Шпотенко  И.А. «Малиновые пиджаки девяностых» (на конкурс)

1

Петька Иванов родился в забытой Богом деревне «Хворостовка» Воронежской области. Как обычно в деревенской семье детей мал мала меньше, электричества нет рожай себе и рожай. Вот и Петька родился девятым по счёту. В большой семье глазами не хлопай, кто раньше встал—того и тапки. Приходилось донашивать вещи старших братьев, а иногда и кофты сестёр. Его не любили с самого детства из-за вороватости и умения переложить свои грехи на других детей. За это Петька частенько получал от братьев, но толку от этого не было никакого. «Горбатого могила исправит» часто говаривал его дед Матвей, у которого внук крал табак и относил его старшим пацанам на улицу выменивая на конфеты или просто подсоленные сухарики. Как ни странно, но в школе он стал учиться довольно прилично, его частенько ставили в пример другим ученикам. У Петьки проявились склонности к химии. С седьмого класса он всё своё свободное время просиживал в химической лаборатории ставя какие-то опыты правда под присмотром учителя химии старого, седого, хромого на правую ногу после ранения на фронте Виктора Семёновича Мозгова. Учителю молоденький лаборант нравился, и он ему всемерно доверял. Петька один знал где хранятся все реактивы на полке в не освещённой кладовке деревенской школы. Школа училась в две смены. Младшие классы ходили с утра, а старшие, начиная с шестого, приходили к четырнадцати часам и занимались до половины восьмого вечера. Зимы в России холодные и снежные. Кому охота сидеть в плохо отапливаемых классах, когда на улице ближе к семнадцати часам уже практически темно, а побегать в хоккей с самодельными клюшками вырезанными умельцами с вишнёвого дерева, ох как было охота. Вот Петька и придумал забаву. Их класс в вечернее время освещало всего три лампочки. На перемене он притаскивал из кладовки лестницу стремянку, влезал на неё, выкручивал по очереди все лампы и на цоколь клал кусочек мокрой промокашки из тетрадей, а потом вкручивал всё на место. Приходил учитель и начинался урок. Лапочки начинали сами по себе гаснуть с момента, как просохнет промокашка. В классе становилось темно, заменить сгоревшие лампы можно было лишь утром, когда придёт завхоз—он же электрик и он же физик по совместительству и всех распускали по домам. Петька прибегал в школу рано утром до прихода первой смены и вновь выкручивал лампы и доставал промокашки. Пришедший на уроки физик включал для проверки свет и тот загорался. Так продолжалось довольно долго, но не каждый день, а потом кто-то из девчонок в отместку за оскорбление от Петьки, продал его секрет самому директору школы. Был ужасный скандал. Петька проучил девочку облив её соляной кислотой, к которой он имел прямой доступ. Его поставили на учёт в детскую комнату милиции. Это был первый звоночек.

    Школа в деревне была семилеткой. После седьмого класса пути дорожки бывших школьников расходились, кто учился посредственно шли в училище учиться дальше на сельские специальности –механизатор, тракторист, водитель, а девочки в основном все шли на ферму или свинооткормочный комбинат. Кто учился лучше—те шли в соседний совхоз где была десятилетка и совхозский интернат для приезжих. Там и жили, и учились. Петька всё же с трудом, но пошёл в школу.

    К десятому классу он сдружился с той самой девочкой, форму которой он когда-то облил кислотой в деревенской школе. Валя так же, как и он, жила в интернате. Она оказалась дочерью парторга их совхоза и единственным ребёнком в семье. Они стали встречаться. Девушка всегда была прекрасно одета и обута, на ней даже школьная форма и та сидела как-то по-иному. Красивые кружевные подворотнички, такие же фартучки, всегда в огромных бантах, заплетенных в толстую, чёрную, как смоль, девичью косу длинною почти с метр были тайной завистью всех девчонок класса. На скромно одетого парня, идущего рядом с такой куклой сразу же стали обращать внимание. Петька ожидал свою принцессу у входа, забирал её портфель и взяв за свободную руку шагал под завистливыми взглядами совхозских парней. Сказать что-то в глаза Петьке не осмеливался никто, боясь его взрывного характера и стальных кулаков размером с пивную кружку. Однако парень быстро сообразил, что такая мадмуазель ему совсем не по карману. Девушка любила вечерами не сидеть на завалинке под звуки гармони, а ходить в кинотеатр, в который дважды в неделю привозили новые фильмы, или на крайний случай слушать купленный ей отцом кассетный магнитофон «Весна» с новыми записями не сравненных «АББА» или «Бони—М». Денег у Петьки не было. По субботам после уроков он организовал пару человек таких же, как и он бродяг на заработки. Договаривался на станции о разгрузке вагонов с мукой для хлеб комбината. За разгрузку шестидесяти тонн муки в мешках по пятьдесят кг каждый платили наличными шестьдесят рублей. Работали в троём. После каторжной работы, имея в карманах по два червонца, договаривались с кладовщиком о следующей субботе, что бы он не пригласил никого кроме них. Это также стоило по рублю с брата за память.  Но, однако и этих денег уже скоро стало просто мало, когда в райцентре открыли кафе—бар с танцплощадкой и вечерним кинопоказом какого-то фильма. Делать было нечего, или идти воровать, или бросить эту девушку. Петька не знал, как бороться со своею любовью, а Валентина просто играла его юношескими чувствами.

