Угрюмый праведник (1 из 3)

Один со всеми, один за всех, один против всех.

Св. Мика Секироносец

 

Угрюмый праведник.

 

Один со всеми

— Опять он! Проклятый! Будь он трижды не ладен, что б он ежами обосрался! Как же он мне надоел. От черни уже отбоя нет! Не дают спокойной жизни! Столпятся возле дворца в своих вонючих лохмотьях и давай немытые руки тянуть, причитая: «Ой, спаси, король-батюшка! Оборони заступник! Гу-гу-гу... убил сына ... бу-бу-бу ... унес дочку, ... му-му-му... отчий дом разнес, все хлеба на полях спалил»! Тьфу! И, главное, настырные какие! Только вроде бы прогонишь, а они снова собираются. И все свое нудят, нудят, нудят. Ни спасу от них, ни обороны. 

А квартальные старосты? А деревенские головы? Уже всю канцелярию утопили в своих челобитных! Писари просто зашиваются, на работу времени не остается, то неподходящее вино для праздничного фонтана закажут, то не вовремя запрос на пух для перин пошлют. 

И это пока еще он преследовал простолюдинок! а вчера, вчера он покусился на дочь городского Часовщика! Немыслимо! Представляете, что будет, если он с горя запьет и перестанет подправлять работу механизма? Сколько тогда неугомонной черни окажется у ворот? — король окончил тираду, запахнул полы мантии и, с негодованием на лице, застыл напротив окна. 

Стоявший на посту у двери Алебардист, повернул голову и, скользнув взглядом по чеканному профилю, увидел, что взор монарха обращен к дракону в небе.

Исполинский угольно черный ящер с переливавшейся на солнце чешуей, исполнял в воздухе причудливый танец. Расправляя то одно, перепончатое кожистое крыло, то другое, он выписывал вытянутым телом в небе замысловатые, напоминавшие петли, траектории так, словно хотел самого себя завязать в узел.

— Так дальше продолжаться не может! — воинственно взвизгнул король, — Я собрал всех вас сегодня, что бы раз и навсегда разобраться с этой проблемой. Чтобы она меня больше не беспокоила, — уже ровнее, сделав ударение на последнем слове, произнес он, обращаясь к участникам совещания. 

***

Заседание тянулось до вечера. Начало выдалось несмелым и тихим, словно брожение в кадке с только положенной под гнет квасится капустой. Затем принесли вина и дело пошло. Дискуссия сперва разворачивалась, набирая высоту накала, достигла кульминации, а затем, сникнув, вяло поползла. Судили, рядили, высказывали мнения, делались предложения, предложения отвергались, витийствовали, пускались в многословные рассуждения, и многословные рассуждения обрывали, спорили, соглашались.

Секретарь, не одно гусиное перо измочалил о шершавый папирус, на котором вел стенограмму. Однако теперь, когда он в ночной тишине опустевшей канцелярии, при свете масляной лампы, заносил в итоговый протокол сухую выжимку из речи участников, текст получался не таким уж и большим. В свитке мелованного козлиного пергамента под шапкой с реквизитами и стандартной преамбулой значилось:

 

«Драконолог. Драконы являются разумной расой, и, по всей видимости, они намного древнее человечества. Это очень необычные существа, поскольку весьма и весьма отличаются не только от теплокровных, но даже и от рептилий. Тут и строение тела с шестью конечностями, и способность к полету. А еще особая кровь, содержащая газ, делающий ее горючей. В настоящее время драконы изучены слабо. Поскольку ранее взаимоотношения между расами носили характер ожесточенной конфронтации, приводившей к варварскому и негуманному истреблению ящеров. 

Причиной этому служили вздорные инсинуации, ложные слухи и нелепые выдумки церковников-мракобесов, распространившиеся среди невежественной, склонной к суевериям черни. В них утверждалось, что драконы это безмозглые кровожадные чудовища, пожирающие девиц. 

Часто случалось так, что распаленные подобной чушью молодые мужчины благородных сельских семейств, безжалостно уничтожали драконов, разоряли их гнезда, нанося науке драконологии невосполнимый ущерб. В некоторых королевствах, это превратилось в, отличающееся особыми жестокостью и азартом, чудовищное пари заключаемое между отпрысками знатных семейств.

Подумать только, охотится на живых мыслящих существ! Что, конечно же, катастрофически сказалось на популяции.

К счастью, в настоящее время, силами лучших умов Ордена «затворников Башни из слоновой кости», наука опровергла эти возмутительные наветы. В действительности драконы это разумная, хотя и, развитая в несколько ином направлении раса. Более того ни о какой охоте за девицами речи быть не может. 

