турецкого султану.

В ответ услышали:

— Если вы не трусы, то найдите среди своих баб настоящего мужчину, и пусть он выйдет на честную борьбу со мной! Один на один! Без оружия!.. Что, слабо? Боитесь? Трусы вы все!

Андрей понял, что у душмана кончились патроны, потому он и предложил такое — восточная хитрость. Соглашаться было глупо, но обвинение в трусости сыграло свою роль: он поднялся во весь рост и пошёл к скале, хотя товарищи пытались его удержать.

...Они схлестнулись, словно дикие звери, которыми управляют первобытные инстинкты — убей или будешь убит сам. Сцепились мёртвой хваткой друг в друга, упали наземь и дрались, катаясь по жёстким камням.

Встал только Андрей — Максум-бек остался лежать окровавленный и грязный со свёрнутой набок головой, словно задумался, в последний раз глядя на родное звёздное небо.

Андрей признался, что долго ещё потом ему снился хруст шейных позвонков душмана, не раз просыпался в холодном поту с ощущением на руках горячего вражеского тела.

И вот сейчас слово «боишься» заставило его решиться:

— Ну, если ей достаточно трёшки, то идём. Где она?

— Я довезу тебя, у меня мотоцикл, — с чувством заметного облегчения заговорил мужичок. — Тут недалеко, минут за десять доедем. Не бойся!

Последние слова неприятной занозой кольнули сердце: завезёт к чёрту на кулички, а там... Но выказать себя трусом он не мог, молча сел на заднее сиденье старого «Урала», и мотоцикл понёсся по вечерней улице в тревожную неизвестность. Андрей успокаивал себя, что ежели кто надумает напасть на него, то получит достойный отпор: в кармане лежит надёжный нож, а его руки-ноги — вроде холодного оружия, ведь он — десантник, обучен рукопашному бою, получил большую практику в Афгане. Впрочем, никому нет резона связываться с бедным солдатом: вещи находятся в камере хранения, а деньги упрятаны в надёжном тайничке...

Дорога вывела за город. Мотоцикл застрекотал по пыльному шоссе с унылыми тополями на обочине. Минут десять спустя показались аккуратные домики степного посёлка с виноградниками, плодовыми деревьями.

Сутенёр подрулил к одному из домов, через двор провёл Андрея в чисто прибранную комнату. В ней уже был накрыт стол. Их ждали.

— Подожди немного, сейчас она выйдет и я вас познакомлю, — сказал мужичок и спохватился: — Да, совсем забыл, меня зовут Геннадием. А тебя?.. Андрей? Хорошее имя. Подожди малость, сейчас организую.

Он быстро ушёл, почти убежал в соседнюю комнату. Там с кем-то повёл убеждающий разговор... Минут через пять вернулся в сопровождении светловолосой пухленькой женщины лет двадцати пяти. Вот она подняла смущённые глаза, синеву которых подчёркивал жгучий румянец на белоснежных щеках. Андрей почти впал в сладостную прострацию — столь милой показалась ему женщина. Он чуть было не рванулся к ней, как изголодавшийся зверь к вожделенной добыче, но вовремя вспомнил о Геннадии.

— Это... это Фрида, — запинаясь, представил незнакомку тот. — А это наш гость, звать его — Андрей.

Знакомство состоялось. Геннадий с наигранной бодростью воскликнул:

— Ну вот и познакомились! Сейчас хозяйка приготовит горячее на стол, а ты, солдат, пока можешь помыться в нашей баньке. Истоплена. Она у нас своя, домашняя.

Андрей не отказался: назвался груздем — полезай в кузов...

А когда вернулся, то Геннадий с Фридой уже сидели за столом, ожидая его. По глубоким тарелкам была разлита домашняя лапша с курицей. На столе он также увидел котлеты, колбасу, национальные узбекские паровые пельмени — манты, салаты, большую вазу с персиками, абрикосом и виноградом.

Геннадий открыл бутылку шампанского. Разлил по фужерам.

— За всё хорошее! За здоровье, счастье и всё прочее!

Андрей никак не мог поймать взгляд Фриды, она постоянно смущенно отводила глаза. Геннадий, чувствуя напряжённость и стараясь её разрядить, стал расспрашивать про армейскую службу, Афганистан, о Самаре, из которой призывался Андрей. О себе же коротко сказал, что работает механиком в местном совхозе имени какого-то узбекского героя труда. Какого именно — Андрей не запомнил. Про себя он не переставал удивляться радушному приёму, обаянию женщины, совсем не походившую на бедствующую до такой степени, чтобы заниматься проституцией...

О Геннадии подумал с усмешкой: «Плохой из тебя сводник. Договорился о трёшке, а тут на столе чуть ли не впятеро больше. С таким посредником Фрида много не заработает...»

Бутылка шампанского допита. Нужно было перелистывать следующую страницу книги бытия. Воцарилась напряжённая тишина. Геннадий натужно поднялся, облизнул внезапно пересохшие губы и произнёс, с заметным усилием выдавливая слова:

— Я пойду, не буду вам мешать. Спокойной ночи!

