"Купе на двоих" (на конкурс)
Купе на двоих...
(Железнодорожная повесть)
Вместо пролога:
"Никогда не возвращайся в прошлое. Оно убивает твое настоящее. Воспоминания бессмысленны, они лишь забирают твое драгоценное время. Прошлого не вернуть, а будущее может не начаться.".
«...В жизни есть конец всему: дружбе.., любви.., надежде.., отчаянью.., счастью и горю.., наслаждению и страданиям... Многому чему ещё и даже самой жизни... Но нет конца лишь одному — Воспоминаниям...».
«...Поезд стремительно мчится, по степи, куда-то на юг... В открытое окно с шумом врывается теплый ветерок, за день вдоволь напоенный терпкими степными ароматами, громко перестукиваются, на редких стыках, колеса... Уже вечереет... За окном видно, как за горизонт садится большое, багровое солнце. Народ потихоньку укладывается на ночлег. Только мой собеседник, сидя, за столиком, напротив, заинтересованно и внимательно меня слушает, и согласно мне кивает головой... Ему интересно, что же будет дальше?........».
1.
Кто из нас не ездил в поездах?... Ездили все... Хотя бы всего один только раз в своей жизни, хотя бы просто в электричке, всего несколько часов или даже всего один час... Каждый из нас знает, как это бывает. Помнит легкое, но всё-таки вполне ощутимое, волнение перед поездкой, - как перед зачётом или важным деловым свиданием, - которое все время усиливается и нарастает. И уже на самом вокзале, подходит к своему пику, и так держит тебя в напряжении, вплоть до самой заветной зеленой двери, заветного зеленого вагона... И которое потом, не заметно, начинает исчезать... Именно с той самой минуты, как ты вошел в свой вагон, открыл дверь своего купе, снял свою шляпу или модную, красивую и дорогую кепку... Разложил все свои вещи по полкам и сел на свое место... Потом, уже почти совсем успокоившись, когда ты, не торопясь и деловито, положил на стол какую-нибудь, - обязательно с закладками, - умную книгу.., развернул перед собой, только что купленную, свежую газету и рядом положил солидные очки, в дорогом и красивом футляре, и, обязательно, остро заточенный простой карандаш, что бы отмечать «умные мысли»... И только потом, уже совершенно, совершенно успокоившись, стал более внимательно рассматривать своих попутчиков.., и наконец, уставившись в окно, стал спокойно ждать отправления поезда...
...Мне обязательно надо ехать, несмотря на праздничный день, не смотря на то, что приболела жена, да и я сам, что-то не очень, как бы, того, - со вчерашнего дня голова не дает покоя... Но, есть такое слово — «надо», которое, для людей моего поколения, всегда звучит однозначно, как приказ...
Вчера, когда жена собирала мне в дорогу вещи в старенький, но мною любимый чемодан, она всё время сетовала на то, что не сможет меня завтра проводить. Это был первый случай когда она меня не провожала до самого вокзала, до самого вагона, до самого моего купе и самого моего места в нем. ...Мы с ней уже давно живем вместе и мы уже хорошо знаем друг друга. И хотя, мы оба очень хорошо знаем, что ничего нового не будет и конечно же очень хорошо знаем то, что мы хотим сказать и скажем друг другу на прощание. Но..., как это все таки приятно, еще раз почувствовать, что тебя любят и любишь ты. ...И тут, на вокзале, у вагона, есть такая возможность, повод, что-ли, это еще раз сказать друг другу, - сказать, может быть, в сотый раз, те слова, которые уже в нашей, обычной жизни, дома, как бы даже неуместны...
...Наконец на табло загорелся номер платформы, «левая сторона»...Ну, вот и всё!, почти все волнения позади, можно потихоньку двигаться к своему поезду, к своему вагону. Мой чемодан на колесиках и он легко за мною катится, и стучит на стыках по дорожной плитке, как настоящий, но очень маленький, вагон поезда...
У двери вагона уже образовалась небольшая очередь. Некрасивая проводница средних лет, в красивой униформе, с пришпиленной к ней Георгиевской ленточкой, приветливо всем улыбаясь, проверяла билеты. Она с каждым пассажиром учтиво здоровалась и всех приветствовала, одной и той же триадой фраз: Здравствуйте! С праздником! Добро пожаловать! Сервис, однако...
