СИГНАЛЫ ТОЧНОГО ВРЕМЕНИ

Давно это было, ещё в прошлом тысячелетии. Ехали с приятелем из Москвы домой, в Армению, на машине. Был он нереально худ, но невообразимо прожорлив. Когда проезжали Орджоникидзе, (а может, уже Владикавказ, сейчас не вспомню), я предложил ему:

— Скоро слева будет мотель «Дарьял», а напротив него — мангал и беседка. Там неплохой шашлык, я пробовал. Давай перекусим.

— Нет, не надо,- запротестовал он, — давай поскорее до дома доедем!

— Ты меня знаешь, я, в отличие от тебя, не кишкодав. Смотри, чтоб потом не скулил, — предупредил я.

— Нет, не останавливайся, — настоял он.

Но когда подъезжали к Тбилиси он предложил, пряча лживые глаза:

— Давай заедем куда-нибудь, музыку послушаем. Обожаю грузинскую полифонию!

— Не строй из себя меломана! Купим в первом же ларьке хачапури какой-нибудь, сожрёшь, и будет тебе счастье, — не купился я на его фарисейство.

— Нет, нет,- заартачился он, — я хочу музыку!

— Хорошо, — уступил я, — но дальше поведёшь сам. Я не люблю слушать музыку на трезвую голову.

— Нет проблем! — сразу согласился он, и скоро я остановился у какого—то ресторана.

Кабак оказался классным, но малолюдным: только 2 стола были заняты. За одним сидели две пожилые пары, за другим— всего один человек. Но какой!

Он сидел в полуметре от ломящегося под изобилия разнообразной еды стола, еле дотягиваясь до столовых приборов: ближе подойти мешал живот, такой огромный, что подбородок, точнее — подбородки, покоились именно на нём. Не глядя по сторонам, он молча, сосредоточенно жевал, щёки вибрировали, как у настоящего хомяка.

А люди за другим столом мне понравились: два седых, сухопарых, облачённых в изысканные костюмы-тройки джентльмена и две дамы, немного расфуфыренные, но украшения их были с натуральными камнями, это я сразу отметил: был когда-то ювелиром.

Любезный халдей стремительно принёс нам закуску и заказанный мной солидный графин огненной чачи, после пары рюмок натощак накатило на меня божественное благодушие, и я перманентно улыбался, но не кому-то конкретно, а так, в пространство, явственно ощущая, насколько прекрасна жизнь, и любил всех и вся. Попутчик же мой агрессивно пожирал всё, что принесли.

Вдруг джентльмены встали, сняли пиджаки, аккуратно повесили на спинки стульев, подошли к музыкантам, один из них протянул им купюру и что-то сказал солисту. Лабухи взялись за инструменты и зазвучала нетленная песня про «агицын паровоз», знаменитая «7- 40»!

Как они танцевали! Легко, изящно, воздушно, заложив большие пальцы в отсутствие рукавов в жилетах и напустив на лица сосредоточенное выражение, такие па выдавали, такие коленца выкидывали!

Я засмотрелся на них, тая от восторга и умиления, но неожиданный металлический звон прервал эту идиллию и заставил обернуться на себя. Оказалось, пузатый сосед обронил вилку.

Уважение к старшим заложено в генах любого армянина: резко сорвавшись с места, я мгновенно подлетел к его столу, поднял с пола вилку и протянул ему. Он кивком поблагодарил, брезгливо отложил её подальше, а после улыбнулся мне и изрёк с желчным сарказмом и жутким акцентом:

— Слуши, эти еурэи такии смишнии! Как толко адын капли уино уипиут — тут жи начинают эта свой БЕЗ ДВАЦЫТИ ВОСИМ танцават!