1946 г. Одесса. Коммунальная квартира. 5 (продолжение)

— Эх, — задумчиво сказал Жуков, жуя листочек салата, подперев голову рукой и слушая завывания танго Вертинского. — Гармошку бы, я бы вам сыграл плясовую.

— А хотите, товарищ Маршал, я вас на флюгенгорне научу играть? Или Марик на скрипке? — спросил уже изрядно захмелевший дядя Зяма.

— Да уж увольте! Вашу трубу я погну, а скрипку сломаю! — Жуков положил здоровенные кулачищи на стол.

— Сарочка! А ты помнишь у Зельдеровичей из восьмой квартиры была гармошка? Сходила бы! Пусть товарищ Маршал покажет себя! А мы пока ещё по одной! За здоровье! — сказала Роза Самуиловна

— Конечно! Для товарища Жукова всё, что угодно! — и Сара Абрамовна умчалась к Зельдеровичам в восьмую квартиру.

— Евреи с гармошкой! Анекдот на всю Одессу. — задумчиво сказала Роза Самуиловна опрокидываю рюмку. — Ладно хоть не балалайка.

Пока все закусывали и приглядывались то к Светлане, то к Василию, который молча жевал кусочек хлеба и смотрел куда-то сквозь всех гостей, в дверь громко постучали. В дверь громко постучали. За столом мгновенно возникла тишина, все повернули голову в сторону оперуполномоченного, у которого вытянулось лицо, оттопырились уши и открылся рот от удивления. Взрыв хохота на кухне в квартире номер три был слышен далеко, говорят, что докатился до Французской набережной, и немного эхом до Дюка. Дверь заскрипела и отворилась — Сара Абрамовна выбежав за гармошкой к Зельдеровичам, не закрыла её за собой. В проёме стояла высокая черноволосая женщина лет тридцати в звании капитана медицинской службы, в руках она держала два флакона с прозрачной жидкостью. Женщина была немного навеселе. Из проёма дверей через длинный коридор Василий, сидевший в кухне около окна, был виден сразу. Женщина шагнула в квартиру.

— Васька! Чёрт ты штопанный! А я слышу — ржут, ну, не иначе моего подопечного откармливают и отпаивают! Не могла же я тебя просто так отпустить, — с этими словами она уже зашла в кухню и ни на кого не обращая внимания и не глядя на товарища Жукова сунула ему два медицинских флакона. — Чистый спирт, специально для Васьки!

-Тыыыы? — Василий даже чуть привстал от удивления.

Жуков, растерявшись, принял оба пузыря с белыми наклейками и сергучными печатями сверху, а капитан медицинской службы, не прекращая свою тираду всё ближе и ближе подходила к герою дня.

— Я же тебя, падлюгу, вот этими руками зашила, гадина, — она вытянула ладошки с длинными пальцами перед собой. — А ты мне что обещал? Герой, любимец Маршала Жукова!

— Что... я... обещал? — сипло не своим голосом спросил Василий.

— А вот это, поцелуй героя!

— Да? — удивлённо произнес он.

— Да! — утвердительно сказала капитан медицинской службы, и, забравшись коленками на стул, на котором сидела Сара Абрамовна рядом с Василием Ивановичем, и, схватив его за щёки двумя руками, притянула к себе и начала страстно целовать под изумлённые и восторженные взгляды. У сержанта милиции Светланы Осиповой глаза начали наполняться слезами и покраснел нос, но она стойко смотрела на данное действо со всеми остальными.

— Нашла! Нашла! — громко и весело раздался в дверях голос Сары Абрамовны.

В руках она держала гармошку, зайдя на кухню, в полную тишину и увидев, что с Василием целуется уже другая женщина, залезшая с ногами на её стул, причём офицерского звания, Сара Абрамовна от удивления отпустила меха гармошки и те издали жалобный аккорд, пока не упёрлись в пол. Слёзы катились ручьём. И у Светланы и у Сары. Наконец, капитан медицинской службы села на стул, глубоко вздохнула и со словами:

— Ничё, Васька, я тебя научу целоваться, своего мужа научила, эх... хороший комбат был... и тебя научу... — и с этими словами взяв чью-то стопку выпила, не морщась и без закуски. Наклонив голову и подперев её рукой она сидела в задумчивости, глядя в стол. Никто не решился нарушить молчание.

— Разрешите вам представить хирурга- золотые руки, именно капитан Воронова спасла нашего замечательного Васю, благодаря ей мы сейчас все вместе, — первым нарушил молчание Жуков. — Капитан Воронова Ирина Васильевна.

Она медленно подняла голову, медленно обвела всех глазами, сосредоточив взгляд на Маршальских погонах, которые не заметила, когда входила, моментально подскочила в стойку «смирно».