К моему удивлению, в купе уже был какой-то мужчина: видимо, мой попутчик. Он был, как и я, уже не молодой человек и, как мне сразу бросилось в глаза, не очень приятной наружности: взъерошен, не брит и с длинными и, видимо, уже давно не мытыми волосами. У него совершенно не было никакого багажа, кроме одного пакета, как потом выяснилось, с продуктами из многочисленных привокзальных ларьков. Мы коротко обменялись приветствиями, не забыв, однако, тоже поздравить друг друга с Праздником. При этом, он мне улыбнулся и я про себя отметил, что у него какие-то грустные, но умные глаза. Умные, - как и голубые, - глаза — большая редкость: и те, и те - трудно не заметить.
Сначала разделся я сам, сняв с себя дорогую, модную кепку и легкий плащ, и повесил его, в ногах, на плечики. Потом принялся разбирать свой багаж: чемодан, дорожная сумка и пакет, с только что купленными свежими журналами и газетами, и бутылкой минералки. Достал свой новый спортивный костюм и удобные, легкие спортивные тапочки, полотенце, пакет, с предметами гигиены, и стал это раскладывать, все по своим привычным местам, как всегда...
Мой сосед, в это время, сидел неподвижно за столом, облокотившись о него и молчал. И мне показалось, что он как-то, уж слишком сосредоточено, смотрел в окно... Он весь, как бы замер в тревожном ожидании, ожидании чего-то не хорошего, чего-то мне неизвестного, но почему-то обязательно не хорошего... А ещё, мне показалось, что он сейчас весь, полностью весь, в своих мыслях и где-то далеко, далеко от нашей реальности. И я, и все, что я сейчас делаю, ему совершенно не интересно и даже безразлично.
Мы оба молчали и от этого мне становилось как-то не по себе, как-то неловко и даже слегка тревожно... Но, вот и я, закончив свои «разборки», тоже сел напротив и стал деликатно ждать, когда он «вернется» в реальность, чтобы задать ему простой вопрос...
Наконец-то, поезд тронулся. И напряженная тишина постепенно стала заполняться привычным и знакомым, но почему-то сегодня особенно неприятным уху, скрипом рессор и, пока ещё, тихим шуршанием колес, по рельсам почти без стыков... Громко хлопнула наружная дверь, что-то, кому-то, крикнула проводница.., и вагон плавно закачался и стал, поскрипывая, то и дело, как палуба, приседать на очень частых стрелочных поворотах. Поехали...
Я даже вздохнул с облегчением. От этих, хорошо знакомых шумов и привычных звуков, мне как-то самому стало спокойнее, и я продолжал ждать... Наконец, мой попутчик повернул свою голову и остановил на мне пронзительно-внимательный взгляд, как будто он меня увидел в первый раз...Я даже оробел, но все же спросил:
- Вы, не против, если я при вас переоденусь?
Он меня не сразу понял, но потом, стушевался, виновато развел руки и ответил:
- Да, конечно, ради Бога. Как Вам будет угодно.
И, скрестив свои руки на груди, он откинулся, всем телом, на спинку, запрокинув голову, прислонил её затылком к стене, и закрыл глаза...
Переодеваясь, я изредка поглядывал на своего загадочного соседа. Он, все так же сидел неподвижно, закрыв глаза, не подавая ни каких признаков жизни...
Обстановку разрядил неожиданный стук в дверь, щелчок замка, дверь с шумом отворилась и в проеме показалась наша, красиво одетая, проводница:
- Ваши билетики, господа? Куда едем?
Я уже все приготовил и поэтому подал билет первым.
- Так. Вы у нас, до конца... - и добавила, - Это хорошо.
Что хорошо и почему хорошо?, я не понял, но спрашивать не стал. А спрятав свои документы в дорожную сумку, начал, с интересом, наблюдать за тем, как проводница общается с моим соседом..
- Так. Вы у нас Ростов... Хорошо. Будем завтра к обеду.
