Ихтиандр. Продолжение

Было решено устроить Виталику культурную программу, и здесь выбор был широк. Но надо было и на хате расположиться правильно. Но тут уж давайте обо всем по порядку. Когда Виталик был уж в своей привычной форме, то есть, был он обычным хомо сапиенс, безо всяких следов рыбьей формы, сходил к бочке «Живая рыба», заглянул и позвал лягушонка.

— Вашингтон! Вашингтон!

Тишина.

— Братуха, ответь, там ты или там?

Голос его гулял внутри бочки глухим эхом. В ответ — лишь звук колышущейся воды.

— Братан, слышь!

Но был ли он, лягушонок? Почудилось? Но какая-та странная забота проснулась в сердце Виталика — ведь он даже подумал о том, что Вашингтон находится там без пищи. С другой стороны, а нужна ли она ему? Чем питаются обитатели водных просторов? Виталик вспомнил, что в свое время была мода держать аквариумы, и даже брат его, Олех, держал — при чем, серьезно — и подсветка у него была, и компрессор, и он даже делал какие-то обмены рыбами с ребятами. А у Мальцева как раз все в аквариуме заросло, и гуппики плодились просто так.

— А я их уже год не кормил, — признался Саша Мальцев.

— Да как же они живут? — был вопрос.

— Да и живут.

— А что ж они едят?

— Говно свое едят.

— Да гонишь?

— Да я что тебе, врать буду. Это у Олежа там сомов держит, у него не проканает. А гуппик, у него круговорот. Что насрал, то и съел.

— Ты, да ладно.

— Да и лягушка так же живет. Ей главное один раз в жизни поесть. После этого она обеспечена на всю жизнь Пожрал — посрал, и так до бесконечности.

Мода на рыбок потом прошла. Олех, как ушел в примаки, оставил после себя несколько аквариумов, подводные декорации, всякие примочки, и лежали они до поры до времени в сарае. А потом уж время прошло, вспомнил он про них, хотел детям сделать развлечение. Приезжает — где аквариумы? А нету?

— Виталя, слышь, ты чо?

— Да чо?

— Да вынес он все, падла! — прокричала мама. — Думала, хоть аквариумы Олежины оставит!

У Виталика тогда был цугцванг. Буквально. Идет по улице Ляпин, парень легендарный — курить начал в 5 лет, в 7 завязал, в 12 начали лечить от алкоголизма, в 16 пытались закрыть — обнаружили шизу, отправили в дурку, в 22 года ушел в монастырь, в 30 вернулся, чтобы продолжить свою алкогольную карьеру. Потом снова туда-сюда шатался, говорили, что даже отправлялся на поиски Шамбалы и там услышал в голове голос: да пей, не ссы. С тех пор все периодически — то завязывал, то отвязывал.

— Виталя, есть чо? — спросил Ляпин.

— Ты, да цугцванг!

— У тебя ж было?

— Прятал в цветах. Мама нашла. Душа горит, не могу.

— Ты, давай чифирнём!

— О, в натуре.

Пошел тогда Виталя на кухню, смотрит — нету вроде мамы, наварил чифиря, взял две конфетки, сели они под деревом, говорят о жизни. Ляпин, не смотря на свой внешний вид, был парень философический, и при велосипеде.

— Ты Виталя читал библию? — спросил он.

— Ну.

— Не ну, а читал или нет?

— Ты, да гонишь. Какая библия.

— Там, слышь, люди установили — у человека есть обратка. Это когда ты идешь вниз, к плинтусу, а потом тебя должно отбросить вверх. А ты такой сука вязкий, как из пластилина, что не отскакиваешь, а продолжаешь идти вниз. Метр под плинтусом, десять метров, сто. Короче, а что там внизу? А там — это как землю рыть. Будешь копать, докопаешь до Америки. В итоге ты в обратку поднимаешься из-под плинтуса, но — с другой стороны. И ты тогда уже не тот, кем ты был раньше. Тогда надо этот момент уловить и начать новую жизнь.

— А бабки где взять? — спросил Виталик.

— Бабки записаны свыше, Виталь. Как тебе сказать. Вот возьми дядю Славу — у него Судьба. А у тебя — Несудьба. Так ты сука с несудьбой и живешь. А кто виноват?

— Ты, да кто. Я что, я живу...

— Виталь, только не обижайся. Как падла ты и живешь. Залил — функционируешь. Вышло — мотор встал, надо снова заливать. А?