   Приближался конец последнего года и экзамены на аттестат зрелости. Как бы плохо не жилось Петьке, он шёл на аттестат без троек, да и четвёрок было не так уж и много. Петька собирал деньги на выпускной костюм, туфли и рубашку. Всё произошло неожиданно быстро расставив всё и всех по местам и полочкам. Вечером парень спешил после подработки в интернат, чтобы успеть на последний сеанс фильма в кинотеатр, когда увидал свою Валю идущей в новом, голубом платье с цветами в руках под руку с незнакомым парнем в форме ВДВ, с значками на груди и голубом берете, лихо надетом на голову с торчащим из-под него русым чубом.  Его полу сапоги были до зеркального блеска начищены, а подковки красиво цокая придавали определённого шарма его походке. «Дембель» про себя подумал Петька, но отступать было не в его правилах. Он лихо подрулил к парочке, слегка оттолкнул воина в сторону и схватив за локоть девушку прошипел: «Кто это? Ты что творишь? Ты зачем меня позоришь?». Валя вырвалась из его цепкого захвата и отшатнувшись в сторону всхлипнула: «Что ты себе позволяешь? Я что давала тебе какой ни будь повод так себя вести? Это мой жених пришёл с армии. Понял?». Петька опешил. Он стоял и глядел в глаза своей Вале и не понимал, что она такое сейчас говорит?». Военный, оправившись от первого шока нападения неизвестного, уже разворачивал парня к себе для расчёта. Бой был мгновенным. Несколько профессиональных, отработанных многими тренировками ударов, и Петька уже лежал на траве у сломанной скамейки со сломанным носом и кровавой юшкой. «Лежать!» грозно скомандовал десантник: «Не надо, парень, я мастер спорта по рукопашному бою. Хватит. Не заводись. Умей проигрывать». Он подал руку Парню и одним рывком поставил его на ноги. «Сергей» представился он подавая руку для знакомства. Петька руки не подал. Он повернулся и в начале тихо, а потом всё ускоряя и ускоряя шаг побежал в интернат. По его щекам не текли, а лились ручьём скупые мужские слёзы обиды. Он понял, что первая его любовь, его мечта о будущем, только что навсегда исчезла. Его победили. Но жизнь на этом не заканчивается. «Будь ты проклята» прошептал про себя парень.

   Стараясь забыть свою первую любовь и первое в жизни публичное оскорбление, Пётр, после успешной сдачи выпускных экзаменов с первого раза поступает в Воронежский юридический институт по специальности юрист—правовед. Учебный процесс захватил молодого парня. Не имея материальной поддержки из дома, Пётр продолжает подрабатывать по разгрузке вагонов на ж\д. Из таких же, как и сам парней он организовал бригаду и этих же парней привлёк к модному в то время, занятию каратэ—запрещённому в союзе виду спорта. Жил в студенческом общежитии, получал повышенную стипендию, занимался общественной работой был комсоргом группы. Преподавательский состав института выделял перспективного, хорошо занимающегося парня, фото Петра было на доске почёта института внутренних дел. Однако, как бы ни старался он переделать себя под правильного человека, заложенное с рождения зерно алчности всё же, когда -то, но прорастёт.