И свернув свою билетную сумочку, она, по очереди, внимательно посмотрела на нас обоих:
- Мальчики! Я понимаю, что праздник, большой праздник. Но у меня к вам огромная просьба: празднуйте, но тихо и, пожалуйста, не курите в купе. Договорились?..
Она сказала: «Мальчики» как-то так, совершенно не обидно, а совсем наоборот, как давняя знакомая, и даже как-то очень приятно...
- Я вообще-то не курю, - почему-то виновато возразил я...
- - И я, уже давно бросил, - добавил мой сосед.
- Вот и ладушки! Первая остановка будет через три часа, а чай и кофе - очень скоро буду развозить... Она встала и, уже на ходу, добавила: - А ресторан, через два вагона, в хвост.
Дверь захлопнулась и мы некоторое время вопросительно смотрели друг на друга... Чтобы как-то разрядить обстановку, я, - хотя я никогда так первым не делал, - спросил:
- - У Вас хорошо заметный южнорусский диалект, вы из Ростова?
Сосед слегка улыбнулся и очень медленно, и дружелюбно мне ответил:
- Да, есть такой «грех», - и через короткую паузу, ответил уже более полно, - Хоть я и родился в Туле, но рос, учился, женился и долго работал на Югах, точнее в Донбассе. А это, сами понимаете, не проходит даром...
Потом он еще раз сделал небольшую паузу и теперь уже более оживленно и, даже как-то, более заинтересованно, добавил: - - А, потом у меня родители тоже тому сильно поспособствовали. Отец мой был украинец, из маленького села, на Житомирщине, а мама, хоть и русская, но родом с Дона, донская казачка! Так что и наследственность у меня, в этом смысле, тоже сильно подпорчена...
Мой сосед это говорил как-то так.., как-будто с каким-то облегчением, как-будто тут же вспоминал что-то приятное и тут же освобождался от какого-то не приятного, тяжелого груза и меня это самого сильно заинтересовало, и я спросил его еще:
- Так, Вы едите домой? В Донбасс?, - и потом, вспомнив и уже, как бы не спрашивая, добавил, - У Вас там сейчас война...
Он какое-то время молчал, видимо думал, как мне ответить... Но потом, - как будто на что-то решившись, - стал уверенно и спокойно мне отвечать, слегка нахмурив брови, явно вспоминая и сосредотачиваясь на том, что он говорил:
- Я уже там давно не живу, а еду туда.., как раньше говорили, «по телеграмме»... - Я вопросительно на него посмотрел?.., и он ответил, как выдохнул: - Брат...
Когда до меня самого медленно, медленно дошел смысл им сказанного.., я тут же хотел его еще спросить.., но осекся и замолчал...
Он сам, через какое-то время, как будто читая мои мысли, заговорил. Заговорил долго, ровно и спокойно..., я его только слушал и ни о чем больше не спрашивал и не перебивал:
- У меня там много осталось родни: сестра и братья с племянниками, старшая дочь, с двумя внуками. Почти все, взрослые мужики, прошли через ополчение. Есть раненые, а теперь..., вот и...
Он замолчал, сглотнул слюну и повернувшись к окну, часто, часто заморгал... Но быстро с собой справился и стал продолжать:
- Нас всего было семеро... Хотя с начала нас было четверо братьев, я старший. Но, так получилось, что умерла моя тетка, по матери, - она была вдова, - и мать забрала её детей к нам и нас стало семеро: шесть братьев и сестра, с родителями — девятеро...
Он внимательно посмотрел на меня и спросил:
- Я Вас этим моим разговором не утомляю?
- Нет, нет!, что вы! Говорите, мне даже очень интересно. - Я понял, что ему надо выговориться, как бы от чего-то, переполняющего его сверх меры, освободиться и мне захотелось ему в этом помочь...
-...Жили мы в обычном шахтерском поселке, на окраине Макеевки. В округе кроме трех шахт не было никаких других предприятий, все жители поселка работали или шахтерами, или в организациях их снабжения и обслуги. Так получилось, что в шахте отработали не только мой дед и отец, но и я, около пяти лет, и еще четыре брата, но об этом потом.., хотя можно и сейчас....