— Так, а что ты предлагаешь?

— Иди в Иеговы. Мне люди предложили, я уже пошел. Про чифирь кстати нигде не написано. Пишут везде про грех вина. Вино — это и водка, и пиво, и любая прочая байда. Даже про траву там на не писано, а уж чифирить ты можешь сколько угодно.

Виталик в уме прикинул: если пойти к Иеговым, что там можно взять? Картина как-та сама собой перед глазами нарисовалась: висит на вешалке верхняя одежда, а он незаметно так по карманам — шасть! Точно так он вытащил кошелек у Яковлевны, когда та пришла в гости к маме. А как же удачно все проканало — пропажу она обнаружила уже дома и решила, что потеряла по дороге. Да, Виталик бы так и поступил, но на следующий день мама припахала его копать фундамент под пристройку.

— Давай, Виталя, падла же ты мой, зови кентов, — объявила она, — будем строить, — Янтомиди к нам переезжают!

Янтомиди — дочь Олеха, в девичестве, как и положено, Кошкина. Любовь Михайловна решила так — будет внучка с мужем жить в этом дворе, оно все уляжется, разгладится, и Виталик, падла, уже не будет так сильно глаза мозолить. Что тут добавить — Коля Янтомиди с детства был популярен тем, что при прочтении наоборот фамилия Янтомиди звучит как Идимотня. На момент же те текущих событий пристройка еще не была готова, строительство было приостановлено не некоторый срок, и жизнь Виталика ворвалась мучительная безалкогольная сушь.

Словом, не попал он к Иеговым. А как копали яму, так мама сама всем наливала. Ох, сколько народу тут крутилось. Но и Виталя же дурак — кого попало не звал, хвосты обрубал. Даже иногда получалось и пива взять на запивон. Зато как приедет Янтомиди — парень молодой, менеджер, весь на понтах:

— Ну чо тут Виталя, пашете?

— Пучком, слы! — кричит Соточник в ответ.

— Чо, трезвый?

— Да я думал, ты привезешь.

— Да ну тебя.

 

Но пора нам и меру знать. Вернемся в Ялту. Расположилась вся команда в частном секторе, на улице Володарского, и домик был хоть куда. Улицы вокруг зеленые, особняки прокачанные, до центра идти — десять минут. Весь автотранспорт, включая и раритетный автомобиль «Живая рыба», загнали во двор. Так вот, давайте посмотрим, какая у нас получалась команда. Профессор Сосипатров, его дочь, прекрасная Юлия, Виктор Иванович Баранкигну, доцент Дудкин, Б. Петров, Ю. Иванов, Ольга Ивановна Рачкова. Виталик на последнюю смотрел с подозрением и надежной, полагая, что фамилия должна, очевидно, переходить и на качества личности. Никто, правда, не прохлаждался — все были заняты делом. Виталику надели на голову обруч с проводами и проводили сканирование.

— Скажите А.

— А!

— Скажите Б!

— Б!

— Видите ли белую точку?

— Ты, да хуй его знает. Пустота одна.

— Слышите ли голоса?

— Да, по ходу, кто-то что-то говорит.

— А кто говорит?

— Как будто Белый Негр мне что-то на ухо шепчет.

— А кто это?

— Ты, да это тело одно, щас уже на дне. Да он давно еще Кондратия приобнял. Ты, да может и не он. Мама говорила, что у меня прыщи на душе вскочили. Мало ли, кто там еще может быть.

— Пока вы пьете сухач, Виталик, вы стабильны, — сказала Юлия.

— Ништяк.

— Видите ли вы в глазах синие круги с желтой полоской?

— Не.

— Посещают ли вас мысли перверсионного характера?

— А это как?

— Ну, что-нибудь неприличное.

— Неприличное. Слышь, Юлёк, а когда у меня в голове что-нибудь было приличное?

— Ну, например.

— Ну, про металл я не говорю. Тут металла много, я сразу прикинул. Вон, какие ворота. Да одна калитка на сколько потянет, в натуре. Но его отсюда не вывезешь. Да мне пацаны давно еще говорили, что на Ялте уже нечего ловить — все, что могли вывезти, уже давно вывезли. Да тут и коны серьезные были. Черти в свое время целую подводную лодку сдали. Сколько там металла! Там, по-ходу, жировали они от души!

— Скучный вы, Виталий. Ну хоть что-нибудь кроме как украсть, да сдать за пузырь вы планируете.