Драконы, что, несомненно, свидетельствует об их прогрессивности, и нам бы этому у них поучиться, не имеют половых предрассудков! Они едят всех и мужчин, и женщин, и стариков, и детей. Отдают предпочтение человеческим девушкам только самки дракона, да и то лишь в период гона, когда для привлечения партнера и повышения собственной плодовитости им требуется диета из мяса молодых высоко фертильных особей. Согласитесь, это в корне меняет дело!

И, участившиеся ныне случаи похищения молодых женщин, недвусмысленно говорят нам о том, что драконица в скором времени собирается стать мамой! Привнести в наш мир чудо новой жизни.

В свете научных данных, ученое сообщество выступает против истребления столь незаурядных, интереснейших и еще столь мало исследованных существ. Недопустимо лишать магическую науку драконологию предмета изучения. Мы полагаем, что человечество должно найти способы мирного сосуществования и сотрудничества на основе взаимного уважения, ведь людям, истребляющим представителей пусть непохожей на нас самих, но все же разумной расы, и так стоящей на грани исчезновения, не может быть никаких оправданий. 

Более того, я бы ходатайствовал о ежегодной выплате из казны десяти тысяч золотых, на освоение драконологами, борющимися за сохранение драконьей популяции. Жизни Драконов Важны! 

Священнослужитель. Признаю, ранее случалось так, что служители Церкви участвовали в натравливании людей на драконов. Но это было в стародавние, суровые времена, когда Ковенант Всеблагих отцов был узурпирован, ныне отлученными и признанными еретиками, солдафонами, почитавшими Святого Мику как Секироносца, а не как Огнетерпителя. 

Однако теперь Ковенант состоит из совершенномудрых книжных мужей, и подобное не повторится. Мы, безусловно, чтим Первый подвиг Мики, каравшего отступников и святотатцев, обращавшего в истинную веру при помощи «бердыша и палаша» самых свирепых и алчных из языческих волков. Но отдаем предпочтение все же Второму Подвигу — самосожжению Мики, который попав в плен к язычникам, не только не отрекся от истинной веры, но даже собственной рукой подпалил разложенные под ним вязанки хвороста, посрамив поганых идолопоклонников. Ведь если на ратном поприще Мика был преодолен, то в приверженности вере и готовности принять за нее мученическую смерть он преодолен не был. 

Поэтому церковь считает, что нападения дракона есть кара небесная за грехи и нужно уподобиться Мике в стойкости претерпевания страданий.

Ведь если дать пастве поднять секиру на дракона сегодня, то, кто знает, на чью голову она опустится завтра? Соседа? Мытаря? Короля? А может и вовсе вместо Книги ляжет на Стол Ковенанта?

Нет! Мика Огнетерпитель указал единственно верный путь из юдоли скорби, на те Небеса, безупречную лазурь которых не нарушит даже и тень крылатого ящера!

Рыцарь безупречно белой ризы. Как коннетабль и потомственный хранитель королевства, наследник рода Камнеградских владетелей, веками оборонявшего его границы, я заявляю, что силой этот вопрос не разрешить. Даже моих познаний в истории достаточно для того, что бы понимать, что война не решает проблемы, а только усугубляет их, перекладывая на потомков все более и более тяжкий груз. 

Вы считаете, что убийство дракона прекратит гибель людей? Если вы действительно так думаете, то поразмыслите вот над чем: а как на убийство собрата отреагируют остальные? А не прилетят ли они целой стаей мстить? Не сожгут ли они до тла и Дворец, и Столицу, и другие города и деревни королевства? Сколько подданных мы потеряем тогда? 

А что по поводу преступного истребления представителя разумной расы скажут соседние королевства? Не подумают ли они, что на нашем троне восседает обезумевший кровожадный маньяк, которому следует дать укорот немедленно, пока он не позарился на их земли? Не объединятся ли соседи против нас? Не двинут ли свои неисчислимые рати через наши границы? Сколько полей тогда вытопчут их кони? Сколько сел тогда обратится в пепел? Сколько мужчин падут сраженные оружием, и сколько дев претерпят надругательства? 

А что предпримут сектанты драконопоклонники, которые проникли во все наши города и повсюду внедрили своих послушников, когда увидят, что мы уничтожили одну из святынь их культа? Не отравят ли колодцы? Не подожгут ли ночью наши дома? Не нашлют ли порчу на королевское семейство и его вернейших слуг?