Было явно видно, что ему проговаривать эти его же воспоминания, самому же доставляет удовольствие или, определенно, приносит ему какое-то облегчение — это точно... Он достал из кармана брюк носовой платок и вытер свои, почему-то влажные, ладони, - хотя в вагоне было по-утреннему свежо..., - потом он аккуратно его сложил и положил перед собой на столик...
- Отец с матерью работали, а, почти все, домашнее «хозяйство» было на мне: и магазины, и ползунки, и молоко, и манная каша, и уборка, и даже стирка, - по мелочам, - и глаженье, и просто постоянный за ними уход и внимание. У меня практически не было свободного времени, я совершенно не имел возможности просто пойти и погулять, как это делали все пацаны моего возраста: школа, магазины, - тогда везде были очереди, - дом, ...уроки, которые я делал как попало. Но!, получал нагоняи я за всех сразу, «за все, в чем был и не был виноват». Учился я конечно, не ах: тройки вперемежку с четверками, пятерки только по труду, пению, рисованию и физ-ре...
Я смотрел на него и по его лицу понимал: что он уже не совсем мой сосед-попутчик, который едет со мною вместе, в одном купе. А он там.., где-то далеко, далеко, - в тех событиях, о которых он мне рассказывает, - улетев от реальности на много лет назад, - наверное, в свое детство... Он снова взял платок и снова протер свои ладони:
- Однако, потом, со временем, когда все мои братья стали потихоньку, не заметно подрастать, мои обязанности по дому постепенно были распределены между всеми остальными детьми и мне стало легче. А когда я пошел работать, - а работать я пошел рано, - то все мои прежние обязанности от меня как-то, тоже незаметно, ушли и вовсе.
Но, прежде чем я пошел работать, я пробовал учиться. Закончив восемь классов, я попробовал поступить в один очень престижный техникум, но по зрению меня не пропустили, у меня было очень плохое зрение, - осложнение после гриппа, - и тогда я поступил в торговый техникум, там требования к зрению были попроще. Но проучившись почти три семестра, я его бросил, - это оказалось не по мне, не для меня. И я пошел работать на шахту, сначала учеником мастера связи, потом курсы электрослесарей, потом дежурный электрик участка, потом курсы повышения, потом мастер — наладчик шахтной автоматической аппаратуры, - «автоматчик». Работа была не тяжелой и очень для меня интересной, но я же уже говорил, что у меня было плохое зрение. И, пока у нас, по соседству, жил врач-терапевт, - хороший был человек, - то, он мне, - «по блату», - каждый год делал медсправки и с этим все было в порядке. Но, однажды он куда-то переехал, в другой город, и я стал думать, что мне делать дальше...
2.
Мне нравился его стиль повествования, но особенно меня заинтересовало его содержание, собственно, то о чем он мне так интересно рассказывал. Я совершенно забыл про свои газеты, которые я планировал сразу же прочитать и про свою умную книгу, с закладками... Я было снова приготовился его дальше слушать, но тут, в наше купе снова постучали... Мы еще не успели сказать: - Да., - как дверь открылась и к нам вошла целая делегация: впереди молодой парень и такая же молодая девушка, в ж\д униформе, а сзади них, в коридоре, стояла наша проводница, с тележкой в руках, доверху наполненной какими-то пакетами...
- Добрый день дорогие наши пассажиры! Мы рады вас приветствовать от лица всей компании Российских железных дорог и от всей души вас поздравляем с Великим праздником Победы и желаем вам всяческих успехов и крепкого здоровья!
Парень это выпалил как из автомата и, повернувшись к девушке, взял у нее из рук пакет, поставил его нам на столик и добавил еще:
- Это вам маленький подарок от РЖД в честь такого праздника!...
Сначала мы оба от неожиданности просто открыли рот.., но быстро поняли в чем дело, справились с собой и стали, в ответ, их благодарить, и поздравлять тоже... Однако, они быстро засобирались, «откланялись» и дружно двинулись по коридору дальше, на прощение парень крикнул:
- - Только, пожалуйста не курите в купе!
