Циркумполярный роман — около полярный. Или окололитературный

Рецензия. А. В. Етоев. Я буду всегда с тобой – М.: Азбука, 2019. – 384 с.

Маленькая аннотация под глянцевой обложкой c романтичным рисунком гласила, что роман про лагерь, про 1943 год, про загадочные перипетии в жизни художника, про немцев и ненцев, про любовь и подлость. Но ничего из этого под обложкой так и не нашлось.

Верю, что автор действительно сначала хотел рассказать про лагерь, но сюжет все время стремился убежать в сторону и никто его и не останавливал. Расскажу про лагерь! Нет, про войну! Нет, про ненцев! Нет, про сталинскую эпоху и искусство! Нет, про репрессии и доносы! Еще и любовную линию в конце надо добавить, обязательно! Погодите, а как назвать-то? А назову по последней строчке. Не верите? Так в одном из интервью Етоев так и говорит: «С названием бывает сложно. У моего последнего романа название рождалось тяжело. Собственно говоря, я и назвал его едва не в последнюю минуту, когда надо было рукопись отдавать в издательство и запускать в работу. Просто взял последнюю фразу книги и назвал ею роман. В общем-то, конечно желательно, чтобы была отсылка к сюжету. Но если очень хочется, можно назвать как угодно». Раз автору можно, то и художника ничто не останавливает делать такую обложку, какую ему хочется. Кто-то скажет, что нельзя судить книгу по обложке. Выбирать по ней, видимо, тоже.

Действие происходит в окрестностях Салехарда, он же Обдорский острог, где действует лагерь системы ГУЛАГ со специализацией по добыче радия. Главный герой, скульптор Степан Дмитриевич Рза, приезжает туда увековечить в мраморе начальника лагеря, Тимофея Васильевича Дымобыкова. Мы в самом начале книги узнаем, что Рза собирается туда ехать. Почти половину романа он собирается туда ехать, почти столько же его отговаривают.

У скульптора неспроста такая непростая фамилия. Оказывается, был в СССР такой скульптор — Степан Дмитриевич Эрьзя. Это прозвище, уходящее корнями в язык мордовских народностей, стало творческим псевдонимом. Книжный Степан Дмитриевич — лауреат Сталинской премии, настоящий был награжден орденом Трудового Красного Знамени, да и пережил своего книжного протеже на десяток лет.

Для меня так и осталось загадкой, для чего автору брать историческую реалию и практически никак ее не использовать? Да, никакой установки на исторический роман не было, но зачем же опираться на какие-то факты и совершенно игнорировать или искажать другие? В тексте довольно часто встречаются известные фамилии, на которые не обратить внимание невозможно. Оказывается, что Рза встречался с Анькой Ахматовой и пил водку с Ильей Эренбургом. Никакой, даже глубоко выдуманной, игры со всеми известными людьми не будет. Зачем же тогда так резать по сердцу этим «Анька» и никак это не обыграть? В такие моменты начинаешь ждать какую-то сорокинщину, самый неожиданный поворот сюжета, потому что раз уж ружье появилось, пусть оно выстрелит. Чутье не обмануло — сококинщина появится всё же в самом конце, когда вся надежда на нее уже была потеряна, в виде комнатных гильотин, отрубленных генеральских голов и парочки сошедших с ума.

Мы привыкли, что если книга написана сухим, бюрократическим, каким-то соцреалистическим языком, то либо это «Разгром» Фадеева и иже с ними, либо это какая-то постирония, и мы радостно ждем подвоха или deus ex machina в любой момент. Что ж, тут настоящий сюрприз действительно ожидает: разочарование от того, что вы терпели столько подробных и неинтересных описаний, старались запомнить персонажей, которые исчезали со страниц книги быстро и бесследно, а в конце нет ничего. Даже хуже. Автор решил, словно вдохновившись примером теле-мелодрам 90-х годов прошлого века, убить в конце практически всех героев (простите за спойлер). Открытый финал всяко лучше такой развязки: смерти без причины не добавляют ни лишнего драматизма, ни дополнительной художественной ценности. В общем, вы можете прочитать только первую и последние последнюю главы и не потеряете ровным счетом ничего.