Я, как потомственный военный, с копья вскормленный, из шлема вспоенный, просто обязан думать о таких вещах и предугадывать последствия, бездумного обнажения клинка. На моих плечах тяжелая ноша ответственности за судьбы великого числа людей, что неминуемо погибнут в распрях. 

Война это грязь, смерть, кровь, слезы, стенания, вопли и гарь пожаров. Мы должны избегать ее до последней возможности. Она унесет многажды больше жизней, чем не просто какой-то там дракон, а даже целая их стая.

Предположим, я возьму копье в руку и, не вняв доводам науки драконологии и учению Церкви, отправлюсь сражаться с ящером. Но как трактовать этот мой предполагаемый поступок? Ведь, если я убью его — разумное, мыслящее существо, без вынесенного судом смертного приговора, получится, что действия мои противозаконны, а сам я преступник! Ладно, если бы это касалось только меня одного, но я — рыцарь, а значит, слуга короля и мои преступные действия без сомнения бросят тень на монаршую особу, которая является гарантом закона и справедливости в королевстве и приведет к крушению устоев. 

Блюститель закона. Привлечение к суду дракона представляется теоретически возможным, так как нет ни одного закона, указа или правового обычая, который воспрещал бы это делать.

Однако, процесс правосудия неотделим от неукоснительного соблюдения формальной стороны, поэтому необходимо: сопроводить дракона на площадь, где ему зачитают обвинение, и кроме того ящеру должны быть предоставлены переводчик и адвокат.

Без выполнения этих условий, получится не истинное правосудие, а гнусное мерзостное судилище. Буффонада, до которой не опустится ни один уважающий себя законник. Подобное попрание прав и свобод навсегда запятнает честь королевской династии. Ославит правителя тираном и угнетателем, среди иноземных монарших семейств, что, безусловно, создаст проблемы и в матримониальных делах, поскольку едва ли найдутся желающие породнится с поправшим законы владыкой. 

Бургомистр. Вот тут много слов было сказано о том, как убить дракона, а я между тем предлагаю взглянуть на проблему под другим углом. 

Дракон это не столько бедствие, сколько благо. Да-да! Когда распространились вести о том, что в небе над Столицей появился летающий ящер, к нам, что бы увидеть его своими глазами, отовсюду хлынули бездельники, как знатные, так и просто богатые. Вместе с прислугой. Следом, в надежде на заработки, потянулись художники, поэты, менестрели! За ними различные жрецы со своими адептами, прорицатели, гадатели, астрологи, алхимики, колдуны.А там и скоморохи, жонглеры, акробаты и фокусники подтянулись. Я уж не говорю про простых умалишенных и обычных зевак. И что особенно важно все они пьют, жрут, платят за постой и ходят к распутным девкам, изрядно наполняя не только казну, но и кошельки самих горожан!

Ну, и, как известно, где многолюдство там и торговля. А где торговля там и пошлины.

Нет, не поймите неправильно. Я не против того, что бы бороться со злом, исходящим от дракона, я — за! Но давайте соизмерять масштабы и методы! 

Пока что количество похищенных драконом дев совершенно не значительно. Я в полной мере сопричастен к страданиям их родителей, чьи сердца рвутся от скорби, а горящие глаза, уже не дают слез, однако, в делах нужно руководствоваться не только чувствами, но и разумом. А он призывает измерять, считать и взвешивать. 

Нужно понимать: число жертв дракона сопоставимо с ежегодно погибающими под колесами телег. И оно намного меньше погибших в пьяных драках за тот же период! Так что же нам запретить ездить на телегах или еще нелепее: пить? Нет! Везде нужна мера. Золотая середина. 

Скажу больше: имея такую достопримечательность, как дракон и, сопутствующий ему, наплыв людей, мы привлечем в Столицу переселенцев со всего Королевства и окрестностей. Приток новых жителей с избытком восполнит потери, сожранных ящером, прежних насельников. Значит, количество плательщиков податей возрастёт. Город будет богатеть, шириться и процветать. 

Поэтому бороться с драконом надо осторожно, так что бы его не спугнуть«. 

После этих слов шла закрывающая протокольная формула, а ниже начинался текст указа, подлежащего оглашению на Рыночной площади Столицы.

***

После заседания Алебардист направился в корчму «Веселый висельник». Страшно хотелось напиться. Не пропустить две — три кружечки эля после службы, как порой бывало, а залиться по самые уши, утопив в хмельном, бушевавший внутри, ураган эмоций. 

