Трофимич

Выкинув на перрон свой рюкзак, я спрыгнул с вагона и оглянулся.
Лошадь, запряжённая в старую телегу, отвлеклась от созерцания рассвета и уставилась в мою сторону. Сидевший в телеге сухонький старичок вообще не обратил на меня никакого внимания.
Я подошёл:
— А что, уважаемый далеко до Нижних Ручьёв?
— Так это как ехать... — старик прищурился и посмотрел на мои кроссовки.
— Ну на вашей телеге, к примеру.
— Так это сколько денег дашь.
— Не обижу.
— Ну тады живо обернёмся! — интерес ко мне заметно возрос.
— Так я сяду? — я протянул тысячу рублей.
— А кто ж в телеге стоймя ездит? Сидай!
— Шутник вы однако. — я устроился позади старика, свесил ноги.
— А что? Это кады грошей нет, шутить не хочется. — он дёрнул поводья. — Но, тётка! Пшла-а!
Телега недовольно скрипнула и мы тронулись с места.
— А почему тётка?
— Как это? — старик явно удивился. — Кобыла-то, чай не конь. Посему и тётка.
— Имя-то есть у неё?
— А на шо ей имя? Тётка и есть тётка.
— Ну не знаю. Без имени как-то...
— Вот смотри паря, у тебя машина есть? —вопрос прозвучал неожиданно.
— Была... — я вздохнул.
— Ты её как звал?
— В смысле?
— Дерьмо на коромысле! То-то и оно!
Я усмехнулся:
— Понятно.
— Всё-то вам городским понятно.
— Это сарказм?
— Чево?
— Ёрничаете, в смысле?
— А чё мне? Говорю, как дышу.
— Глубокая мысль.
— Мои мысли все при мне. — похоже старик обиделся.
— А зовут вас как? — я решил сменить тему.
— Чево?
— Зовут вас как, — спрашиваю?
— А, меня-то... Трофимычем можно.
— А меня Костя.
— Можно и Костя.
Мы объехали деревянный полустанок и выехали на просёлочную дорогу.
— В Ручьи-то чего? Гостить? — спросил не оборачиваясь Трофимыч.
— Что? А.., да нет.
Трофимыч оглянулся и снова посмотрел на мои кроссовки.
— Проблемы у меня в городе. Вот я от них и уехал.
— Ишь! Уехал он, — старик хмыкнул. — Да ты с ними и уехал!
Я не нашёлся, что ответить и пожал плечами.
— Трофимыч свернул сигарету и прикурил:
— От самого себя не убежишь.
Я тоже закурил.
— Что-то мы не быстро едем, по-моему.
— Шибче, — годков семь назад было. Тётке-то поди пятнадцать уже.
— Вон, муха нас обогнала!
— То шмель.
— Какая разница?
— Шмель ужалит, — пол рожи разнесёт.
— А, ну это да. Всё-равно, как-то медленно. Еле плетёмся.
— Тётка не дура, — дорогу знает. И силы свои, — тоже. Наше дело, — ехать. Аккурат к обеду прибудем.
— У-у-у... К обеду. Я тогда посплю, наверное. Можно?
— Покемарь... Отчего-же не можно? Тама ватник мой. Под голову сунь.
— Спасибо вам!
— Так отблагодарил уже! — старик хрипло рассмеялся. — Но-о!
Я откинулся на спину, подложил под голову пахнущую сеном, стариковскую телогрейку и закрыл глаза.

Это хорошо, что мы едва тащились, — трясло не сильно.
Господи, а запах-то какой! И так тихо... Похоже, что само утро ещё продолжало нежиться в прохладной росе, не желая окончательно просыпаться. Солнце тоже лениво зевая, нехотя выползало из-за горизонта.
Где-то шевельнулась мысль, что мухи-шмели летаю в состоянии полудрёмы, едва приоткрыв один глаз.
Сделав ещё пару шагов по краю своих фантазий, я провалился в глубокий сон.

— Нно! Кляча старая!
Я открыл глаза и в недоумении приподнял голову. Вместо худой спины Трофимыча я увидел перед собой какую-то старуху, отчаянно хлеставшую бедную Тётку. Или не Тётку? Уж больно костлявый круп...
— Простите, пожалуйста. А...
— О! пробудился, касатик! Давай-ка Тётке подсобим, вишь — встали! Я за узды тянуть её буду, а ты телегу толкай!
Я растерянно соскочил и тут-же оказался по колено в огромной луже. Упёрся плечом в задок и с силой надавил.
— Нно-о!
Телега резко сдвинулась с места, и я упал на колени.
— Стой! Тпрру! — старуха посмотрела на меня. — Залась! Апосля молиться будешь!
Я стащил мокрые кроссовки с джинсами и забрался в телегу. Сигареты намокнуть не успели, а вот зажигалка отказывалась работать.
— Извините, а спичек нет у вас?
— Мне ни к чему. Дед дымил, да... А я и не пробовала ни разу.
Я помолчал.
— А деда не Трофимычем зовут, случайно?
— А ты почём знаешь? — старуха покосилась на меня. — Егором Трофимычем звали, да.
— Почему «звали»?
— Так он, поди уж пять лет, как помер.
Я неожиданно вспомнил и вытащил из рюкзака спички. Прикурил и задумчиво посмотрел на болтающийся перед нами кобылий хвост.
— Тётке, значит двадцать уже?
— Тпрру!
Мы остановились.
— Деда знаешь, Тётку... Что-то не припомню я тебя.
— Да не. Подвозил он меня как-то.
— А-а. Ну да. Шабашил он тут.
Мы вновь тронулись.
— Потом-то автобус пустили, как Ручьи расстроились. Полтинник за билет. А было дело, один раз ему тысячу какой-то парень дал!
Я глубоко затянулся, достал свой телефон и посмотрел на своё отражение в экране:
— И чего парень тот?
— Да не помню. От трудностей каких-то бежал. Старый всё ругался, мол себя не перехитрит, только время потеряет.
— Нда-а... Вот я, похоже его и потерял. Остановите. Я сойду.