Лемминги гл. анти28 «Новые веяния»

Мы с Глебом сидим на школьном стадионе. Горячие от солнца покрышки, чёрные, как и само солнце в моих глазах — не по виду, по смыслу.

Я предупредила Глеба, что в первый день летней практики нас отпустят пораньше, а дома соврала, что придётся, наоборот, задержаться. Минут сорок для разговора выгадала. 

Паршиво он сегодня выглядит — как будто не спал пару ночей. Хлопковая кофта с капюшоном надета прямо на майку, не застёгнута даже, подол и рукава в пятнах клея. Тень от капюшона только делает синяки под глазами отчётливее. 

— Знакомо ощущение, что события колошматят тебя о стены в узком проходе?

— Знакомо, — вздыхаю я.

Глеб засовывает руку в один из нашитых на штаны карманов, отстегнув пуговицу. Я с любопытством вытягиваю шею. Из кармана появляется калькулятор, но не такой, как мой школьный, а с кучей непонятных кнопок. Переливается тёмной лужицей солнечная батарея. На боковине свежий скол, как будто калькулятор недавно роняли.

— Он может генерировать случайные числа, — поясняет Глеб, нажимая несколько кнопок. — Например, от одного до двадцати, вот, смотри.

На экране возникают цифры. Пятнадцать.

— А девятнадцать часто выбиваешь? — интересуюсь я.

— В том-то и дело. Не получается. Вообще.

Глеб яростно жмёт на кнопки, но экран выдаёт что попало, кроме заветного числа.

— Не понимаю, — признаётся он, отправляя калькулятор обратно в карман. — Мы начинали с песней абсолютной свободы на губах. Мир плясал под нашу дудку. А теперь чего? Я не могу ничем заниматься. Вот хочу обдумать, что с Енле случилось — а не получается. Ещё и Фатум на меня будто ополчился, везде вижу какие-то запреты, упрёки, но параллельно идут требования действовать скорей, а как именно — об этом Фатум не говорит.

— Та реклама мобильной сети, да? «Ускоряйся, не то проиграешь», где на фоне лиса бежит.

— Она самая. Прям на каждом шагу натыкаюсь. Но это ладно, смотри, что было на днях. Принесли мне тушку на заказ, пошёл в строительную лавку за клеем, а по дороге перебирал наш последний разговор с Енле. Так вот, лавка средь бела дня на замке, поверх двери вывеска. Не нормальное «закрыто», а написано дословно: «Не лезь, куда не просят», прикинь?

Глеб неопределённо вертит ладонями, как будто лепит большой ком.

— У меня ощущение, будто мы все забрались в какой-то прозрачный шар, знаешь, как для хомяков продают. Вот он катится, а я в нём спотыкаюсь, валюсь вверх тормашками, и есть только один способ избежать боли — подгребать лапами в заданном направлении. Наяда, где мы ошиблись?

Я не отвечаю — ему не нужен мой ответ. Вытянув ноги, разглядываю носки туфель. Его пыльные берцы рядом. Глеб продолжает жаловаться в пространство:

— В чём моя вина, неужели я где-то уподобился человеческой твари? Так разразись надо мной грозой, чтобы я знал, только не молчи на меня! Я так больше не могу, — признался он, взглянув на меня. — Не вижу правильного решения этому испытанию, если честно. А найти его надо, если мы хотим возрастать в Бездне дальше.

Возрастать в Бездне. Ну и выражения у него, но лучше ведь не скажешь. Это значит — ну, что-то типа, воплощать пустотный смысл всё лучше и лучше. Быть крутым хищником, если совсем просто. Только вот не вижу, чтобы нам это давало больше свободы, веселья и любви. Зато усомнившихся ждёт смерть. Очень круто.

Но я не объясняю этого Глебу. Я просто протягиваю ему телефон.

— Вот самое последнее сообщение от Енле. Ты крути, до конца крути. Я вот не долистала, поэтому не сразу поняла, о чём это.

— «Уходи и ты». Я тоже не врубился.