   В одной с Петром группе учились и дети—мажоры. Их отцы были высокопоставленные чиновники в органах МВД и советской власти области и города. Эти парни уже на четвёртом курсе могли позволить приехать к институту на собственных «жигулях», ходили разодетые, как франты и были обласканы женской публикой института. Было заметно, как к ним относятся и преподаватели. Умышленно завышая оценки за учёбу, не обращали внимания на многочисленные прогулы и пропуски занятий, не делая замечаний за их не прикрытое хамство даже в свою сторону. Пётр понял, что ужасно завидует той жизни, которую вели эти парни. «Неужели одним можно всё, а таким, как я—ничего?» не однократно спрашивал сам себя обиженный судьбой парень: «Это не справедливо!». В конце концов он понял, что надо заручиться их поддержкой, быть на виду не в учебном процессе, а в том, пока спрятанном от него обществе. Гордость парня на какое-то время куда-то делась. Мажора с их группы звали Игорь Бескорсый. Его отец первый зам начальника главка МВД областного центра полковник милиции был человеком высшего круга.

Парни учились четвёртый год в одной группе, но дружбы или даже каких-то отношений между ними никогда не было. Всё шло как-то само по себе. Игорь любил развлекаться по ресторанам и барам, посещал танцплощадки и был общеизвестным задирой. Пётр, к тому времени уже добившийся кое—каких результатов в запрещённом виде спорта, да поднаторев на тяжёлой работе по разгрузке, ждал своего часа, чтобы показать себя этому мажору и попробовать с ним подружиться. Случай представился довольно быстро. На танцах в городском парке культуры и отдыха Игорь устроил очередной скандал и получил от молодых людей за свою бестактность. Это был шанс Петра. Парень вмешался в драку и профессионально отработал троих нападавших. Всех пятерых привезли в РО милиции и посадили в общий «обезьянник», где без присмотра Пётр ещё раз добавил нападавшим за своего одногруппника. Милиции пришлось рассаживать драчунов и слегка применить силу против всех. Этого как раз и добивался Пётр. «Да вы знаете кого побили вы, сатрапы? Это же сын первого зама полковника Бескорсого» кричал он сквозь решётку камеры. Дежурный капитан сообразил сразу. Про это задержание он доложил начальнику РО по домашнему телефону и тот сразу же приехал. На лице парня виден был красивый синяк под правым глазом. «Что, избили парня? Что собираетесь теперь делать? Готовьте ваши жирные ж…ы!» кричал расходившийся Пётр, который был абсолютно трезв. «Мы студенты института МВД, вот моё студенческое удостоверение». Игорь был на веселе, как и те трое нападавших парней. «Молодой человек, Ваше фамилия Бескорсый?» дрожащим голосом спросил подполковник милиции—начальник РО. «Да» ответил Игорь и рассказал, как позвонить его отцу по домашнему телефону. Звонить домой самому первому заму комиссара начальник РО не хотел. Он приказал освободить парня и пригласил Игоря к себе в кабинет. Через какое-то время освободили и Петра. Милицейский «москвич» развёз их по домам. О чём разговаривали начальник РО и Игорь, Пётр не знал, но стало ясно, что они договорились.

   Утром, перед занятиями Игорь сам подошёл к Петру и протянул ему руку. «Привет, Пётр» пожимая ладонь сказал Игорь: «Спасибо тебе за вчерашнее. Вот, это твоя честно заработанная доля». Он протянул и отдал Петру зелёный полтинник с весело смотрящим куда-то в сторону Ильичом. Пётр деньги взял, в этом случае отказываться нельзя. Игорь продолжал: «Помнишь, меня вывел начальник РО и завёл в свой кабинет?». «Да помню конечно» глядя в глаза поддержал разговор Петя. «Так вот он сразу же открыл свой сейф и предложил мне полтинник откупных за мой синяк. Я ему сказал, что этого мало. Он добавил второй, и мы выпив пожали руки расставшись по-хорошему. А ты, оказывается, боец!». Пётр промолчал, делая вид, что скромничает. «Да ладно, не скромничай, давай дружить. Мне такой как ты товарищ ох как нужен. Согласен?» Пётр рискнул: «Да я то согласен с тобой дружить, только я живу-то сам по себе, помощи нет, живу на степуху и подрабатываю грузчиком, чтобы выжить, если узнают, как на тебя станут глядеть твои товарищи?». «Наплюй на всё. Мне не указ мои товарищи. Будешь мне верен будет и у тебя всё. Что по рукам?» «По рукам». Это была первая, маленькая, но победа Петра.