Войдя в заведение, он первым делом выложил перед содержателем серебряную монету, с ходу демонстрируя серьезность намерений. Седоусый Юстан понимающе кивнул и, зная о предпочтениях Алебардиста отдал соответствующие распоряжения. 

Через несколько часов, когда угрюмый Алебардист, сидевший отдельно от остальных посетителей в дальнем углу, уже одолел в честном поединке корчагу с пивом, Юстан подсел к нему за стол. 

— Ты чего такой угрюмый? — начал беседу корчмарь.

— Да, — Алебардист неопределенно махнул рукой, демонстрируя желание отгородиться от докучливых расспросов.

— Говорят там, — последнее слово Юстан сопроводил многозначительным жестом потыкав указательный палец вверх и за спину, — за дракона сегодня обсуждали?

— Говорят, — нейтрально согласился Алебардист.

— И что решили? — продолжил любопытствовать собеседник.

— Как объявят — узнаешь. Потерпи пару дней, — с предельной деликатностью отклонил его вопрос посетитель.

— Ну, ты хоть своими словами, то как-то обскажи! Опять, небось, чушь какую-то придумали?!

— Не велено, служба, — развел руками Алебардист, не утративший от выпивки, вопреки ожиданиям корчмаря, твердости.

— Э-э-х, — раздосадовано взмахнул рукой седоусый, — Да я не просто нос сую, что бы с пьянчугами судачить, да с бабами сплетни распускать. Это мне лично надо. Ты вот не знаешь, наверное, я редко рассказываю, что я родился с Оркостане. Беженец я. Мне шесть весен тогда минуло, когда в тех местах дракон объявился. По первой оно ничего так было. Летал себе, охотился. Ну, когда барана дикого поймает, а когда овцу домашнюю. Не велик ущерб был, никто особо и не переживал. Что волк, что дракон, все едино.

Власть местная, что местоблюститель, что церковный наместник, пальцем в палец не ударили по этому поводу. Им что? Жопы о седла бить и в горах на ветру морозить не хотелось. Мужики не ропщут сильно, да и ладно.

В общем пообвыклись, притерпелись как-то. Когда девки с округи пропадать стали на дракона сперва никто не подумал. Мало ли? Может волки задрали или там в речку свалились, а может снасильничал кто, да прикопал, всякое бывает... На дракониху в смысле, не подумал, — поправился Юстан, — Это «она» оказалась, самка. Мы-то и не знали о том. Откуда? Это книжники по полету определить могут, а мы-то что, мужичье темное! Поняли только когда появились «детки». Шестеро. Все желтые, в мать. Попугались мы тогда немного, но понадеялись, что раз прежде обходилось так и впредь пронесет. 

Только юды мудрей оказались. По одиночке, чтобы не привлекать особого внимания, никому ничего не сказав, чтобы цену не сбить, распродали все, что увезти не могли, а затем погрузили скарб и ушли, пока перевалы не закрылись. Умный народ. Поганый, но умный. 

А мы — остались. Эх, знать бы тогда, да что уж там...

Потом детки-то подросли и тоже начали охотиться. Сначала где-то в безлюдье на зверей. Сил набирались, опыта. Росли, да аппетит нагуливали. А по осени появились, окрепшие, сноровистые. Скот мигом перерезали подчистую. Мужики в крик, побежали к местоблюстителю, да бестолку, он как узнал, что драконов уже семеро только в замке своем закрылся да стрелометами башни утыкал. Пошли к церковникам, те за помощью отправились. Не знаю, может потом и вернулся кто... а может и нет.

Как скот вышел, принялись за людей. Мы тогда в домах пересидеть зиму решили, а там уже и уходить по весне, как перевалы в горах откроются, потому как на по снегу много не утащишь, да и далеко на холоде и пронизывающем ветру не уйдешь.

Но и тут незадача вышла. Твари оказались умнее. Пока одни сжигали дома, выкуривая нас как крыс из нор, другие караулили у перевалов. Местность там была открытая, спрятаться негде. В горах было уже холодно, и лежал снег. Драконы резали людей впрок, запасались мясом на зиму, не опасаясь, что оно испортится. Умные твари. Поганые, но умные.

Нас у батьки с мамкой было шестеро. Я — четвертый, малыши близняшки Росинка и Льдинка, Петур, Йуншас и старшая Мирашка, ей тогда еще шестнадцатая весна не пришла. Мы от остальных отстали, с малышней на руках, быстро не пойдешь. Ну, а ждать нас никто понятное дело и не стал. Каждый выживал, как мог думая только о себе и своих близких. Каждый надеялся, что дракон заберет кого-то другого. Каждый мечтал вырваться из долины, из приветливого благодатного края в одночастье ставшего смертельным капканом.