Не могу же я сказать прямо? Он взбесится и не воспримет. Если воспримет — ещё больше взбесится, тупо от страха, как Зря-Чей ранее.

— Он мне кое-что сказал на вокзале. Мол, не уверен, что у нас когда-либо был выбор. Потом уже были те слова про тень, про честные ответы, когда вы созванивались. Под конец — «уходи и ты».

— Ну?

— Он решил уйти из стаи, причём это для него стало настолько важным, что он желал того же мне.

— Не понимаю.

 

Вздохнув, я выдаю Глебу кусочек разгадки:

— Лисик понял, что у нас нет выбора.

Глеб непонимающе смотрит на меня.

— Так. Ну и что?

— Как это — «ну и что»? Мы способны ходить только тропой Фатума с тех пор, как стали отбрасывать звериную тень, иначе Фатум нас уничтожит. Мы не можем решать, как нам проводить время, как поступать... О праве на ошибку я вообще молчу! Это нормально, по-твоему? Мы любимые дети Пустоты или расходный, нафиг, материал?

— Ты разве, — тяжело произносит он, — не понимаешь? Не ощущаешь? Это же дар наш.

 

Я действительно не въезжаю. Думала, он испугается — но Глеб будто даже обрадован. Вон, нос задрал, смотрит на меня сверху вниз, типа с достоинством.

— Мы — не люди, Наяда. Мы дети Бездны, путь наш предопределён. Значит, для тебя это до сих пор были пустые слова, да? Как для всех этих... Ирае и прочих. Цивилы драные... Ну так я тебе объясню, Наяда!

Он наклоняется ко мне. На миг мне кажется, что его шершавые пальцы тянутся к моему горлу, но Кобра лишь подцепляет лямку сарафана.

— Предопределённость означает, что мы не можем отказаться от высшей доли — и тем самым выше черни. Величайшие мечты людей не краше звезды над свинарником, но даже такая ерунда не сбудется для них. Посредственности, они всю жизнь проводят в своей грязи, не двигаясь ни вверх, ни вниз! А мы обречены достичь Бездны, совершенства разрушения, мы неспособны усыпить свою нелюдскую душу, мы чахнем без своей мечты, мы...

Я пытаюсь отодвинуться, но Кобра держит крепко. Как с ним спорить? Ещё ударит! Выдавливаю из себя только:

— Если не учитывать ощущения, то по чистой логике получается какой-то бред.

— Логика? Шоры на глазах черни! Истина и есть бред, бред и есть истина, в разложении разума — полная свобода!

— Знаю, знаю! Выслушай меня, а? — прошу я, выворачиваясь из его руки. — Ну хорошо, вот голуби дохнут, вот какие-то мясные рабы рисуют граффити, образы разные возникают в рекламе и музыке — а развитие где? Это ж декорации. Толку от них мало, раз люди не торопятся освободиться и выбрать смерть. Наоборот, пугаются и прячутся, стремятся заблокировать наше влияние, запреты какие-то придумывают.

— Тебя это пугает? — саркастично осведомляется Глеб.

— Меня от этого воротит! Мы говорим, что несём благие преобразования, разрушая лживое людское, чтобы все, кто может, стали сильнее и ближе к Праматери. Но каким образом становится сильнее тот, кого лишают воли, скажи мне? Как полюбит тот, кого очаровали и привели к любимой насильно?

— Вот так и полюбит. Что тебя смущает? На войне все средства хороши. А что до результатов, так Зря-Чей верно сказал: надо пустить волну, дальше всё начнёт рушиться по инерции.

— Зря-Чей нас покинул.

— Значит, его любовь была слаба, — рубит Глеб. — Слишком самолюбив оказался. Да и вообще какой-то мутный. Барыга паршивый.

Я цокаю языком: хорошенький пример братской любви. Глеб не слышит, он уже завёлся:

— Знаешь, где он сейчас? Перебрался ближе к столице, я с Эфой списался — она рассказала. Остальные меня тупо игнорят, интересно, почему это вдруг? Всё Глазова работа! Книгочей выискался, алхимик драный! Бравировал своими великими познаниями, а у самого чуйка к воле Бездны мизерная. 