Далось им это курение, - подумал я, закрывая за ними дверь. Потом посмотрел на себя в зеркало, поправил ворот рубашки и тут же предложил моему попутчику заглянуть в пакет: что там?, любопытно, однако?.. А, там было: одна алая гвоздика, три Георгиевские ленточки, маленькая бутылка водки, пакетик с какими-то конфетами, три мандаринки и большая поздравительная открытка, - надо же, всем угодили и пьющим и не пьющим, молодцы!, - подумал я. Как говорят: мелочь, а приятно! Сервис, однако...
Я выложил все это на свою свежую газету, разложив её на столике, и прищурив глаз предложил:
- А, что, может быть и правда?.. Я хоть и не пьющий, - почти, - но сегодня по маленькой можно, праздник все таки... Да и за знакомство, - я протянул ему руку и представился: - Андрей.., я думаю, что этого будет достаточно, мы ведь примерно одного возраста, одного времени?..
Он тоже встал и тоже протянул мне руку:
- Вполне! Алексей, - и тут же добавил: - Пожалуй, что да... Я не против, праздник Великий! - Потом он достал свой пакет, вынул из него кульки, с курицей, пирожками, чебуреками и шаурмой, - Вот, у меня закуска только такая.., - и как будто оправдываясь, добавил: - Я ведь прямо с ночного дежурства... Позвонили среди ночи.., я только переоделся, захватил документы, деньги, и ничего другого не успел...
У меня в голове возник вопрос и я не удержался, и спросил:
- А, почему не самолетом?.. Вы..., то есть, ты(!) уж прости, все таки, так было бы быстрее? Или я чего-то не знаю?
- Вот именно, не знаешь. Просто теперь туда не прилететь, потому, что эти придурки разбомбили весь аэропорт — это раз! И два: там где стреляют никто вообще не летает, даже военные..., понятно почему. А в Ростов, на ближайшие два дня свободных рейсов не было, все забиты, у них там тоже какие-то заморочки... Вот и пришлось поездом. Да, и какая теперь разница!?.. Я, ведь уже, все равно, ничем не смогу помочь: все уже поздно, «поезд ушел»...
В это время я достал свои!, продовольственные припасы. Моя жена знает в этом толк и всегда мне положит, именно то, что мне и нужно в дорогу, только всегда больше, чем этого мне требуется. Но это, уже в ней, неистребимо... А еще она всегда кладет мне бутылку коньяку, всегда именно Армянского, «на всякий случай», а случаи и правда бывали всякие и разные. «На худой конец», коньяк уходит как презент или подхалимский подарок...
Все выложив, мы с грустью посмотрели на все это чрезмерное изобилие и решили, что значительную его часть надо вернуть назад в пакеты, потом, как-нибудь , когда понадобится, к ним вернемся...
Пустые и чистые стаканы, из тонкого стекла, стояли, в подстаканниках, на столе, в маленьком подносе, вместе с пачкой, не то печенья, не то вафлей и кусочками оригинально упакованного дорожного сахара, и двумя маленькими чайными ложечками... Сервис, однако...
- Ну, что? Не чокаясь, - за тех кто не вернулся? Или, с начала за главное, за Победу? - и я вопросительно посмотрел на Алексея...
Мы оба встали...
- За Победу!
...Я давно не пил и водка сразу же ударила мне в голову.., стало как-то легко и приятно, а главное, наконец, перестала болеть моя голова, которая не давала мне покоя уже второй день. А, еще мне, почему-то, очень сильно захотелось узнать, что же было дальше, потом, - ведь наш разговор прервали, - и я теперь уже смело его об этом спросил:
- - А, что же было потом, после шахты?
Он немного задумался, погладил двумя ладонями свое лицо, как будто умывался...
- Потом... Потом я стал думать что мне делать дальше, работать в шахте мне запретили врачи, а найти другую достойную работу с таким зрением мне было не возможно, кругом одни шахты... К этому времени я закончил 11 классов вечерней школы рабочей молодежи и тогда я решил пойти учиться на фельдшера в медучилище, там требования к зрению были не такие строгие. Отмечу еще то, что я к тому времени закончил несколько различных курсов: телерадио мастера, киномеханика, даже игры на флейте, в местном ДК. И это всё мне очень пригодилось позже, особенно последнее. Потому, что именно оно, почти на десять лет, стало моим основным занятием в жизни и главным источником моего дохода.