— А вот эта, Ольга Ивановна. Чего у нее такая фамилия?

— Фамилия как фамилия.

— Ну. Я на нее и так смотрю, и так. Что-то в этом есть. Только ты отцу не говори, а? К ней можно подкатить? Фамилия у нее нормальная. Рачкова. Сразу тут эти, слышь. Как их. Ассоциации, а?

— Виталий, фамилия редко что-то выражает.

— Да ну как. Ну если ты не русский, то да, ничего не выражает. Или вон Мальцев. Он же мелкий. Метр двадцать. Ну хотя да, спиздел я, чутка повыше. А вот Козлов у нас был — вылитый же муфлон. Фамилия Злов — как он может быть добрый? Знал одного Злова, он направо-налево лещей раздавал. Еще в школе. Его учительница била деревянной указкой по голове, а ему хоть бы что. Приходим на урок, а кругом куски этой указки валяются. Вот такая вот указка. Череп можно расшибить. А он сидит, ржет. А вот была подруга, Коновалова. Хотя да, коней она не валила, но хрен его знает — если б начали проверять, может быть, и привалила бы.

— Это — всего лишь босяцкий пафос, — заметил проходивший мимо доцент Дудкин.

— А у тебя, по ходу, было погоняло Дудка, ага?

Дудкин ничего не ответил и пошел дальше.

— Поэтому я и говорю. Я ж откровенно говорю. Фамилия Рачкова — значит, она хорошо стоит рачком.

— Это вы, Виталий, хотите казаться хуже, чем вы есть. Это — всего лишь афтершоки. Генетические всплески создают смесь мыслей. Здесь даже нет ничего от Фрейда, потому что ему такое и не снилось. Вы ведь, по сути, ничего откровенного злого не способны придумать.

— Да ну как. Винцом меня все накачиваете. Водки бы дали. Да и этот. Вашингтон, а?

— Какой еще Вашингтон?

Рассказ Виталика о лягушонке Вашингтоне произвел переполох. Все выскочили во двор. Юлия схватила карабин «Сайга» и стояла у калитки, пока шел досмотр бочки. Осмотрели, никого не нашли. Слили всю воду. Никаких следов.

— Не стоит поднимать тревогу раньше времени, — сделал вывод профессор Сосипатров, — сознание — это сложный биологический инструмент, и он, этот инструмент, может быть затуманен в силу самых разных вещей. Мозг сам по себе — генератор химии. Если бы люди научились его правильно использовать, то производители спиртных напитков в один час бы все разорились. Мозг — идеальный самогонный аппарат. С другой стороны, мы имеем дело с генетической модификацией и высокоскоростной мутацией.

— Мудация, — проговорил Виталик.

Сосипатров на пару секунд замолчал, а потом продолжил:

— Откровенно говоря, мы — всего лишь маргиналы от науки, но вы, Виталий, очень уникальный экспонат. Вместе с вами мы сделаем еще очень много открытий. Когда мы найдем ихтиандра, то сумеем понять, является ли он творением нашей технократической среды, или же он — существо, пришедшее к нам извне. Сейчас мы положим вас в ванную, где вы будете находиться в управляемо-модулируемом сне. Но после вас ждет культурная программа. У нас тут есть выбор, смотрите. Концерт. Григорий Лепс.

— Ты, да он поёт, что конь ржёт.

— Не хотите? Опера.

— На оперу бы слышь, и сходил бы. А что еще?

— Спортивные соревнования. Но на них надо ехать. Симферополь — матч по футзалу, бадминтон, чемпионат города по городкам. Кстати, концерт рэпера Сявы. Если хотите, можем проскочить. Заодно, заедете домой.

— Домой, не. Мама там кипешь поднимет — где ты, падла, шляешься? Хотя на Сяву бы да, сходил бы. Пацанчик четкий. А что еще?

— Карманный бильярд.

— Гы-гы-гы! — Виталик схватился за живот от смеха.

— Полуфинал. Динамо (Мокшан) — Спартак (Кунцево). Но это надо ехать в Алушту. Если хотите, мы возьмем катер и поплывем по морю.

— А что еще?