— Погоди, погоди. У Зря-Чьего нет чуйки? Не обижайся, но не зависть ли это? Мне казалось, он так хорошо понимает принципы Фатума.

— Зависть, у меня? Я чист от этой суеты! Принципы, вот именно — принципы! Всё его понимание — из головы, а не из сердца. Стопудово он наговорил ребятам из столицы или северной стае, какие мы лохи, что потеряли соратника, поэтому со мной и не хотят общаться. Ничего-ничего. Ему ещё влетит за то, что грязь разводит, но Глазок слеп, как филин, когда дело касается избегания страстей человеческих. Говорю же: чуйки нет. Без понятия, с какой личной целью он к нам привязался, а самое смешное, что теперь ему не уйти просто так.

— Может, и не наговаривает, — робко возражаю я. — Может, он просто испугался, что на всех нас теперь падёт наказание.

— И почему же наш запредельнейший Шаман только сейчас допёр, что предатели будут наказаны? Милостью Бездны он научился петь свою песню, но всё равно описывал движ ворохом философских терминов. Тьфу! Потому что мыслит, а не чувствует. Какая разница, как называть — антилогос или нигредо, если главное — всегда слышать, о чём поёт тебе Бездна. Лично тебе, понимаешь!

Глеб бьёт себя кулаком в грудь, лицо раскраснелось, как от страсти.

— Не понимаешь, вижу. Ты... Ты такая же, как он. Вам всем не хватает любви к Дому. Любви и отчаяния.

Он начинает смеяться. Смех выходит из гортани со свистом:

— Вам... До сих пор кажется, что жизнь продолжается.

 

Я вскакиваю с покрышки.

— Вот уж нет! Послушай...

Хочу сказать ему, признаться вообще во всём, но не успеваю. Глеб тоже встаёт, угрожающе надвигаясь на меня.

 

— Ну так проваливай, Наяда! — кричит он. От неожиданности я втягиваю голову в плечи. На нас оглядываются младшеклашки, которые до того бегали по стадиону. Глебу плевать. Карие глаза смотрят на меня из-под капюшона в упор, широкая челюсть сжата до дрожи.

— Проваливай! — снова выкрикивает он. — Предатели нам с Пустотой ни к чему. Я уж попрошу Её, чтоб оставила тебя в живых до конца — чтобы ты подохла последней, уже после того, как все людишки потеряют рассудок. На кой ты нужна, если в твоём сердце нет любви, такой же сильной, как сама смерть? Думала, магия и Фатум сделают тебя круче одноклассников, малолетка? Ну, признавайся!

Он продолжает орать, а я понимаю, что ничего больше ему сегодня не скажу. Пытаюсь представить: вот сейчас я разворачиваюсь и навсегда исчезаю из стаи, затерявшись в толпе мясных мешков. Не могу. Боюсь повторить судьбу Лисика? Вообще ни разу, просто...

Просто нет у меня иной судьбы, кроме как подчиняться Бездне.

— Мне некуда идти, Кобра, — говорю я, и он затыкается на полуслове. — Ты сам сказал: мы как в пластиковом шаре. Выбора нет. Мы с тобой продолжим петь для черни, Кобра, даже без Зря-Чьего и остальных. Осталось совсем немного. Место выбрано, городские маршруты изогнуты и все ведут на одну узкую дорожку. Стоит Фатуму приказать, как я расправлю крылышки и затанцую. Всем плевать, что я не хочу этого — плевать и мне.

 

Кобра слушает жадно, не сводя прищуренных глаз. Шагнув ближе, он двумя пальцами подымает мне подбородок. Зрачки расширены и мечутся.

— Так-то лучше, сестрица. Это от тебя и требуется. Мы — острие ножа Бездны, чтобы вспороть брюхо этого мира. Как бы ни мечтали подражатели из черни приравняться к нам, они — всего лишь довесок, необходимая масса, чтобы всё рухнуло. Они заменимы, но ты, Наяда — нет. Оставайся достойной. Бездна обязательно проведёт нас через все испытания к подлинному финалу. Ты только верь. Слышишь? Вот, уже началось! Чувствуешь вкус бури, Наяда?

