Спокойной ночи

— Он странный был, ей богу, странный, заяц.
Ты, говорит, изменяешь мне, я во сне видел. И главное смотрит так выразительно, как бомж на скидки в «Азбуке Вкуса».
Мол, покайся, Дездемона, помолись и ща все будет. Видишь, я уже на нерве коричневеть начал.
А он и правда с психу пятнами покрывался, далматинец хренов.
А, ну ты-то в курсе. Нам же с тобой на том злосчастном юбилее чуть одну на двоих инвалидность не оформили. За танец дружбы. Главное расстояние было пионерское, а черепно-мозговые светили реальные.
Спасибо тамаде, перевела все в перекатывание яиц через штанину. Гений, а не женщина, ей бы на международную политическую сцену. Галактика — наша.
— Ну, все-все, заяц, не дергай глазом. Дело прошлое.
Так вот, спрашиваю его, и с кем на этот раз я хвостом верчу, проклятая многостаночница. С каким-нибудь мерзким старикашкой поди?
-У него, заяц, был странный фетиш, мысленно скрещивать меня с мужчинами возраста глубокого дожития и, местами, пережития. Такая затейливая сексуальная фантазия, Господи прости.
Нет, говорит, с бабой какой-то. И надулся мышью на крупу. Взгляд суровый, мол блядь я такая.

-А я знаешь, заяц, и заржать-то не могу, у человека драма — ему гулящая женщина досталась, как не уснет, так она налево, и серьезное лицо удержать не получается. Так и стою, изображаю мимикой приливы и отливы.
Этот Отелло пыхтит, багровеет. Ну, думаю, все, надо как-то разминировать бомбу, а то сейчас рванет и нас расхерачит тут по периметру внутренним миром. А некоторые некстати плотно позавтракали.
-А, говорю, с бабой, так с бабой-то несчитова. И глажу его, по чему рука достанет.
Тут он как заорёт, почти фальцетом, заяц, чисто ультразвук.
— Вооот! Вооот! Ты мне так во сне и заявила.
Оделся, дверью хлопнул. Походил где-то часа два, замёрз, мозольку натёр, устал очень, от себя, видно, особенно. И домой хочется и там я — неверная.
Но инстинкт самосохранения, конечно, победил, даром, что ли, у него неоконченное высшее.

Зашёл такой, смотрит на меня исподлобья. На меня так в садике за верандой Серёжка смотрел, когда я ему вместо письки фигу показала.
— И больше мне не изменяй, — говорит. Пошел гордый на кухню на свист борща, патриарх хули.
А я подумала, что больше — не, не смогу. Да и меньше уже тоже.

— Чё вспомнила-то, приснился же, яхонтовый. Как думаешь, заяц, к чему? К перемене погоды? Премию не дадут?
Тада выпьем. За что?
За крепкий, здоровый сон и удачное снотворное, заяц, за мелатонин.