   На летних каникулах Пётр в первый раз в своей жизни поехал на Чёрное море по путёвкам, которые заботливый папа сообразил своему сыночку и его лучшему товарищу. «Наслышан я о Вашей с Игорем дружбе» заявил он при их первом знакомстве: «Мне очень нравится, что ты так хорошо влияешь на моего сына. Вы учитесь вместе, вот и работать будете вместе, когда подойдёт время. И в армию я Вас устрою в одном месте, так как без военного билета поступить на службу в милицию практически не реально. Ты ведь думаешь о карьере милиционера?». «Да, конечно, мы с Вашим Игорем мечтаем надеть погоны и служить Родине» подыграл услужливо Пётр отцу товарища. «Вот и отдохните своё последнее юношеское лето в Феодосии, в санатории ВС СССР. Думаю, там будет хорошо двум молодым парням.» Он довольный своим подарком потрепал обоих парней за плечи: «ООО! А у тебя силёнка видать от природы? Вон плечи какие, да и мышцы на шее накачаны» похвалил он Петра.

    Спальный вагон скорого поезда Воронеж—Симферополь плавно покачивало на рельсах, мерно стучали колёсные пары о стыки рельс укачивая и успокаивая пассажиров на своих мягких местах. Вагон был полупустым. Двери купе открыты ожидая своих пассажиров. До самого Белгорода в вагоне была тишина, а потом все пустующие купе заполнила труппа местного драм театра следующая на гастроли в Крым. Рядом с купе парней поселилось две дамы артистки чуть старшего возраста. Одна из них белокурая, высокая, с пышными бёдрами и глубоким декольте на сиреневом платье, тут-же вошла в купе парней и приятным, хорошо поставленным голосом спросила: «Мальчики, не скучаем?». Это был обычный вызов взрослой женщины вступить в отношения на время поездки. Дорожный романчик оторвавшихся от дома и семьи молодых дам. «Уже нет» улыбаясь сообщил Игорь и поднявшись приобнял за талию вошедшую попутчицу: «А Вы, что совсем одна путешествуете?» «Что Вы, сейчас я приглашу свою лучшую подружку, у нас пара бутылочек вина «Улыбка» и шоколад». «Ну а у нас найдётся что ни будь к общему столику» -- с улыбкой стал доставать дорожную сумку Игорь. Вошла и вторая дама. Она была полной противоположностью своей подруге. Чёрные, как смоль длинные волосы были зачёсаны назад и застёгнуты длинной светлой с красными камнями, заколкой. Чуть вытянутое лицо, пухлые губки, тронутые совсем немного светлой помадой, ровный носик, чуть вздёрнутые брови и узкий лоб, но не портящий общей картинки лица. Ушки маленькие, спрятанные под волосами, и эта улыбка Моны Лизы с маленькими, чуть заметными ямочками на щеках. Не большая грудь в не глубоком декольте бледно розового платья с короткими рукавами, красивые длинные ноги, талия, музыкальные пальчики на красивых, ухоженных руках всё это не давало практически никаких шансов не сведущему человеку на хоть какой-то контакт с ней. «Здравствуйте, мальчики. Давайте знакомиться. Я Валя» сказала чёрненькая красавица. «А я Лариса» представилась первая дама с шикарной грудью. Пётр глядел на Валентину, как завороженный. Он протянул ей руку и легонько коснувшись одними пальцами её пальчиков, глядя в глаза тихо произнёс: «Пётр». «Первый?» засмеялась она. «Почему первый?» не понял иронии юноша. Она засмеялась ещё сильнее. «Вот глупенький, ну царь такой был Пётр первый».  