И я действительно слышу.

Как по заказу, ветер треплет ветки тополя над нами, роняя пух. С головы Кобры слетает капюшон, раздувается у него за спиной. Знакомый азарт закипает в моей крови: бежать, плясать, на части рвать! Чтобы всё сбылось!

Что сбылось?

Что должно сбыться, о Фатум?

Ответом мне — серая тень с серебристым отливом. Она представляется так настойчиво, что изнывающая от скуки душа жадно впитывает образ против моей воли.

Я не могу не смотреть. Соскучилась по действу, как ни стыдно признаваться в этом. Я голодна. Хочу, чтоб асфальт снова проминался под каблуками, а с ним — человечьи судьбы. Однажды упившись этой властью, я жажду снова, ведь до сих пор я не владела в жизни даже собой.

Молчание Фатума было как пытка засухой. Теперь я знаю: мне этой пытки не вынести.

Что же должно сбыться?

 

Серая тень звенит металлом. Ладони Кобры лежат на моих плечах, но смотрит он куда-то поверх моей головы: тоже принюхивается. Затем он отстраняется, чтобы вновь достать калькулятор. Вводит нужную комбинацию. Его глаза загораются, он молча поворачивает экран ко мне.

Девятнадцать.

— Расскажи мне про Звонкого, — прошу я.

Кобра обнажает зубы в оскале: похоже, я попала в точку.

— Лёгок, стремителен. Увёртлив, я бы сказал. Как... Птица? Если говорить о стихии, то — не огонь, нет, скорее воздух и земля одновременно. Когда я встретил его впервые, он был полон жизненных соков, как цветущая ветвь. Цветы, как ты знаешь, обречены сгнить. Его искра осязаема, хоть обожгись, но ни полоски тени он не отбрасывает. Вот это-то и надо исправить, Наяда. Пусть всё лишнее опадёт, оставив ветку сухой костью. А теперь давай я тебе опишу, как он выглядит на физическом плане.

***

Перила закрашены. Наверное, коммунальщики. Я запинаюсь лишь на миг: тем лучше, тем больше места для сегодняшних слов.

Помехи быть не может. Мясные мешки беззащитны перед волей Бездны, а значит, что бы они ни сделали с нашим маршрутом — это лишь на пользу. Фатум способен сделать с кем угодно что угодно, потому что человек перестаёт верить во всё, кроме Фатума.

Вот как я, например, перестала.

 

Звонит мобильный, она меня ищет. Я подымаю трубку и кричу туда:

— Мы пошли отмечать конец года всем классом, ну и я со всеми, я же не левая! Не звони, а то мне перед подружками стыдно по такому галимому телефону разговаривать!

Бросаю трубку быстрее, чем она успевает спросить, откуда у меня вдруг взялись подружки. Засунув его в сумку поглубже, достаю взамен подаренный Коброй маркер.

 

«Головой вниз...» — выписываю я, не задумываясь над словами. Рука словно ходит сама. Я думаю только о том, что услышала сегодня. Он — увёртлив, лёгок и быстр. Он с искрой в груди, а значит — один из нас. Звонкий.

Ветвь и воздух... Мне представляется переплетение зарослей, голых и серых, как колючая проволока.

Стелется над серым прахом птица, крохотная, как игла.

Птица?

Я не знаю её. Выглядит как певчая — вроде щегла, только по окрасу вся стальная или серебристая. Клювик беспомощный... Но явственно проступает в размытом видении: хищным крючком завершается клюв. 

Вспорет до самой сути того, кто соблазнится щебетом этой малой пичужки.

 

 

Закончив дело, я иду проверить дыру в заборе, которую устроил Кобра. Не заварена — никто не заметил. Чудненько. Сюда в назначенный день придут те, кто будет готов направиться в Бездну. Что за день это будет? Лишь Фатуму ведомо. Для меня-то главное, что начались каникулы. Милый подарок судьбы для слишком человечной меня: дождаться лета.

Может быть, последнего моего лета.