Андрей вспомнил о трёшке, догнал его у двери и почти насильно всунул в жаркую ладонь сутенёра, стараясь, чтобы этого не видела женщина:

— Это то, о чём мы договорились. Жаль, что так мало. Извини...

Геннадий судорожно сжал купюру в кулаке, хотел было что-то сказать, но махнул рукой и ушёл.

Андрей повернулся к Фриде. Под его взглядом она молча встала и медленно направилась к противоположной двери. На пороге обернулась и позвала за собой многообещающим взором...

Андрей поспешил за ней. За дверью оказалась уютная спальная с уже разобранной кроватью. Обхватил сразу обмякшую в его объятиях женщину и принялся сдирать с неё одежду, потом поднял и бросил на ложе, приготовленное к ночи любви...

Это были часы упоительного, сладострастного восторга.

Когда всё закончилось и они утомлённые лежали друг около друга, слушая биение сердец, Андрей не удержался и спросил:

— Почему ты решила заняться этим?

Фрида ничего не ответила, только приложила палец к его губам: мол, не спрашивай, молчи.

— Но почему, почему? Ну, скажи, я же не осуждаю тебя, нет. Просто хочется знать. Живёшь ты хорошо. Неужели не нашла иного средства зарабатывать деньги?

— Разве это из-за денег?! — с горечью в голосе произнесла женщина.

— Тогда ради чего? — удивился Андрей.

Фрида смущенно повернулась к нему спиной.

— Прости, если я тебя обидел. Любопытство гложет. Ты такая красивая, хорошая, а решила заняться...

Женщина повернулась, пылко прижалась всем телом и горячо зашептала:

— Не говори так, дурачок, ты ничего не знаешь.

— А я чего я не знаю, чего?.. Если ты не из-за денег, то тогда, выходит, тебе просто нужны мужчины, извини за резкость, для постели?

— После тебя других не будет. Ты — первый и последний. Это правда. Поверь.

— Правда? А этот сводник...

— Молчи! Прошу тебя! Он никакой не сводник, это — мой муж.

Андрей был потрясен: чего-чего, а подобного признания он не ожидал.

— Твой муж?! И он сам зазвал меня, привёл к тебе, уложил в твою кровать? Ничего не понимаю!

— А что тут понимать. Дело простое. Лишь со стороны оно кажется непонятным... Мы женаты уже шестой год, а детей всё нет и нет. Обратились к врачам, выяснилось, — по его вине. Я абсолютно здорова. А детей мы хотим. Особенно — я. Вот и придумали такой способ... чтобы был ребёнок. Раз уж муж не может, то от другого. От тебя.

— А будет? Ведь с одного раза может и не получиться?

— Я консультировалась с врачом, сегодня самый благоприятный день. Должно всё получиться. Я хочу, чтобы получилось. Именно от тебя. Не хотела бы повторять подобный позор снова. Хватит одного раза. Очень стыдно. Я — мужнина жена. Нехорошо это, большой грех. Если бы не обстоятельства, то...

— Тебе было плохо со мной?

— Очень хорошо, но... больше не надо. Ты оказался молодцом. Спасибо тебе. А сейчас, прошу тебя, уходи ещё до рассвета. Не хочу, чтобы тебя видели соседи, не хочу позора. Да и с мужем тебе лучше не видеться. Ему это нелегко, пойми. Представь себя на его месте!.. Я выведу тебя.

— Понимаю, ухожу. Да и на самолёт мне нельзя опаздывать. Сколько на часах?.. Время ещё достаточно, но всё равно лучше подстраховаться.

...На улице они в последний раз обнялись, крепко поцеловались.

Фрида показала:

— Иди вдоль ограды, свернёшь налево и увидишь шоссе. Прости, что так вышло. Машины здесь редко, но ездят всю ночь. Доберёшься на попутной.

Прощальный обмен фразами, и они расстались.

Ограда, поворот. Сбоку послышался шорох. Андрей застыл на месте, вглядываясь в тёмные кусты: кто там?.. По дороге проехала машина, и под светом её фар он увидел на скамейке в саду Геннадия. На лице его была невыразимая мука и страдание, по щекам текли слёзы, которых он не замечал, судорожно разрывая на мельчайшие клочки и разбрасывая по сторонам ту самую трёшку, которую получил от Андрея за «сводничество».

Андрей осторожно прокрался к шоссе и направился к Ташкенту. Потом его догнал колёсный тракторок, на нём он добрался до города. Улетел в Самару и больше уже в Узбекистане никогда не бывал.

Признался мне, что в последнее время всё чаще вспоминает Фриду — женщину за трёшку — и терзается вопросом: удалась ли её затея? Забеременела ли? Родила? Если да, то кого — мальчика или девочку? Как назвали?.. А вдруг попытка оказалась неудачной и невезучей парочке пришлось вновь повторить то же с другим? Может быть, даже и не один раз.

На все эти вопросы ответов нет. И, наверное, никогда уже не будет...