Они расселись по парно вокруг выдвижного стола. Петр с Валей с одной стороны, а Игорь с Ларисой с другой. Игорь как заворожённый не сводил глаз с её груди. «Ну, что мы теперь начнём делать? Может быть кто-то на конец-то нальёт?» щебетала Лариса пальчиком отводя лицо Игоря вместе с его взглядом от своего бюста. На столе появились закуски, которыми заботливая мама нагрузила сыночка Игоря перед дорогой. «О! Какой шикарный стол!» улыбались женщины. «Мальчики, а Вы куда если не секрет?» выпив налитое вино спросила Лариса. «В Феодосию, в санаторий ВС СССР» ответил Игорь: «На двадцать четыре дня». «Везёт Вам. Но и мы будем в Феодосии через две недели играть два спектакля во дворце офицеров. Так что ещё увидимся надеюсь» сообщила Лариса. Вечерело. В купе проводник уже зажёг свет. Вечер был в самом разгаре. В Харькове за пол часа стоянки, купили с рук ещё две бутылки «Советского» полусладкого шампанского, коньяк ВК, лимон и новая колода карт. Поезд тронулся, а веселье только начиналось. Чуть подвыпившим, вольным от забот дамам, захотелось развеяться. «А давайте поиграем в карты» -- предложила всё та же Лариса после выпитой бутылки полусладкого. «В дурачка» -- подписалась Валентина. «Под раздевание» - смеялся Игорь не сводя восторженно—влюблённого взгляда с Ларисы. «Идёт!» согласились дамы. Мгновенно со стола всё было убрано, дверь купе закрыты на щелчок замка, все расселись, и Игорь раскидал новую колоду: «Трефа светит, у кого шесть?». «У меня!» --радовалась всё та же Лариса: «Я хожу!». Проиграл Игорь. «Снимай рубашку» -указала смеясь Лариса и стала помогать парню расстёгивать пуговицы. Снова проиграл Игорь и Лариса уже расстёгивала пуговицы на его брюках. «О! Какие у тебя красивые плавки! Сейчас мы и их снимем» веселилась Лариса. «Нет, в начале носки и по-одному за игру» - веселясь подсказала Валя поглядывая на сидящего рядом Петра. Нет, за этим проиграл дважды Пётр. Парни сидели теперь в одних плавках и носках. «Ну, хватит. Валя, туши свет. Мне надоело, что меня не раздевают. Разденусь, наверное, сама». «Тогда при свете» глядя на Ларису надул губы Игорь. «Как прикажите». Она поднялась и повернулась к сидящим спиной. «Игорюшка, расстегни мне замочек пожалуйста». Парень вскочил, как ужаленный и тихонько потянул за пластмассовый бегунок замка расстегнув его до пояса. Лариса мгновенно стянула через голову своё красивое платье и показала всем, что верхней части туалета она не носит. Её огромная, белая, как и всё тело, грудь развалилась без платья. Большие розовые соски завораживали взгляды и сами просились полоскать их мужским языком. Женщина стояла перед всеми в одних розовых, практически прозрачных, трусиках и её природа просвечивалась сквозь их простоту. «Ну как я тебе?» не обращая внимания на вторую пару, спросила она у Игоря подсаживаясь к нему рядом: «А что это у нас такое упругим стало и увеличилось в размерах?» снова смеясь и просовывая свою руку под стол прошептала Лариса сузив свои глазки. «Валюшка, твоя очередь» не сводя своих глаз из-под стола, сказала подруга обращаясь к Вале. Вторая девушка вставать не стала. Она сама сняла платье и повернувшись к Петру спиной дала расстегнуть верхнюю часть показав свою не большую, как у Ларисы, но за то упругую, высокую грудь с розовыми сосками. «А у нас здесь что? Ого! Лариса, может померяемся и размерами, а то будешь потом спорить, что у твоего был больше». Девушки смеялись и смеялись. «Давай, только чем станем измерять-то?». Лариса рывком толкнула Игоря, заставляя его лечь на спину, одним движением стащила с него плавки, потом разделась сама и не обращая внимания на рядом полусидящую пару, оседлала парня. «ООО! Какое блаженство. Как я соскучилась за молодым и здоровым телом. Как меня измучил мой режиссёр своей старостью» застонала женщина начав свои зигзага подобные движения одними ягодицами. «Ну возьми же меня своими руками, мой мальчик. Я сейчас вся твоя» продолжала стонать женщина направляя руки Игоря к своей огромной груди. «Возьми сосочек в рот. Да что за дети, вас всему надо учить» забавлялась она своей простотой. Валя спокойно сняла с Петра его плавки и раздевшись сама так же уложила парня на спину, но седлать сразу не стала. Её голова опустилась и через чуть приоткрытый ротик