В рецензиях критики пишут о том, что «сюжет романа строится нелинейно», что «красота слога Етоева затмевает сюжетную линию» и «чтобы развернуть до конца сюжет автору немного не хватило дыхания». Сюжет же здесь просто необычайно плохо прописан. Может, это была попытка создать что-то новаторское, одновременно не отходя от классической формы, но только попытка эта не удалась. Когда пытаешься пересказать фабулу, то чувствуешь себя школьником, который роман так и не дочитал, да и читал урывками, и что-то ему где-то пересказали, да и вообще не выспался и память плохая. Вот помнишь только какие-то отрывки, подробные скучные описания, кто куда собирался идти, какие-то непонятные персонажи, а что с ними всеми происходило — не помнишь. Я тоже не помню, потому что в книге всего этого и не написано. Очень уж много в романе осталось загадок без ответа, но это не хорошие загадки, не такие, над которыми можно рассуждать с коллегами в книжном клубе. Это просто недоумение, что ты читаешь недописанную книгу и думаешь, вслед за Юзефович: «а что, так можно было?».

Единственный двигатель сюжета — смена слога. Сначала описания окружающего мира от лица главного героя, от Степана Дмитриевича, потом от начальника лагеря, от Дымобыкова, потом уже от ненцев. Ненецкий слог выделяется больше всего: много инверсии, сравнения всего подряд с животными, упоминания ненецких мифов. Только вот больше таких упоминания я нигде найти не смогла. Нет у них такого, что «олень ведет свой род от мамонта, от оленя — заяц, а люди от комара» и потом комаром станет, но «для этого нужно пить настой из мухоморов на застарелой человеческой моче». Таких подробные, но абсурдные мифологемы автор явно придумал сам. Зачем было влезать в чужую культуру и разрушать ее дополнительными выдумками — вопрос без ответа.

Да, когда слог резко меняется, то читатель удивлен и это какая-никакая динамика. Но иногда такие переходы слишком резкие: «Рза нагнулся, взял рыбу в руки и, освободив ее от кукана, осторожно выпустил в воду. В тем кинозале стояло море. Черное прозрачное море, еще не завоеванное фашистами». Такая резкая смена планов хороша только для кино. И бранные слова тоже, когда они не несут в себе абсолютно никакой смысловой нагрузки, ну точно для привлечения внимания. Уже в третьей главе от постоянного слова «гавноед» от военных устаешь также быстро, как и от того, что все одобрение персонажей в книге выражается только подмигиванием. Только главный герой успел подмигнуть всем раз пятьдесят. Повторюсь, что для фильма это всё неплохие детали. Но читала я все же не сценарий.

До конца книги не давало покоя такое романтичное название, и я уже стала думать, что это аллегория. Но тут появляется Она. Женщина, Мария, любовь юности главного героя. Мария слишком прекрасная и уязвимая, настолько, что все, как только увидят ее коленки, сразу хотят ее изнасиловать. И вот кроме этих самых коленей и того, что она едет к Степану Дмитриевичу, мы не знаем о ней ничего. Персонаж появляется трижды: два раза она выливает первую попавшуюся емкость с помоями на голову потенциального насильника и в третий раз она с возгласом: «Опять опоздала» смотрит на умирающего Рзу. Сам герой, к которому эта отважная женщина так долго ехала, не вспоминает ее ни разу. Зато последние его слова вы уже знаете: «Я буду всегда с тобой». Возможно, это то самое ответвление сюжета, которое при редактуре нужно либо развивать, либо убирать из текста.

Любви в романе нет совсем никакой: ни платонической, ни плотской. Ни одна сцена, начинавшаяся как постельная, таковой не стала. И все они написаны так, что вызывают у читателя только отвращение. Любовь к искусству — может быть, но и этим нам насладиться не удается, потому что скульптор работает слишком быстро: статуи из мрамора делает за несколько недель, портреты на груди колет за час, картины исправляет за пять минут, да и вмещается это все в пару строк.

Мир художественного произведения может быть сколь угодно странным и необычным, но он должен быть органичным. Какой бы хаос там не царил, в нем должна быть внутренняя логика и свои законы. Когда вымышленный мир автора представляет собой единое органическое целое, мы в него верим. Верим, когда думаем: «Да не может быть!» и читаем дальше. Если я буду рассказывать сказку, то вы заметите, когда я устану придумывать, запутаюсь и перепутаю все собственные выдумки и собьюсь с намеченного сюжета. И тогда это будет плохая сказка. Никто не будет хвалить за такую сказку, где автор, конечно, старался, придумывал персонажам фамилии, пародируя Гоголя, что-то вспомнил про войну из школьной программы, но как-то впопыхах и невпопад. Так и Етоева, на мой взгляд, хвалить не за что.

Книга, не дающая никаких ответов и пояснений, суетная и какая-то неловкая, словно склеенная наспех из отдельных кусочков, да и просто скучная.