«Он не хотел бы, чтоб ты ушла раньше», говорил Кобра, но теперь Лисика нет, и никто мне не помеха.

Уткнувшись в пыльный, ржавый металл, я плачу в первый раз после смерти Енле.

 

Эгоистка паршивая! Это я возжелала, чтобы Бездна вернула его на хищную тропу. Взбесилась от одного несчастного сообщения, которое даже не дочитала... Сочла его предателем. Да, это я, я отыскала в эфире его беглую душу, укрытую от хода событий. Будто бы вне его, в неведомом "снаружи" прятался Лисик. 

Неужели такое возможно? Весь мир либо подвластен Фатуму, участвуя в его большой игре, либо пребывает в стазисе и гниении. Снаружи только сама Бездна и есть. Каждый хищник знает эту истину. Откуда? Да просто знает, память нелюдя хранит кучу запредельных сведений и магических приёмов. Мир закольцован. Что вверху, то и внизу. Зло есть благо и благо есть зло.

Бежать некуда. Лучшее, что может сделать рождённый среди людей — вывести себя на пик безумия, отвергнув срединность, посредственность. Одни из нас видят при этом свет, другие тьму, но это всё едино.

 

Так неужели возможно не слышать больше зова Пустоты, отнимающего варианты?

Каким-то образом Енле нашёл лазейку, но никогда уже о ней не расскажет. Поэтому теперь я так и не узнаю, как можно было уйти, спастись от лживой Госпожи. Справедливо.

 

Лисик выбрал свободу, но я всеми силами души выбрала для Лисика Бездну. Поэтому теперь от пропасти не уйти и мне, если на то будет воля Фатума. Да, это справедливо. Да, да, да.

«Я не виновата! — хочется мне крикнуть. — Я же не знала, что Праматерь так с ним поступит!»

Только это уже не важно: он погиб из-за моего гнева и поганого желания присвоить его. Какая ирония! Видно, не так уж я отличаюсь от властной женщины, что породила меня в этот мир, а теперь боится отпустить на лишних полчаса. Как это жалко и смешно!

 

Прутья рабицы впечатываются мне в лоб и щёки. Я так и не призналась Кобре, что Лисик мог спастись, но погиб в том числе из-за меня.

Впервые с тех пор, как Бездна зажгла мою искру и моя хищная тень легла на улицы города — я плачу навзрыд.

 

Глава 28.2 Лог дневника #3

 

Новая запись rottensoul 25.05.2005 20:34 Комментариев 0

День за днём один и тот же непрекращающийся кошмар, называется «общение с клиентами».

Хорошо, что большинству из них хватает одного шаблона моих действий. Одинаковые документы, дежурная улыбка. Скучно? Возможно, кто-то бы так сказал, а с меня хватит неожиданностей. Рутина зато надёжна, она не предаст :) в мире полно людей, излучающих спокойствие и довольство собой, пускай они импровизируют :)

Даже в переработках есть свой плюс, ибо я прихожу домой к ночи и фактически с матерью не сталкиваюсь. В универе по времени приходилось пахать столько же (семинары, лабы и т.п.), но половину из этого времени — дома.

Девочка из кассы однажды на обеде сказала, что работа — «как будто делаешь то, что мама велела, но ещё и получаешь за это деньги». Мне такое определение вообще не нравится! Мама может потребовать любой бред, потому что она же мать, а тут вроде как для людей работаешь. Мне не унизительно слушаться старшего менеджера, потому что его просьбы имеют хоть минимальный СМЫСЛ!!! в отличие от!

Устаю страшно... как прихожу, то почти сразу валюсь спать. Иногда перед сном возникают хорошие воспоминания из детства, из деревни и т.п. Это очень странно, потому что обычно они подёрнуты той же серой пеленой, что и остальной мир. Как и я, они гниют... Так я думала. Но похоже, что гниение обратимо. Или нет? Боюсь загадывать.

Завтра дадут зарплату. На что нормальные люди тратят зп? :)

Новая запись rottensoul 26.05.2005 20:13 Комментариев 0

По всем каналам обсуждают эту новость про групповой суицид. Есть в ней что-то притягательное. Кажется, ещё никогда я не осознавала, что погружению в вечный мрак можно не сопротивляться... один отчаянный шаг и всё, только один...