показался розовый язычок. Она целовала и ласкала его грудь, гладила руками широкие плечи парня, трогала мускулы на руках тихо опускаясь всё ниже и ниже. Вот язычок упёрся в его пупок. Её руки крепко сжали его имущество и стали выполнять движения вверх—вниз доводя парня до истомы. Тем временем её голова опустилась ещё ниже и о блаженство, её рот поглотил его головку и стал упоительно ласкать её своим языком. Несколько манипуляций и в мозгу парня что-то клацнуло и взорвалось огромным извержением страсти, бурей эмоций и радости и всё это в одну долю секунды и всё это поглотил её красивый рот. Она облизалась, как хитрая и коварная кошка перед прыжком на мышь: «Хм! Было вкусно, но мало. А теперь ты.» Она перевернула его вместе с собой и оказалась под его весом такая нежная и беспомощная. Петя приподнялся и сел на колени. Её ножки сразу же взлетели на его плечи. Парень взял в свои ладони эти упругие шары—груди в которых ещё как у молоденькой девочки бегали шарики и прикоснувшись губами к молочным сосочкам стал их ласкать своим языком нежно посасывая по очереди. Она сладостно застонала держа в своих руках его голову и чуть заметно руководя процессом. Её коленки поднялись до её же ушей. Она наклонила его голову ниже указав открывшееся тайное место греховного сладострастия. Чисто выбритое с упругим, выделенным бугорком оно притягивало язык и губы партнёра и не оставляло выбора на отступление. Его язык пропал в глубоком, горячем месте. Она издала протяжный стон и придавила его голову ещё теснее к себе. В его рту оказался её бугорок. Он тихо стал его посасывать, сжимая всё крепче её грудь и лаская одними пальцами её розовые сосочки. Её руки давили на его голову всё сильнее, а он и сам не хотел уже отрываться от этого блаженства. Неожиданно он понял, что его боевой товарищ уже давно готов к действию. Низ живота сверлил и тянул к чему-то ещё не известному, сладострастному и могучему. Петя с трудом оторвал свою голову от её лона, впился губами в её губы, которые тут же послали свой язычок к нему в рот, приподнял её ноги выше и вошёл в только что покинутое его ртом пространство с силой обезумевшего быка. Стон от этого удовольствия вырвался с его груди. Он делал движения всё быстрее и быстрее. Она не просто стонала, она извивалась под ним, но пощады не просила, а просила иного: «Ещё, ещё, ещё!». И он старался изо всех своих молодых сил. Всплеск произошёл одновременно. Они оба вскрикнули. Пётр почувствовал горячую струю в нутри её тела, которая обжигала не только весь низ измученной пары, но и сам мозг, давая понять, что таинство совершилось. Они упали без сил. Петя лежал на ней и не мог пошевелиться, а у неё внутри происходили ещё процессы, которые время от времени то сжимали его существо, то отпускали, чтобы вновь крепко сжать. «Спасибо, мой мальчик. Давно, очень давно не вспоминала я своей юности. Ты мой ангел спаситель» шептала она ему в самое ушко. Пётр представил себе, что это была его Валя, но ткут же отбросил эти мысли. «Скажи, а ты замужем?». «Да, уже почти десять лет». «И дети есть?» «Нет, у меня тоже муж режиссёр, как и у Лариски. «А изменяешь ты ему часто?». «Нет. Только тогда, когда сильно припечёт, как женщине. Секса у нас с ним мало, ох как мало, редко и быстро. А я ведь ещё молодая. Мне только тридцать лет». Она вывернулась из-под него и села на диване. На против у пары процесс ещё не закончился. Лариска вовсю старалась выдавить из Игоря скорость, и сама работала, оседлав его своими ягодицами, как отбойным молотком работает шахтёр в забое. Какое-то время Валя и Пётр наблюдали за удовольствиями противоположной пары, потом он наклонил её голову вновь к своему животу. Женщина поняла его желание. Её ротик вновь принял желанного гостя.