— Виновата товарищ Жуков! Не заметила! Выходной сегодня... Вот... больного решила навестить... Разрешите идти!

— Не разрешаю! Принять диспозицию за столом!

— Есть!

Тут подошёл дядя Зяма и, взяв под локоть, повёл её на место Рубена, который возился с патефоном.

— Какие прелестные медички у нас работают! Хоть специально заболей для них, чтобы их прекрасные ручки тебя шупали и ковыряли! А вы можете научить Марика медицине? А скажите, как будет по латыне...

Тут Роза Самуиловна дала дяде Зяме подзатыльник.

— Не, ну это ж надо! При живой жене вертеться хвостом как кабель! — и получил ещё один подзатыльник, чем насмешила всех присутствующих.

Сара села на место подле Василия, Жуков взял в руки гармошку, всем налили медицинского спирта.

— Казенный? — спросил, усмехаясь Жуков, разливая из медицинских бутылок.

— Списанный... — туманно ответила Воронова.

— А, ну тада, ой! Как говорят в Одессе, — ответил Жуков.

Жуков лихо отыгрывал плясовые, в узком коридоре топатали все, кроме Василия, который сидел за столом и дирижировал вилкой или стопкой. Даже Марик с Сёмой прибежали из комнаты, где играли и начали весело приплясывать. Капитан Воронова, сержант Осипова и Сара плясали рядом и постоянно о чём-то шептались. В самый разгар веселья в дверь громко постучали. Все обернулись на Василия, у того упала из рук вилка. Постучали ещё громче.

— Вначале сержантиха! Потом каитанша! Теперь кто? Полковничиха? — возмущённо крикнула Сара Абрамовна и с колотящимся сердцем пошла открывать двери. В дверях её ослепило золото погон. Три большие звезды — полковник, стоял перед ней, солнце било прямо в лицо Сары и больше она ничего не видела. Сердце у неё билось так часто, что вот-вот выскочит. 

— Георгия Константиновича...

— Что? — не поняла Сара Абрамовна.

— Это мой адъютант, — услышала она из кухни голос Маршала.

— Ах, адъютант... — проговорила она слабым голосом, и, схватив полковника за рукав затащила его в квартиру.

Адъютант оказался вполне красивым и молодым человеком лет тридцати.

— Девки! — крикнула Сара Абрамовна. — Налетай!

Молодой и красивый полковник моментально оказался окружен тремя пляшущими девушками — двое в военной форме и одной в красном платье.

— Ух, какой красавчик!

— Настоящий!

— Товарищ Маршал! Отдайте его нам!

— Штрафную полковнику!

На что адъютант только отнекивался, искал глазами своего начальника и улыбался.

— Товарищ Маршал... совещание... машина... ждёт...

А Жуков всё играл и играл плясовые от «Барыни» до «Рассыпухи». Воронова и Осипова подхватили его под руки и закружились, а Сара Абрамовна схватила его за уши и крепко поцеловала, и все трое завизжали. Полковник от такого поворота не знал что делать, решив подчиниться бесчинствам хозяевам квартиры он начал выделывать какие-то коленца, но у него плохо получалось.

— На сухую даже дурачки не пляшут, — глядя на это всё сказала Роза Самуиловна, которая уже тоже была в хорошем подпитии.

Жуков тут же свернул гармошку и налил в стакан спирту до краев.

— Серёжа, иди сюда, — ласково позвал он адъютанта. — Слышишь, что говорят? Только дурачки пляшут на сухую! Пей!

— Совещание, товарищ Маршал! Машина!

— Не тебе же проводить это совещание. Пей! Играть умеешь? — и он протянул гармонь адъютанту.

— Так точно, умею, товарищ Маршал, — глядя на стакан, полный спирта вздохнул Серёжа.

— Остаёшься!

Полковник пил спирт из стакана, все смотрели, не дыша, дядя Зяма даже два раза взглотнул горлом, до того была напряженное действие. Наконец Серёжа, как его назвал Жуков, медленно убрал пустой стакан ото рта и задышал.

— Молодец! — сказал Жуков и похлопал его по плечу. — Других и не держим! Остаёшься здесь, вечером пришлю машину, развезёшь девушек по домам.

— Так точно, по домам, — тяжело дыша сказал адъютант, закусывая зеленью.

— Ну, всем счастливо оставаться! Вам Роза Самуиловна особенное спасибо за вашу закуску — отменная вещь! Василий! Поправляйся!

Все враз заговорили, подошли, начали прощаться с Маршалом, Марик даже хотел что-нибудь сыграть на дорожку, но Жуков отказался, и только адъютант сидел за столом и уплетал вместе с Васей закуску Розы Самуиловны. Тут Рада охнула и схватилась руками за живот.

— Ой, — тихо сказала она, потом уже громче. — Ой! Ой! Ой!