Но в то же время никогда ещё мне не была так противна сама мысль о таком шаге. То маленькое зёрнышко уверенности, оно не хочет просто истлеть.

Как будто две силы борются во мне.

А для матери все эти люди, которые не смогли побороть мрак — просто жалкие безумцы. Она прямо удовольствие получает. Выходит, если бы я тоже...она бы вот так же смаковала???

Новая запись rottensoul 27.05.2005 16:28 Комментариев 0

Суббота проходит мимо. Не хочется двигаться вообще, тем более гулять. Погода не то, чтобы жаркая, но какая-то душная, полно насекомых летает. %( 

Этой мути даже птицы не выдерживают, периодически возле подъезда валяются дохлые голуби, что тоже позитива не добавит от прогулки... хоть я не помню особо, что такое позитив)) но минус на минус точно не дает плюс... из своих оттенков мрака я выбираю наименее ночной...

Новая запись rottensoul 27.05.2005 21:19 Комментариев 0

Оказывается, нормальные люди не тратят зарплату. Её отдают родителям. Они ведь тратились, пока растили.

Я не нормальный человек, я неблагодарная тварь... сегодня наслушалась этого сполна. Может быть, если бы в меня вложили не только бумажки, но и хоть капельку любви — выросла бы другой. Согласилась бы недоедать и ходить в обносках, только бы любовь была... Её не было. Теперь я тварь.

Я скотина, этого не исправить.

Дневничок, не пойми неправильно. Была бы нормальная семья, понадобились бы какие-то лекарства, ремонты — я бы не зажала. Но. Вот устроилась я на первую в жизни работу, начала самую крошечку надеяться, что жизнь поменяется. Может, даже сниму квартиру, просто чтобы не слушать постоянный пилёж. Это же так просто! Засыпать не в слезах, приходить после жужжащих клиентов в дом, где никто не дёргает!

А теперь эту надежду пытаются убить.

Как жаль тебя, маленькое моё зёрнышко.

Новая запись rottensoul 28.05.2005 20:52 Комментариев 0

Мать продолжает давить на совесть все эти два дня. Просто уже не знаю — где правда, где ложь...она рассказывает про меня такие вещи, которых я даже не помню. Типа я всегда всё делала ей назло, издевалась над ней. Самое страшное, что если даже отдам ей деньги, то её слова всё равно останутся со мной.

В конце концов я сегодня сгребла бабло в сумку и хлопнула дверью. Села на какой-то автобус и ехала, ехала... до конечной, потом пешком, куда глаза глядят...

Очнулась в достаточно необычном месте. Такой узкий, но длинный мостик. Самое странное — он был исписан всякими фразами, крайне под моё настроение. Мост как будто говорил со мной. :crazy:

Мне запомнилось «Асфальт улыбается» и «Бездна уже смотрит». Там был ещё один совет... как всё закончить.

Если до завтра ничего не изменится, то я ему последую. 

(:)

 

Новая запись rottensoul 28.05.2005 22:03 Комментариев 0

Слушаю ор.завтра рано вставать на работу?всем плевать. Я заслужила это, ведь я чудовище, которое не жалеет и не любит свою мать.

Ничего не изменилось. 

 

Новая запись rottensoul 29.05.2005 12:52 Комментариев 0

Сегодня всё решится. Так легко. Через десять минут начинается обед, я ухожу из отделения, сажусь на маршрутку и еду туда. 

 

Новая запись rottensoul 29.05.2005 21:05 Комментариев 0

Стыдно писать об этом, но я... не смогла. Приехала и увидела, что надписи закрашены. Показалось нечестным пачкать собой эту белизну. Пусть я уже не способна видеть красоту в окружающем мире, но кто-то старался, чтоб было красиво. Ради этого человека... я ушла с моста. Вернулась в отделение, не опоздала даже.

Деньги сложила в тумбочку на работе и закрыла на ключ.

Даю себе время до выходных.