   Уснули обнявшись почти под самое утро. Поезд мерно продолжал стучать своими колёсами всё дальше унося любовников от домашней суеты приближая к солнечному Крыму.

    Симферополь встречал и радовал всех приезжающих своим солнечным утром. Женщины, помахав на прощанье руками своим неожиданным знакомым и договорившись о встрече в Феодосии, уже садились на привокзальной площади в поданный артистам «Икарус», чтобы уехать в городской отель «Москва». Два товарища, ошалевшие от ночного происшествия, на слабых, до сих пор дрожащих от постоянного напряжения, ногами, несли свои сумки к автобусной остановке, чтобы купить билеты и уехать в Феодосию. «А может на тачке?» неожиданно предложил Игорь. «Дорого, наверное, да и денег у меня самая малость» отказался Пётр. «Не боись, я угощаю. Папик выделил без малого пятихаточку на наши развлечения. Так что берём мотор». Таксист, татарин среднего возраста с не бритой щетиной на щеках и крутящий на указательном пальце ключи от зажигания, появился, как джин из бутылки. «Куда ехать, молодые люди?». «В Феодосию» ответил Игорь. «Хм… А денег то у Вас туда хватит? До курорта 120 км от Симферополя». «Сколько возьмёшь?». «Ну…Чтобы Вас не сильно обижать и себя тоже скажем тридцать рублей» придумал татарин. «Вот четвертак и поехали» показал сиреневую купюру Игорь. Татарин уже открывал багажник двадцать первой «Волги» чтобы уложить вещи удачных пассажиров. В иной день он бы поехал и за пятнадцать рублей с большим удовольствием. Ещё через минуту серая машина уже мчалась по трассе Симферополь—Керчь, унося к морю двух друзей.

   Феодосийский военный санаторий удачно расположен на достаточно огромной территории рядом с морем. Двух, трёх, четырёх этажные корпуса расположены со стороны моря, девятиэтажный корпус (свечка) стоит в центре у огромной столовой, а дальше медицинский центр и генеральские дачи (четыре, отдельно стоящие в яблочном саду, одноэтажные корпуса). Выход с центральных ворот на огромную аллею и штаб, в котором находится кабинет директора и управленческий аппарат с бухгалтерией. Сюда с направлением и путёвкой привёз таксист двух молодых парней. Шикарный двухкомнатный номер №319 окнами выходил в сторону моря. Единственным неудобством было то обстоятельство, что в этом месте проходила ж\д дорога к вокзалу и не частые пассажирские поезда медленно плетясь стучали своими колёсными парами не только в дневное время. Санаторий хоть и считался военным, но отдыхали и принимали процедуры в нём или пенсионеры, или жёны военных с детьми или без таковых. Мужчин было мало, а молодых вообще можно было посчитать на пальцах. Офицерские ухоженные жёны как обычно приезжали парами и ходили томно по паркам и скверам санатория держась с подругой за ручки, обсуждая нелепость женской судьбы один раз вырваться от мужа самостоятельно на отдых и не иметь здесь успеха и поклонников. Каждая стремилась и мечтала завести не большой курортный романчик, ничем не обязывающий и не напрягающий. Пара молодых парней, красивых, стройных, милых, было как удар током не востребованным в любви дамам. Игорь и Пётр пришли первый раз в столовую на ужин. Два места за столом им указала официантка и приняв заказ ушла его исполнять. Не успели парни оглядеться, как к ним подсело две совершенно приличные моложавые дамы обе с обгоревшими на солнце носиками: «Разрешите?» поинтересовались они и не ожидая ответа приземлились на свободные места. Тут же появилась всё таже девушка официант и приняла у них заказы на ужин. «Мальчики, Вы, наверное, первый раз здесь?» --спросила дама с расстёгнутой верхней пуговкой на цветастом домашнем халатике чуть прикрывающем её шикарные ровные ножки. «Увы, и только что приехали» ответил Игорь уже понявший, что их клеят. «И откуда же такие красавчики к нам приехали?» поинтересовалась вторая, коротко стриженная дама с тонкими купеческими губками и маленькими ровными ушками на приятном белом личике, которое даже не портил чуть обгоревший курносый носик. «Из Воронежа» ответил уже Пётр. «Ааа! Москва—Воронеж хрен догонишь!» пошутила первая красотка. Из-за соседнего столика сидевшие так же вдвоём две тоже не дурнушки поинтересовались: «Мальчики, если кому-то там из Москвы не нравится город Воронеж, то можете пересесть к нам за столик, мы уважаем этот город». Дама с расстёгнутой пуговкой напряглась и с натянутой улыбкой ответила: «Москва всему рада и готова принять к себе из любого города нашей Родины». «Ну если только готова принять…» с парировала дама, сидящая за соседним столиком: «Тогда ой! Куда уж нам за Вами богатыми гоняться. Вы ведь и уплатить за удовольствие можете». «Да, мы такие. За все удовольствия надо платить» не унималась дама в халатике. Тем временем официантка принесла тарелки и все стали кушать погл