В общем дракониха нагнала нас, когда до прохода в спасительное ущелье оставалось рукой подать. Батька первым силуэт заметил в небе. Он старый солдат был. Сноровистый. По молодости с Пурпурным графом в походы ходил. 

Встал на месте как вкопанный, факел поднял и давай кругами водить. А на нас с матерью как гаркнет, что б бежали что есть духу. Та в слезы, давай причитать по-бабьи, несуразицу всякую и за одежду его тянуть. Он ей тогда такую оплеуху дал, что в горах эхом отдалось, отпечаток ладони недели три потом на лице краснел, но в чувство привел. Мы, держась за руки понеслись во всю прыть, никогда так в жизни не бегал. Холодный воздух выжигал легкие, в боку кололо словно вертел вогнали, но ноги работали исправно.

Отец просчитался. Дракониха впилась в него когтями, взвилась в воздух и скинула на землю рядом с ущельем. Снег окрасился кровью из ран, от переломанного тела повалил пар. Отец был еще жив. От удара у него должно быть не осталось ни одной целой кости, но он еще мог орать. 

Ящериха развернулась на второй заход. Мать тогда омертвела, белее снега была, глаза как рыба таращила, но видимо батькина пощечина крепко в голову засела. Нам троим она велела не останавливаться. Я краем глаза успел заметить, как она обняла Мирашку, поцеловала и, отстранив, подтолкнула в сторону драконихи. Потом мать, прижимая к груди сверток с близнецами, бросилась за нами. Сестра, оскальзываясь на камнях, зажимая рот руками, пошла навстречу судьбе. Она замерла на снегу перед тварью, похожая на испуганного кролика, а та схватила ее и унесла.

Близнецы той зимой померли, в один день, как и родились. Это уже за перевалом в Оксене было. Тягот не выдержали, голода. А мать умом с горя тронулась. Так-то тихая была, но как снег выпадал она все ходила по полям, да расспрашивала всех встречных не видал ли кто ее дочку Мирашку, — Юстан тяжело вздохнул, покрасневшие глаза мокро блестели.

Алебардист слушал вдумчиво, не перебивая, только пускал клубы дыма. 

Какое-то время оба молчали. Тишину в ночной корчме, из которой уже разошлись последние посетители, нарушал только треск тлеющего табака. 

Трубка у Алебардиста была особая, много лет назад изготовленная покойным уже мастером по индивидуальной прикидке. Чаша украшало искусно выделанное изображение святого Мики Секироносца, а мундштук сидел между зубами как влитой, можно было говорить и даже петь не выпуская его изо рта. Привычка к трубке была такова, что иногда Алебардист непроизвольно двигал челюстью, словно найти зубами недостающий мундштук.

— В общем, так: жене скажи, что бы свои старые платья не выбрасывала. Они тебе еще ой как пригодятся, — с этими словами Алебардист грузно поднялся из-за стола, участливо потрепал содержателя таверны по плечу и двинулся к выходу. 

***

— Слушайте! Слушайте! Слушайте! И не говорите потом, что вы не слышали! — раздавался на рыночной площади Столицы зычный голос Глашатая, — Указ его королевского величества! 

Первое: всем подданным короля, вне зависимости от знатности происхождения, сословия и достатка, пола и возраста, а так же религиозной принадлежности, под страхом наказания в сто палочных ударов воспрещается упоминать о нападениях и других злодеяниях чинимых драконами. Называть расу злодея можно, только если это не дракон. У преступника нет расы, ведь в Королевстве все равны и люди, и нелюди.

Второе: в целях борьбы с участившимися случаями похищений дев теми, чья раса не называется, мужчинам дозволяется появляться на улице не иначе как в женской одежде, при длинноволосых париках и с набеленными и подрумяненными как у девушек лицами. Ослушавшиеся будут подвергнуты наказанию в виде ста палочных ударов.

Третье: девушкам и женщинам, менее шести пудов весом, необходимо находясь на открытом месте дополнительно утяжелить себя ношей до указанного значения. Ослушавшимся первый раз указанная ноша будет прикреплена к телу в принудительном порядке, при повторном нарушении дополнительно будет взыскан штраф в сто золотых.

Четвертое: Устанавливается дополнительный сбор в размере одного золотого в неделю с владельцев домов с соломенными крышами, расположенными в черте городских стен. Он пойдет на оплату ежедневного полива их водой.

Слава мудрому королю! Слава королю — защитнику! Слава королю — оборонителю!