— Литературный вечер, поэтессы Николаева, Колюжная, Ничейная, поэт Бобронравов, группа профессионального поэтического губошлепства «Не посрамим отечество». Специальный гость — робот Фёдор. Публичное представление поэмы «Жидко-электронный стул». Закрытый панк-концерт, ансамбль «Гони-Коней». Лекции по культуре Ра (Египетские пирамиды, закопанные под Рязанью). Бесплатный мастер-класс по методическому молчанию. Программу ведет гуру Коноплин Е. С. (Кипр). Открытые курсы по Эсперанто. Преподаватель — русский Илон Маск — Федот Маск. Концерт трэш-группы ложечников «Маета». Состав группы: Миша Кожин — ложки. В. Яковлевв — ложки. Д. В. Ебонименакалиткой — ложки. T. J. Kolyan — гроулинг. Наконец, Пушкинский вечер.

— Во! Идем на Пушкина! — закричал Виталик.

Так вот, не просто так Виталик лежал в ванне — был он весь в проводках, а сознание его ушло в темные глубины непонятно чего, и поначалу он и сам не мог дать определение происходящему. У него был первичный автопилот, и он искал пузырь. Но, так как никакого пузыря не было, направление вскоре поменялось. Пустота поменяла вектор. Да, не то ли звал его кто-то (Виталя, Виталя, я здесь), то ли он сам себя звал, а потом голос отскакивал от стенки, как горох, и он слышал сам себя. Наконец, тьма разошлась, но контуры были слишком размыты. Он вдруг понял — морская царевна. Красные плавнички, корона из золота, собранного с утонувшего еще при Царе Горохе корабля, а вокруг — хор из всяческих разноцветных рыбок. И, если есть в ней что-нибудь человеческое, так это — просто тень иллюзий. Человек слишком сильно закольцован на своей теме рука-нога, жить-жрать, рот-нос-глаз. Мировой океан больше, чем взятая вместе суша. Что интересного в этом минимальном мире? А тут — как разбежишься — так конца и края нет. Хрена там птицы — свободы все равно никакой нет.

— Виталя, — прошептала морская царевна.

Чем глубже он уходил вниз, тем яснее была мысль. Кристальный, ничем не замутненный, ништяк! Города глубокого дна, старше всей земной цивилизации.

Виталик открыл глаза и понял, что вместо руки у него — плавник. Но тут же ему дали сухача. Это был Дудкин.

— А какая у тебя в детстве была кличка? — осведомился он.

— Ык, — ответил Виталя.

Как пришел он в себя, так его и прибарахлили. А тут была еще одна, очень покайфная, инновация. Из Москвы для его сопровождения прислали агентессу. Звали его Барбариской. Да и на вид это была мега-супер-конфетка, таких баб и в кино не всегда увидишь. Когда Барбариска шла по улице пешком, заглядывались на нее все — от мала до велика. Даже коты с забором вспрыгивали и нервно крутили хвостами. Полное же ее имя было — Барбариска Егоровна Шмитт-Мончегорская. По паспорту. Были у нее, правда, и всякие кодовые имена, такие как Наташка, Ноль Вторая, Инспектор, Водопроводчица, Аннушка, Персик, Барсик, Скальпель и другие.

Виталику сделали модную прическу. Одели как надо — был настоящий мэн. Барбариска же специально оделась попроще, чтобы народ поменьше на нее глазел. При ней была сумочка вроде бы дамская, но — неприлично гиперболизированная. Как оказалось, там хранился сухач. Если бы Виталик прямо на глазах у людей начал бы превращаться в рыбу, то противоядие было бы влито в него незамедлительно.

Выезжали же они втроем: Юленька за рулем, на заднем сидении — Соточник и агентесса Шмитт-Мончегорская.

Профессор же Сосипатров тем временем сел за компьютер. Надо было решить очень много всяких дел, а главным тут было получение обработанных данных. Генетическое скрещивание — очень сложная, очень трудоемкая процедура. Для получения нужно результата требуется очень большой штат. Он позвонил в Сколково, на связи был Петр Петрович Петров, научный позывной Нихуясебефамилия.

— Вот тут вот стал у меня вопрос, — сказал он, — можем ли мы узнать, есть ли у нас утечка, методом исключительно интуитивным? — спросил он.

— Даже люди с расширенным менталом часто ошибаются, — ответил Нихуясебефамилия, — нужны четкие расчеты. Но тут — область параллельного трансферинга. Вы просканировали клиента, вот мои результаты — лягушонок Вашингтон может быть продуктом смыслового наложения.

— То есть, никого не было?

— Пятьдесят на пятьдесят.