Я учился и работал, на пол-ставки электриком, в нашем же общежитии при училище. И еще занимался разными халтурами и, конечно же, помогали родители. Потом, когда я уже учился на последнем курсе, меня заметили и пригласили в местный ВИА. И тут в моей жизни все круто поменялось. Немаловажно было то, что моё материальное положение сразу же значительно улучшилось. И, со временем, это занятие стало моим основным. Мы, с ансамблем, почти каждую декаду давали по одному, два выездных концерта и два, три бал-концерта, а летом и по более. Деньги, - приличные, по тем временам, деньги, - в моём кармане никогда не переводились. Казалось бы жизнь, снова наладилась... Но это, как потом выяснилось, был всего лишь первый серьезный зигзаг в моей жизни..., потом их было не мало...
Он, на время, замолк, задумался... Но, тут же оживился, потер ладонь о ладонь и потом, как-то легко, как будто это рассказывал сам себе, улыбнулся и продолжил:
- После окончания училища, я стал работать в местной санэпидстанции, помощником главного санитарного врача района, - а точнее, врачихи. Я сам точно не знаю, за какие такие заслуги?, но я очень быстро стал её любимчиком. У меня с ней ничего такого не было, она меня лелеяла, как сына, которого она не так давно потеряла, а еще ей очень нравилось как я пою. Мы тогда часто устраивали всякие корпоративчики и встречи по «обману опытом», тогда это было так принято даже можно сказать модно... Работы было не много и работа была легкою, потому, что была бумажной, но я, все таки, просто разрывался между ней и музыкой. И примерно через года полтора, я все таки решился и выбрал окончательно музыку...
Алексей снова смолк, потом, как будто заговорщически, с прищуром, посмотрел на меня и предложил:
- Ну, что?, пожалуй, еще по одной?..
Я согласился, и разлив остатки водки, достал бутылку коньяку и торжественно поставил её на столик... Вот и снова «случай» подвернулся, а главное, мне теперь будет что рассказать жене: «как я провел лето»... Прочитав название коньяка, Алексей впервые по настоящему улыбнулся:
- Надо же! Мой любимый! У меня с Арменией связан целый отрезок моей жизни... Но, об этом потом, сейчас я тебе расскажу..., а давай-ка вернемся немного назад. Начну, пожалуй, издалека.
3.
..У нас был очень дружный дворовый «коллектив», - который в простонародье, среди наших местных бабулек назывался: или «банда», или «шпана». «Коллектив» состоял исключительно из мальчишек, потому, что девчонки в нашем дворе были или значительно моложе, или значительно старше нас, как нам это тогда казалось. Не буду перечислять все, что мы творили и вытворяли, - как во дворе, так и за его пределами. Скажу лишь то, что когда мы выросли и уже, почти все, окончили школу, и стали, кто - где-то учиться, а кто и работать, то главным нашим занятием было: летом с утра, до вечера сидеть с гитарой на берегу речки, нырять с вышки и плавать, на другой берег. А, в другое время года, главным образом по вечерам, единственным нашим занятием было - игра на гитаре и песни под её аккомпанемент, в нашем или соседнем дворе. Вот тут я впервые и познакомился с нотной грамотой, со стихами Есенина и Блока, песнями Высоцкого и Окуджавы. Но, самое главное, - именно тогда, - я открыл то, что у меня сильный и очень высокий голос: вплоть до верхней соль-диез третьей октавы. Но об этом я узнал попозже, когда меня пригласили играть и петь в местный ВИА, а тогда я пел просто в свое удовольствие и к удовольствию «шпаны»...
И вот однажды на одном из таких импровизационных «концертов», в соседнем дворе, - так у нас было принято: то они у нас во дворе, то мы у них, - к нам обратилась одна очень молодая женщина за помощью: у неё, в квартире, возникли какие-то проблемы с электро пробками. Это просьба была направлена явно ко мне, как к единственному среди всех остальных, электрику. Но, как раз, в это самое время, подошла моя очередь и