— Пятьдесят процентов — это слишком много. Нет, конечно, мы запустили дрон, но пока слежки не обнаружено.

Поехали Юленька, Виталик и Барбариска на набережную. Спели в караоке, поели мороженого. Виталик с Барбариской выиграли конкурс «Лучшая пара тротуара», и им в награду дали винную карту. Виталик же и так был накачан сухачом по самое горло. Потом — поехали прокатиться. Трасса была забита до отказа, но Юленька водила как черт. Спустились в Форос, пофотались, вернулись назад и поехали на пушкинский вечер.

Так вот, действо происходило в зале средних размеров, и был вполне себе и заполнен, и, что удивительно, зрителями тут выступали не исключительно пенсионерки и жарщицы пирожков среднего возраста ++, но хватало и достаточно понтовой молодежи.

Юленька осталась в машине, следить за показаниями дрона, искать шпионские фичи. Так, например, где-то поблизости шла раздача сети wi-fi «беги-негр-беги». Юленька включила сетевой сканер, подобрала пароль, приконнектилась и подключилась к одному из устройств. Ничего интересного. Люди сидели на дому и плотно квасили (это было видно через камеру одного из смартфонов).

Меж тем, на сцену вышла поэтесса объединения «Русский Мастодонт» Елена Васина. Она подняла руку, ладонь сжала в щепотку и нервно вскрикнула:

— Пушкин!

Тут в зале началось необъяснимое. Люди, осознавая силу пушкинского гения, задергались и начали биться в конвульсиях от счастья. Многие падали на пол и катались. Некоторое вообще падали лицом вниз, расшибая лбы.

— Ну его нахуй, пойдем отсюда, — сказал Виталик.

Поехал Виталик с дамами в кафе, хотел водки, а как принесли водки, так он понял, что водки ему совсем не надо. Но что ему надо? Решили посасывать молочные коктейли.

— А давайте я вам свой нож покажу, — предложила Барбариска.

Ножик был хоть куда.

— А бросать умеешь? — спросил Виталик.

— Да. Для этого используется специальный сет. В нем — двенадцать лезвий. Подразумевается, что тебя обложили со всех сторон, и у тебя — 12 бросков. Желательно бросать прямо в глаз. Лезвия данного типа не обладают нужной тяжестью, зато у них есть специальное оперение для улучшенной ориентации для полета.

— Манать, — проговорил Виталик, — по ходу, ты много народу привалила.

— Холодное или даже огнестрел — это крайние меры. А зачем тебе это знать, Виталик. Вот скажи, сидишь ты с такими дамами и даже не пристаешь.

— Да вы ж свои, слышь, — задумчиво проговорил Виталик, — я поэтому и скажу все начистоту. Как началась эта вся хуйня, так стало меня тянуть к рыбам. Верите, нет, как зашли мы в магазин, как увидел я селедку на лотке, так у меня того.... Ну поняли. Без обид. Встал у меня на селедку.

— Это феноменально, — сказала Юленька, — надо сказать отцу. Он мечтает о нобелевской премии по генетике. Но у нас — слишком экстремальная область. Вряд ли его работы когда-нибудь опубликуют.

Уж стемнело. Виталик решил побыть один. Вышел к морю и курит. Вокруг — музыка, радость. В море видны огоньки яхты, и там — тоже смех. Курит Виталик и все думает о том, как бы уйти в глубину и там кайфовать беспробудно. Тут слышит он:

— Э!

Виталик сначала не понял.

— Э, мужик!

Что-то темное вылезло из моря, и Соточник глазами своим не поверил: ихтиандр!

— Мужик, есть курить?

— Нихуя себе!

Виталик вынул сигарету и протянул ихтиандру.

— А спички?

— Да, братух. Зажигалка. Чо там, как так там в морях?

— Нормально, — ответил ихтиандр, присев рядом.

— Слышь, а вообще, так. Чо по бабкам?

— Да, когда как. Вон, вчера, с пацанами сняли якорь с сухогруза и сдали на металл. А, так ты этот. Как тебя?

— Ну да, это я, — признался Виталик, — а что, что ты про меня знаешь?

— Да так. Да ты не бери в голову. Просто говорили — есть там один мудак, то ли карась, то ли лещ, а еще и блатует. У нас чо — в одном месте прокричали, уже все знают. Слышь, а насыплешь с собой?

— Ты, да всю пачку могу дать.

— О, братан, спасибо.

С этими словами ихтиандр удалился в море.